К л а у д и я. Поздно, Ман.
М а н о л е. Вы правы, очень поздно. У меня мало времени.
Т о м а. Лучше поговорим завтра, папа.
М а н о л е (с трудом. У него все время вид человека, который погрузился в воду и изо всех сил пытается вынырнуть на поверхность. Только гигантская воля помогает ему в этом усилии). Завтра… вчера… я забываю. (Улыбается.) Я позвал вас сюда для того, чтобы… (Его сотрясает озноб.)
Т о м а. Доктор сказал, что тебе нужен абсолютный покой.
М а н о л е. Но я очень спокоен, мальчик, никогда я не был так… Я хотел сказать вам… сказать… да, вспомнил… Смерть — это личное дело, но жизнь… жизнь — это дело общее. Поэтому… (Его опять сотрясает дрожь.)
К л а у д и я. Тебе холодно, Маноле? (Укутывает его плащом, который прикрывает плечи Маноле.)
М а н о л е. Немного. Смеркается, да? Не прерывайте меня. Мне так трудно собраться, мысли разбегаются… Путь слишком далек, и темно… (Опять впал в рассеянность. Потом с усилием.) Но нужно… иметь теперь… Я…
Т о м а. Папа, прошу тебя!
М а н о л е. Влад, в тот вечер, когда я выбрался из ужаса, как из туннеля, я сказал тебе, что сброшена не последняя карта, что… (Тяжело дышит.)
В л а д. Что можно еще что-то сделать.
М а н о л е. Да. Ты не понял? Я могу…
Пауза.
В л а д (это вопль сердца). Скажи, папа!
М а н о л е. Могу… уничтожить скульптуру.
В л а д. Уничтожить? Произведение это неповторимо, папа. Оно не ложь.
М а н о л е. Но кому полезна такая правда? Это не мое завещание! Возьми молоток, Влад, и разбей ее! Прошу! Приказываю! Скорее! Я спешу!
В л а д (испуганно отступает). Я? Не могу, отец!
М а н о л е. Немощный мозгляк!
К л а у д и я (с отчаянием). Ман, умоляю, ты устанешь!
М а н о л е. Клаудия, ты никогда не стояла у меня на пути. И именно сейчас?.. Тома, ты! Ты разумнее, ты здоровее!
Т о м а. Я не могу, отец!
М а н о л е. Трусы! (С трудом поднимается, идет к мастерской. Шатается.)
К л а у д и я. Не позволяйте ему, он убьет себя!
Д о м н и к а (останавливает ее). Не мешай. Он знает, что делает.
В л а д (загораживает дорогу Маноле). Я пойду, папа! (Входит в мастерскую.)
М а н о л е (остается один в центре холла). Да, она была хорошо сделана.
Слышатся удары молотка, и скульптура с грохотом разбивается. Появляется В л а д.
В л а д. Все, отец!
М а н о л е (легко коснувшись его щеки). Это хорошо. Ты понял, как обстоят дела, сынок. (С трудом.) Хорошо быть верным самому себе… Но еще важнее быть верным людям.
В л а д (испуганно разглядывая свои руки). Не знаю. Я ничего больше не знаю. У меня руки в крови.
М а н о л е. Где вы? Ужасно темно.
К л а у д и я. Нет, Ман. Это день.
Действительно, розовеет небо.
М а н о л е (всматривается в небо, с волнением). Правда. (Очень долгая пауза.) Идите. Прошу вас, идите! (Пауза.) Дай мне руку, няня.
Д о м н и к а. Вот она, сынок, дорогой мой мальчик, няня с тобой, не бойся.
М а н о л е. Чего мне бояться? «Солнце и луна»… Ведь так, няня?
Д о м н и к а. Так, Маноле.
Маноле закрывает себе лицо плащом.
(Причитает на крещендо.)
Как свадьбу играли,
Ярко звезды сияли,
Да одна упала;
Солнце держало,
Луна подымала
Венцы над нами;
Были гостями
Чинары да ели,
Птицы нам пели,
Нас величали,
А горы венчали.
З а н а в е с.
Аурел Баранга
ОБЩЕСТВЕННОЕ МНЕНИЕ {33}
Сатира в двух действиях
Посвящаю Раду Белигану {34}
Перевод Е. Азерниковой
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Ведущий спектакля }
Китлару, заместитель главного редактора газеты «Факел» }
Актер, исполнитель роли Китлару } — все три роли, разумеется, играет один актер.
