— Вампира невозможно убить, — протянула свекровь. — Даже если вонзить осиновый кол в сердце, сжечь тело и развеять пепел. Непременно через какое-то время, даже через сто или двести лет, капелька человеческой крови, угодившая на частичку праха, возродит чудовище.

— А святая вода?

— Заставит сиятельного Лукрецио несколько ночей провести в постели, — сказал Чезаре. — Ну или где он притворяется спящим.

Синьор Копальди многозначительно кашлянул, дож отпустил мою руку.

— Драгоценные дамы, вынужден вас покинуть.

И он ушел, оставив меня на растерзание.

Некоторое время в зале раздавались лишь позвякивания столовых приборов.

— Чем занимается ваша семья, Филомена? — спросила матрона, прервав молчание.

— Разведением саламандр.

— Это приносит прибыль?

— Изрядную, — пожала я плечами. — Главным образом в отсутствие конкуренции.

— Каково ваше приданое? Не знаете?

Смутившись, я пробормотала:

— Разумеется, мой батюшка передаст его серенити все, ему причитающееся.

— Разумеется, — хмыкнула свекровь с таким видом, будто собиралась контролировать это лично. — Когда синьор Саламандер-Арденте нанесет нам визит?

— В ближайшее время, — заверила я. — Они с матушкой собирались присутствовать на выпуске из «Нобиле-колледже-рагацце».

— Ах да, школа благородных девиц. — Дона Муэрто посмотрела на Паолу. — Вы, кажется, достигли каких-то успехов в учебе?

Голубка скривилась, я кивнула:

— Уверена, матушке не придется за меня краснеть. Мы изучаем математику и литературу, астрономию, музыку, танцы.

— И прочие бесполезные в семейной жизни премудрости.

— Мудрость, необходимую в браке, я надеюсь почерпнуть от вас.

Свекровь фыркнула:

— Льстивая гордячка. Какое редкое сочетание.

Я ей не нравилась. Это было бы обидно, не пообещай мне Чезаре развода.

Ссориться не хотелось. Есть тоже. Мы помолчали.

Маура неуверенно кашлянула:

— Торжественная процессия к острову Риальто отправляется через два часа. Синьорам требуется переодеться.

— Успеется, — отмахнулась свекровь.

Мы опять помолчали. Часы на башне Четырех отбили половину чего-то.

— Как вы познакомились с дожем? — спросила старуха.

— Море подарило нам встречу, — улыбнулась я. — Наверняка матушке уже сообщили все подробности.

— И довольно противоречивые.

— Мне нечего к ним добавить.

— То есть ты, влюбившись в симпатичного синьора и узнав, кем он является, попросила князя Мадичи заколотить себя в подарочный сундук и отдалась на волю волн?

Я посмотрела на дону Раффаэле и укоризненно покачала головой:

— Так вот, значит, какими слухами…

— Отвечай! — Клюка стукнула о паркет.

— Нет! Никакой любви к вашему сыну не было. Была нелепая случайность, обернувшаяся эффектной встречей. И, поверьте, брака с тишайшим Муэрто я не желала.

— Почему ты ответила «да» у алтаря?

Какой прямой вопрос, и ответа на него у меня не было. Матрона смотрела на меня.

— Итак, мой единственный сын, мой наследник, дож безмятежной Аквадораты оказался скован брачными обетами с девицей, добродетель которой под вопросом, происхождение туманно, а достаток мизерен. С болезненной девицей, якшающейся с вампирами! И ко всему, эта… — Я готова была поклясться, что слово, замаскированное сухим кашлем, не имело к набожности и приличиям не малейшего отношения. — Ты не любишь своего мужа!

— А что, любовь в браке обязательна? — воскликнула я с обидой. — Вы сами, матушка, пылали страстью, отправляясь под венец с Серджио Муэрто?

Я знала, что разница в возрасте родителей Чезаре была чудовищной. Новобрачный был старше супруги на тридцать лет, тем удивительней мне было услышать ответ свекрови.

— Да! Представь себе, да! И мой батюшка дал согласие на брак, лишь удостоверившись, что чувства мои крепки и неизбывны. И я была верна своему мужу и подарила ему свою невинность, свою страсть и свою любовь.

— И приданое, — вздохнула я, поняв, что уколоть собеседницу не удастся.

