— … — ответила я, одновременно убивая двух зайцев.

Емким многоэтажным словом мне удалось провести эксперимент и выразить эмоциональную оценку происходящего. Крупная жемчужина упала на землю и покатилась в темноту, следом спланировала незабудка. Я наклонилась, пытаясь высмотреть пропажу.

— Это все мое! — заорал пикси, угрожая вилкой.

Я встала смирно, за что была вознаграждена пожухлым цветком и липким поцелуем в щеку.

— Вот можешь же, Дашка, когда хочешь! Ну уж теперь-то заживем! О чем ты там мечтаешь? О тарелке спутниковой? Да не вопрос, куплю тебе две, чтоб одна запасная была…

Нюхач так увлекся монологом, что не заметил, как я тихонько отошла к Ларсу.

— Ты даже ругаешься мило, — сообщил охотник, обнимая меня за плечи. — Идем спать, судьба моя, мы выступим на рассвете.

— А я жарида отпустила. Случайно. А перед этим мы с венцом его излечили. Представляешь?

Блондин Моей Мечты невнятно отвечал, увлекая меня к небольшому костру. Вслед нам неслись восторженные вопли Пака.

Ночевали мы под близкими мерцающими звездами, уснула я почти сразу. И спала глубоко, без сновидений.

Утро выдалось недобрым. Потому что разбудили меня поцелуем. Липким таким настойчивым поцелуем.

— Пошел вон, — простонала я, не открывая глаз.

— Мало, — интимно шепнул пакостник. — Давай чего-нибудь позабористей!

— То, чем ты сейчас в корыстных целях занимаешься, называется харассмент…

Я повернулась на другой бок и накрылась с головой.

Пак, видимо уставший ждать компенсации за мудреное слово «харассмент», отправился на поиски другой жертвы, и я с комфортом подремала еще минут двадцать.

Этот поцелуй был правильный — прохладный, властный. Я открыла глаза.

— Доброе утро.

Ларс улыбался. Легкая небритость ему чертовски шла.

— Если вам так не терпится, я могу отвернуться, — послышался пронзительный голос Джоконды. — Не стесняйтесь! Полоумный пикси куда-то улетел, так что никто не будет вам советами мешать.

Охотник чмокнул меня в кончик носа и пружинисто поднялся.

— У нас около получаса на сборы. Вставай, Даша, тебя ждет завтрак.

— А Господин Зимы? — спросила я.

— Он ушел вчера, еще до заката, — пожала плечами сирена. — И, кажется, забрал с собой нашего пленника.

Я решила не умножать сущностей излишней откровенностью. Забрал так забрал, а может, жарид сам дематериализовался, кто их, полудиких фейри, разберет. Выслушивать от блондинки критику своих действий не хотелось. Солнце едва показалось из-за горизонта, было прохладно. Я закуталась в плед на манер американских индейцев и поплелась к костру.

На завтрак у нас были пресные лепешки с сыром и зеленью и мой любимый бергамотовый чай. А еще много сахара. Я давно заметила, что все «нелюди» неравнодушны к сладкому. Начиная от моего «самого ценного имущества» Пака и заканчивая Господином Зимы. (Конфетные залежи в его «детской» до сих пор стояли у меня перед глазами как самый страшный кошмар диабетика.) Ларс и Джоконда с явным удовольствием прихлебывали горячий сироп, я же предпочитала ничем не перебивать вкус и аромат благородного напитка.

— Венец не признает меня, — вдруг задумчиво сообщила сирена, — очень странно.

— Ты рылась в моих вещах?

— Не понимаю почему.

— Может, ты клептоманка? — Я начинала злиться, уже не столько на наглую блондинку, сколько на своего ничего не предпринимающего мужчину. — Или тебя в детстве пороли мало?

— Бамбина, я не собираюсь ссориться с тобой. Да, я обыскивала твою сумку. И да, если бы артефакт согласился со мной разговаривать, хлипкие законы частной собственности меня бы не остановили.

— Ты уверена в своем происхождении? — непонятно кого спросил Ларс.

Блондинка кивнула.

— Я знала о том, что я сирена, с самого рождения. В таборе было много мудрых женщин, умеющих определять расу. Они говорили, что в какой-то момент мои способности раскроются и другие фейри смогут тоже увидеть мою сущность.

— В двух километрах к северу водопой, — сообщил материализовавшийся Пак. — Я видел там ездовых ящеров.