Отилия, сотрудница газеты }
Джина, актриса, исполняющая роль Отилии }
Никулина Гологан, назовем ее домохозяйкой }
Марчика Тунсу, птичница } — все четыре роли, безусловно, играет одна актриса.
Режиссер спектакля «Общественное мнение».
Помощник режиссера.
Осветитель.
Кристиною, которого еще называют Шеф, главный редактор газеты «Факел».
Паскалиде, сотрудник газеты.
Туркулец, ответственный секретарь газеты.
Бэженару, заведующий редакцией.
Ионицэ }
Манолеску }
Думитраш }
Брахару }
Каламариу } — сотрудники газеты.
Секретарь главного редактора.
Чорей Георге, обиженный гражданин.
Возмущенный зритель по имени Йон Йон, рабочий.
Женщина из зала.
Константин Брана, министр по делам печати }
Общественное мнение, неперсонифицированная метафора } — обе роли, конечно, играет один актер.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Сцена представляет два плана. На первом — два простых письменных стола и два стула, на втором, в глубине, возвышается массивный письменный стол с тремя телефонами и мягкое кресло. Эти два сценических плана — два места действия — при необходимости разделяет занавес, сделанный из газет.
Г о л о с Р е ж и с с е р а (из-за кулисы). Внимание! Приготовились! Начали!
П о м о щ н и к р е ж и с с е р а (высунувшись из-за другой кулисы). Давать звонок?
Г о л о с Р е ж и с с е р а. Никакого звонка. Свет!
О с в е т и т е л ь (показываясь из ложи). Куда дать свет?
Г о л о с Р е ж и с с е р а. На суфлерскую будку! Вместо оранжевого поставь голубой. Усиль свет! Так! Хватит!
О с в е т и т е л ь. И сколько времени так держать?
Г о л о с Р е ж и с с е р а. Я махну тебе рукой.
Г о л о с П о м о щ н и к а р е ж и с с е р а. Готово!
Г о л о с Р е ж и с с е р а. Открыть занавес!
Г о л о с П о м о щ н и к а р е ж и с с е р а. Да он же открыт!
Г о л о с Р е ж и с с е р а. Тогда давайте звонок.
Звонок. На сцену выходит В е д у щ и й.
В е д у щ и й. Уважаемые зрители, дирекция театра попросила меня перед началом спектакля дать вам кое-какие пояснения. Пьеса, которую вы сегодня увидите, по сути дела, не пьеса. Она хотела бы ею стать, но не стала. Герои ее не типичны, ситуации не реальны, в ней мало положительных персонажей и слишком много отрицательных; сюжет — основа основ пьесы — не отражает действительности, не дает убедительного представления о нашей жизни. В пьесе нет четкой идеи, и потому она не доходит, да и не может дойти, до зрителя. Пьеса не призывает, не мобилизует, не воспитывает. Так что наши требовательные зрители могут задать справедливый вопрос, почему же, несмотря на все эти недостатки, мы ее все-таки поставили? Потому что, во-первых, мы сами не без недостатков. Во-вторых, мы не хотели дать пищу для разговоров, будто мы не ставим национальную драматургию. И в-третьих, надо выполнять финансовый план. Не выполнишь плана — не получишь премию. И, наконец, комедия, если, конечно, эту пьесу можно назвать комедией, обладает бесспорным достоинством: она не нуждается ни в специальных костюмах, ни в особых декорациях. Все, что вы видите на сцене, мы смонтировали за один день из реквизита, хранящегося в театральных мастерских. Мы не особенно старались — пьеса вряд ли будет пользоваться успехом. Кстати, благо автора нет в зале, скажу вам честно, его пьесы не делают сборов, так что я удивлен, зачем вы пришли в театр?! Лично я на вашем месте остался бы дома. Вы можете сказать, что по телевидению сегодня нет ничего интересного: ни хоккея, ни фигурного катания. Но разве мало других развлечений: кино, например, картишки или, на худой конец, хороший детектив. Ну, уж раз пришли — так пришли. Только должен предупредить: вы будете скучать, зевать, скрипеть стульями. Вам придется извинить нас, если мы будем забывать текст, некоторые сцены повторять, другие пропускать. Не рассматривайте сегодняшний спектакль как законченную работу, достойную нашего театра, отнеситесь к ней как к репетиции. Генеральной, если хотите, но все же репетиции. (К кулисе, за которой, Режиссер.) Нужны еще какие-нибудь пояснения?
