Встретившись взглядом с супругом, я улыбнулась, он мне подмигнул.

Артуро пересек залу бесшумным быстрым шагом и склонился к плечу его серенити. Тот выслушал помощника, помрачнел.

– Дражайшие доны и синьоры, – громко обратился он к Совету, – каково ваше решение?

Старцы стали торговаться. Один процент, сумма штрафа уменьшалась вдвое. Чезаре раздраженно поправил шапку. Полтора процента, штраф неизменен. Старцы поднажали. Аквадоратцы, в сущности, все купцы, торговаться для них – это как дышать. Уступка за уступкой стороны приблизились к первому предложению Совета. Чезаре сдавал позиции неохотно. Наконец, когда «один процент и половина штрафа» прозвучали повторно, он быстро согласился.

– Но учтите, немедленно – слышите, немедленно! – город должен обезлюдеть, ни единого жителя на улицах и каналах.

– Помилуйте, ваша безмятежность. Это невозможно. Нужно предупредить службы, наладить оповещение.

– Воспользуйтесь чумным колоколом, маэстро Лимончелли, – проговорил дож веско и, переждав возмущенный гул, продолжил: – Не вы ли поведали нам менее часа тому назад об ужасной диверсии гильдии мясников, сливших тухлую кровь в наши изумрудные воды? Не вы ли сокрушались, что по каналам теперь плавает рыба брюхом вверх, что гниль несет смрад и болезни?

– Но чума, ваша безмятежность?

– В леднике городского госпиталя непременно отыщется свежий несвежий утопленник.

– Чума?

– Колокол, маэстро Лимончелли. А когда все закончится и я дозволю жителям выйти из домов, вы самолично на площади принесете извинения всей мясницкой гильдии. Ах нет, забудьте. С ними я поговорю сам. Какие еще извинения? Когда чума отступит, мы передумаем их казнить и ограничимся штрафом.

Слово «штраф», когда оно касалось не их, старцам очень нравилось.

Но что за спешка? Головоноги смогут приплыть на кормление не раньше полуночи.

– Что произошло? – Я подошла к Чезаре, когда Мусорный Совет расползся выполнять поручение.

– Стая кракенов замечена рыбаками в лагуне Аквадората.

– Кракены вымерли сто…

– Твоя чудовищная роженица вышла на охоту!

Ага, значит, когда все в порядке – «мой чудесный кракен на пользу городу», а в случае проблем – «твоя чудовищная роженица». Так и запишем.

Тишайший Муэрто уже шел к двери, призывая Артуро и громы с молниями на головы всех головоногих кракенов.

– Погоди! – Я схватила супруга за парчовый рукав. – Что ты намерен делать?

– Избавиться от зрителей и разобраться с этими тварями.

– Ты сейчас про головоногов?

– Ну не про граждан же безмятежной Аквадораты. Тем более что последние могут возжелать другого дожа, вздумай я палить по ним из пушки.

– Артиллерийские залпы очень поспособствуют твоему чумному балагану!

– Гарпунной пушки.

Тишайший Муэрто попытался вернуть себе свой рукав, но не преуспел: я вцепилась в него двумя руками.

– Позволь мне с ними поговорить.

– С головоногами?

– Ну не с твоими же гражданами! Пожалуйста. Я наладила контакт с их матриархом, старшей самкой, молодняк тоже должен ко мне прислушаться. Мне нужно не больше часа, Чезаре.

Я отпустила его руку и стала быстро расшнуровывать лиф платья.

Дож закричал помощнику:

– Прочь! Закрой дверь!

Дож простонал мне:

– Что ты вытворяешь, Филомена?

Дож направил вопрос небесам:

– За что?

Голосом супруг владел превосходно, мог выразить гнев, скорбь, обиду, недоумение и в данный момент выражал их одновременно. Это вам не выхолощенные эмоции древнего вампира. Если бы я не была столь увлечена раздеванием, обязательно бы прониклась.

Платье скользнуло на пол, я переступила через него.

– Три четверти часа, нужно только подплыть поближе.

Над Аквадоратой уже разносились звуки чумного набата, за дверью слышался топот множества ног, возбужденные голоса, синьор Копальди отгонял желающих немедленно видеть дожа.

Чезаре рассмеялся:

– Ты всего лишь собралась прыгнуть в воду?

– Ну да.

Я скинула туфли и наклонилась, приподняв подол нижней сорочки и снимая чулки.