Охотник быстро поставил чашку и вскочил на ноги.

— Нам нужен хотя бы один!

И ледяная молния умчалась вдаль. Пикси быстро вылакал плескавшуюся на донышке жидкость и полетел следом. Все правильно, мужчины добывают мамонтов, пока женщины ждут их у костра.

— Что связывает тебя с Анной? — спросила Джоконда, растягиваясь на подстилке.

— Многое.

— Я бы ей не доверяла.

— Советы от воровки? Ну-ну…

— Послушай, бамбина. В нашей разношерстной компании именно ты самое слабое звено. С одной стороны, свершилась мечта всех хумановских девчонок, тебя, всю такую неприметную, полюбил воин, выбрал в наперсницы могучий артефакт, аристократы из другого мира заинтересованы в твоем обществе…

— Может, ты мне просто завидуешь?

— Может быть, — честно ответила блондинка. — Даже скорее всего. Мой мужчина оставил меня, получив награду от Господина Зимы.

Мне на секундочку стало стыдно.

— И что ты собираешься делать?

— Отомщу и забуду, — отмахнулась собеседница. — Не волнуйся, не тебе. В конце концов, мне никто и не обещал вечной любви. Я пройду инициацию в Арканкаме, открою для заказчика Врата и буду свободна для новых приключений.

— Так ты знаешь, для чего Господину Зимы понадобилась сирена?

— Ну конечно, глупышка. Когда-то его возлюбленная осталась в человеческом мире, и альв хочет ее вернуть. Он, наверное, десятилетиями пялился в свою Книгу Смерти, прежде чем увидел там явление сирены.

— Тогда почему в этой истории появилась я?

— Не знаю, ты похожа на карту скрытой масти, которая в любой момент может изменить расклад. Но я почти уверена, что ты не сирена, бамбина.

— А разве то, что венец сирен призвал именно меня…

— По этому поводу у меня есть одна мысль, и она очень не понравится твоему супругу. Я думаю, артефакты реагируют не столько на расу, сколько… О, погляди, Ларс все-таки поймал ящера, мы доберемся до места встречи с комфортом.

— На что? Ответь!

Джоконда по-змеиному улыбнулась.

— Через пару дней мы все узнаем, дорогая.

Ах как я разозлилась! Захотелось вцепиться в блондинистую шевелюру и дернуть посильнее. Ведь была возможность все патлы ей повыдергать! В цитадели, когда нас Анна разнимала. Эх, не вовремя она мерзавку спасла… Хотя еще неизвестно, кто кого спас. Как дерется эта крашеная выдра, я накануне видела, может, она бы меня за две минуты в коврик раскатала, с такими-то данными.

— Надеюсь, ты занята придумыванием новых бранных слов? — прожужжал над ухом Пак. — Если нет, начинай собирать вещи. Ларс предлагает выступить немедленно.

Я сдернула с плеч одеяло и стала его сворачивать, щедро расплевывая по округе изумруды и хризантемы.

Верхом? На звероящере? Без седла? Да запросто! Это была бы не самая сложная задачка, если бы мне позволено было ее решить. А вот тащиться в шлейфе пыли, который этот самый звероящер оставляет за собой, злиться на Ларса и Джоконду, по очереди восседающих на чешуйчатой спине скакуна, выслушивать бесконечные подначки жадного Пака, нести в наплечном мешочке все «нажитое непосильным трудом»… Ну вы понимаете, да? Пикси провоцирует окружающих, окружающие не стесняются в выражениях, через пару минут моя поклажа слегка тяжелеет. Сам по себе драгоценный или полудрагоценный камень весит немного. А вот когда их десятки или даже сотни? Методом проб и ошибок выяснилось, что качество добычи напрямую зависит от качества ругани. Норвежские пассажи охотника одарили нас парочкой неплохо ограненных сапфиров, Джоконда специализировалась на кораллах и бирюзе, но мой «великий и могучий» оставался вне конкуренции: жемчуг и блестящие изумруды, зеленые, как мои глаза. Рыки плененного звероящера на увеличение благосостояния не работали, их пикси как ругательства не воспринимал. Цветы тоже приходилось тащить с собой. С огромным веником под мышкой я чувствовала себя примадонной во время концертного выхода в зал. Но Пак был непреклонен — по дорожке из экзотических цветов нас могли найти преследователи, если бы таковые возникли. Время от времени я оглядывалась, опасаясь увидеть острый клин жаридов.