– Оставь этот мяч в покое! Это мяч Рика!

– Что? Да знаю я! Но ведь Зена говорит, что Рик ушел и не вернется.

– Еще как вернется! Так что отдай мяч. Вот так. Теперь я положу его на место, и, когда Рик вернется, он найдет все игрушки на своих местах. Фу, какой ты плохой!

Не нужно было мыть ногу в морской воде, думал Таб. Но когда наступаешь на ржавый гвоздь, торчащий из доски, а в клинику путь тебе заказан…

Он заставил себя забыть о боли, о воспалении и о гное, сочащемся из ранки. Еще один прохожий поворачивал за угол. Таб поплелся навстречу ему.

– Послушай, приятель, можешь дать…

– Нет!

БЕЗ ВАС МИР ВОКРУГ НАС БЫЛ БЫ СКУЧЕН И НЕВЕСЕЛ!

МЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ДЕЛАЕМ ВАЖНУЮ РАБОТУ!

Это шутка! Наилучшие пожелания Мелу в связи с выздоровлением от всей офисной банды.

Уважаемый сержант Татум!

Раз сообщить Вам, что с учетом Вашей долголетней и безупречной службы Вам назначается пенсия в 48 процентов от обычной пенсии по старости. Я искренне желал бы увеличить данный процент, но, как я полагаю, Вы видите разницу между ранением на службе, которое предполагает досрочное увольнение, и бытовым заболеванием, даже таким серьезным, как полиомиелит.

На всех стенах – от Калифорнии до Новой Шотландии – красуется один и тот же лозунг, либо написанный краской, либо нацарапанный, либо выведенный мелом: ОСТАНОВИСЬ, ТЫ МЕНЯ УБИВАЕШЬ!

– Вместо объявленной программы, перенесенной, к сожалению, на более позднее время в связи с болезнью ключевого персонала наших нью-йоркских студий, мы предоставляем вам шанс посмотреть…

Терри Фентон? Сепсис (что-то попало в порез на пальце, когда он возился с прической Петронеллы и неловко махнул бритвой – она перестала ходить к Гвидо, когда нечто ужасное было обнаружено в воде, которой он мыл ей голову).

Ян Фарли? Бронхит (он забыл маску дома, все автоматы, торгующие масками в вестибюле телекомпании были пустыми, и он слишком долго ждал такси).

Лола Краун? Воспаление уха и околоушных желез (обычная терапия против мононуклеоза не работает, поэтому здесь что-то другое; с антибиотиков ее сняли, вся надежда на сульфаномиды).

Марлон? Проводит время, то и дело бегая от постели Терри к унитазу и обратно (смог убедить врача, что лечить его бесполезно, постоянно терроризируя последнего мрачными новостями о состоянии своего геморроя; ему нельзя доверять больных – бесполезен в реальных ситуациях, с болью и кровью; жаль, что он не знает, что такое кислотная диарея).

И все прочие – от Большого Босса до последнего клерка.

Так же, как и повсюду.

– Мистер Гринбрайер! Послушайте! Вы не будете возражать, если вашим секретарем станет мужчина? Мы прочесали все агентства по найму в городе, но увы!

– Безработный актер, сэр. Уволен из-за сокращения программ на «Эй-би-эс»…

– О, настоятельно рекомендую, сэр… Да, сэр. Которые пилюли – зеленые или голубые?

Священник с сомнением посмотрел на обширные синеватые ссадины на своих руках. Потом поднял рясу и осмотрел ноги. Там тоже были ссадины и синяки.

Почему эти служащие Сатане «Тупамарос» не пошли до конца и не повесили его, как они повесили этого американца, Ханнигана, а потом – и майора?

А, он ведь совсем забыл! «Тупамарос» давно ушли.

Когда они покинули эти места, многие люди в лагере стали поговаривать о том, чтобы отправиться домой. Правда, каким-то образом они ничего для этого не предприняли – некоторые же просто легли и потом уже не шевелились. И у всех были эти черные пятна под кожей и кровоточащие рты.