– И не стесняешься собственной наготы?

– Мое тело чем-то тебе отвратительно?

Дож подождал, пока сорочка полетит на пол, рассмотрел меня внимательно и покачал головой:

– Оно прекрасно.

– Тогда не вижу причин его стесняться.

– Признайся, – Чезаре поднял с пола мою одежду и, свернув ее, засунул получившийся тюк под один из резных стульев, – тебе просто приятно быть голой.

– Мы приходим в этот мир без одежды, так что… – Пожав обнаженными плечами, я подала супругу крошку-мадженте. – Присмотри за Чикко. Если я не вернусь, пообещай передать ее моей семье.

Саламандра без возражений взбежала по парчовому рукаву его серенити, а я развернулась к окну. Галерея за ним выходила к морю, нависая над водой.

– Что значит «если не вернусь»?

– Ах, ну просто так говорят.

Я уже стояла на подоконнике, чувствуя босыми ногами нагретый солнцем мрамор. Кто меня за язык тянул? Разумеется, что угодно может пойти не так. После недавних родов самка может впасть в буйство и попытаться напасть, молодняк вообще агрессивен, и если мамаша меня не защитит, стая голодных головоногов сожрет меня за считаные минуты. Обглодает до костей, а после перемелет и их.

Зачем я рискую жизнью? Ну кто-то же должен.

Дерьмо! И это вовсе не пустое ругательство. Вода воняла и была чудовищно грязной, в ней плавал мусор, щупальцами расползались нерастворимые разноцветные субстанции, хлам, объедки, комки шерсти, трупики городских паразитов – крыс и голубей. Почему их не поедают чайки?

Вынырнув лишь для того, чтоб набрать воздуха, я опустилась на максимальную глубину, где морское течение направило меня прочь от города. Тело слушалось, но темп движения удручал. На то, чтоб пересечь акваторию порта, у меня уйдет несколько часов.

Вода немного посветлела, я поднялась к поверхности и мощными гребками поплыла дальше.

Филомена! Почему ты не взяла гондолу? Или лучше галеру с дюжиной весел.

Ноги коснулось что-то гладкое, глянцево-серый дельфиний бок прижался к моему.

«Не бойся, милый, я не тону», – подумала я громко.

Дельфин прощебетал что-то, толкнулся.

«Хочешь мне помочь? – Я ухватилась за спинной плавник, забрасывая свое уставшее тело на рыбий корпус. – Спасибо, милый».

Двое приятелей моего помощника плескались в стороне. Им неприятно находиться в грязной воде, но дельфины – известные филантропы морского царства. Уж не знаю, какое удовольствие они получают, спасая всех и вся.

В ушах свистел ветер, размеренный колокольный звон отдалялся. Вдруг виски сдавило болью, я ощутила зов своего головонога.

«Где ты, девочка?»

Кажется, дельфины тоже ее слышали, сопровождающие приблизились к нам, образовывая нечто вроде защитной стены.

Зажмурившись, я уловила обрывок мыслеэманации. Головоногов было много, десяток, два… три. Основной зов исходил от огромного существа, зависшего в синеватом подводном пространстве. Это не самка! Он больше моей подружки раза в два и гораздо старше, и, кажется… нет, абсолютно точно самец. На головонога он был похож, но им не являлся. Безмятежную Аквадорату почтил своим визитом тот самый мифический кракен.

Я отпустила дельфиний плавник, живот обожгло от трения.

«Дальше я поплыву сама», – мысли путались, но помощник меня понял.

Они собирались ждать, чем закончится встреча, и в случае опасности вступить в бой на моей стороне. Их всего трое, у них мало шансов против древнего кракена, но возражений от маленькой отважной рыбки Филомены дельфины не примут.

Врать мысленно – отдельное искусство, но мне оно далось. Я подумала, что справлюсь, что переговоры пройдут успешно и что буду невероятно благодарна, если три серокожих красавца отвезут меня с победой домой. Три водяных фонтанчика проводили меня на переговоры.

Едва шевеля конечностями, я позволила течению нести меня на зов. Младенцы-головоноги облепили меня со всех сторон. Они были с человеческий кулак размером, очень юркими и любопытными. Чей-то острый клювик отрезал прядку моих волос, присоски щупалец коснулись затылка. Оставшаяся на мне городская грязь малышам понравилась. Они голодные!