— Отсутствие последнего я компенсировала добродетелями!

Дона Муэрто орала. Я испуганно вспомнила, что в девичестве она носила фамилию Маламоко и принадлежала к дальней захиревшей ветви этого достойного, но бедного рода. Итак, свекровь я невольно все же уязвила.

— Маура, — велела она, отдышавшись. — Отведи дону догарессу переодеться.

Я поднялась из-за стола. Наверное, мне следовало извиниться. Но зачем? Благочестивая матушка его серенити уже все для себя решила. Я — жалкая интриганка, добившаяся брака без любви. Ничего, ей недолго терпеть меня рядом. Исполнив роль подле супруга на сегодняшнем торжестве, я покину дворец. И пусть они без меня подыскивают Чезаре достойную и любящую спутницу жизни.

Только почему я плачу? Почему не могу сдержать слез обиды и разочарования?

Свекровь на меня не смотрела, зато я встретила торжествующий взгляд Голубки Раффаэле. Бриллиантовое кольцо на ее пальце нестерпимо блеснуло. Я знала, что оно было подарком Чезаре, знаком любви, и это знание заставило меня покачнуться.

— Пойдем, — шепнула Маура, придерживая мой локоть.

Прикосновение к другому заставило меня повернуть голову. Маркизета Сальваторе потупилась:

— Помощь вам не помешает.

Из малой залы приемов мы вышли втроем.

— Не реви. — Панеттоне промокнула мне лицо кружевным платочком. — Старуха умеет уязвить.

— Если вампиры пьют кровь, эта женщина питается девичьими слезами, — пробормотала Бьянка.

Дружелюбие Сальваторе удивляло, но потом я догадалась, что маркизету, наверное, приставили ко мне шпионить. То есть приставила Голубка Паола, ее задушевная подруга.

Разумеется, под надзором о беседе с Маурой можно было забыть.

— Где разместилась свита доны Муэрто? — задала я первый пришедший в голову нейтральный вопрос.

— Благочестивая вдова обошлась без сопровождения.

— Неужели?

— Ну да, — Панеттоне фыркнула. — Прихромала к дворцовым воротам в монашеском рубище и колотила клюкой в створки, пока ей их не отворили.

— Как любопытно. — Я даже замедлила шаг. — А какое судно доставило нам драгоценную гостью?

— Я спрашивала синьора Копальди, но он тоже этого не знает.

Да уж, будь с нами Карла, мы бы не остались в неведении. Однако Бьянку следовало куда-нибудь сплавить. Мы с Маурой многозначительно переглядывались и шевелили бровями.

— Филомена! — Каблуки братца громыхнули по паркету, когда он спрыгнул с подоконника. — Чезаре сказал, что я смогу дождаться тебя здесь.

Руки фрейлин на моих локтях разжались, и я бросилась на грудь Филомену. Беседа со свекровью меня опустошила. Синьорины отошли, чтоб не мешать родственной встрече.

— Ревешь? — шепнул братец.

— А что еще остается?

— Приводить себя в порядок и копить силы. Чезаре обещает нам суматошный вечер.

— Стронцо Чезаре.

— Не помирились?

— Он хочет развестись.

— Ну.

— Что ну?

— Ты ведь сама этого хотела?

— Теперь не хочу.

— Так скажи ему об этом.

— Пусть он скажет первым.

— Что?

— Что любит меня и будет мне верен.

— Чезаре думает, что ты не примешь его чувств.

— Это он тебе сказал?

— Филомена… — Брат обнял меня за плечи и подвел к подоконнику. — Не знаю, как вам с его серенити удалось в столь рекордные сроки устроить такие чувственные шторма…

Он развернул меня, придержал за талию и усадил на широкий подоконник лицом к себе.

— Вам нужно самим с этим разобраться. Поставь себя на минуточку на место тишайшего. Ему в жены досталась юная особа, у которой семь пятниц на неделе, честолюбивые мечты и жизненные планы. Он попросту растерян. Ты доказала дожу, что его достойна. Ты изгнала из лагуны древнее чудовище, разобралась с городским мусором, стала символом благоволения моря к безмятежной Аквадорате. Разумеется, Чезаре не хочет тебя отпускать.

— Развод, Филомен, — напомнила я, болтая ногами в воздухе.

— Ты сама о нем твердишь.