Это все из-за еды, как сказали «Тупамарос». Но человек не должен слушать сыновей дьявола.

Он увидел москита, хотел было прихлопнуть, но промазал, после чего уже не смог вспомнить, о чем до этого думал.

Алан Проссер вошел в офис после визита в больницу, где у них опять были проблемы с фильтрами.

– Дороти! – сказал он. – Что у вас с глазом? Он же опух!

– Пустяки! Ячмень, – сказала она сухо. – Имела глупость умыться с отключенным фильтром, и что-то попало в корень ресницы. Но, уж если на то пошло, у вас вид тоже не блестящий.

– Это вы в точку! Уже который день еда во мне не задерживается. Придется днем навестить Дуга. Или завтра утром. Господи, сколько писем! Почти килограмм!

– Доктор Фаркор?.. О, доброе утро, Алек! Это Энджи Макнейл. Дело в том, что у Дуга небольшой…

Кашляет.

– О, простите. У него небольшой кашель.

Кашляет сама, долго и натужно.

– Нет, спасибо! Дуг мне дал… Дал кое-что. Это, я думаю, от пыли.

Кашляет.

– Но вот по какому поводу я звоню: у Дуга в больнице остались пациенты, и… о черт!

Заходится в кашле.

– О, простите!.. Что? Мерилин уже вам звонила? Черт… Простите! Вы не знаете, кто бы мог его подменить?

Кашляет.

– Вы уверены? Вообще никого? Дуг думал, может быть, кто-нибудь из офицеров академии ВВС? Что у них? Вы шутите? Свинка? И надолго у них карантин?

(Как будто целое ведро речного песка высыпали в недра сложной машины. Вышло из строя огромное количество людей, от которых зависит работа этой машины, а также многие миллионы тех, от кого мало что зависит, но все-таки… На Центральной фондовой бирже отложены торги по активам компании «Город Ангела», «Треста Бамберли», завода «Плодородие», сети супермаркетов «Пуританин» и многих, многих других…)

– Леди! Мне глубоко наплевать, в какую дырку они к вам лезут, понятно? Прежде чем я приду в гости к вашим крысам, я обязан обслужить еще тридцать пять вызовов!

Следить за домом в течение всей оставшейся жизни было завещано Мод Бамберли, но Джейкоб забыл оставить достаточное количество средств на поддержание дома, вдовы и всех их с Мод многочисленных приемных детей. Накануне дня отъезда нервничающая Мод попыталась вызвонить Кристи. Но на вызов явилась Этель, повариха, хромающая из-за жуткого варикоза, поразившего ее правую голень (она приходила попросить на этот счет совета, но вид был тот еще, а потому Мод рекомендовала подождать, когда придет доктор Халперн – совсем забыв, что они съезжают).

– Кристи больна, мадам, – сообщила Этель. – Это ее легкие, как мне кажется. Сипит и хрипит, не прекращая.

– Где она? В постели?

– Нет, мадам! Ухаживает за мистером Ноэлем. Он вчера опять промок.

О Господи! О, благословенный всеблагой Господь! Мод, с трудом сдерживая горестные стоны, связала свое шелковое постельное белье в узел.

И все-таки они должны были – кровь из носу! – дождаться доктора (хотя уже две недели тот страдал жуткой тахикардией), а потому грузчиков пришлось отпустить, тем более что их приехало всего восемь, хотя заказывали четырнадцать. Корнелий поехал с ними в пустом фургоне – его нужно было класть в больницу с его сыпью, синуситом и непрекращающимся ознобом. Клоду было гораздо лучше. Сломанное запястье у него вполне прилично заживало, несмотря на дефицит кальция, который его организм отказывался вырабатывать в нужных количествах.

Но Мод во что бы то ни стало должна была пройти курс инъекций, и, когда Рональд сам явился к доктору – как старший мужчина в доме и отец ребенка Кристи (о чем Мод пока не знала), – требуя информации, врач не счел себя вправе дать благоприятный прогноз.