Спокойный тон, которым Фелиция проговорила это, потряс Пег до глубины души. Обед продлился до полуночи: разговор превращался в ожесточенный спор и вновь возвращался в мирное русло, но постепенно вызрел именно этот план: навестить денверскую общину, поговорить с Зеной, вдовой Децимуса, забыть про официальную точку зрения на трейнитов («их основатель сошел с ума, а первый апостол – наркоман») и для разнообразия сформулировать свой независимый взгляд на все эти дела.

Пег восприняла этот план как нечто фатальное. Перспектива вновь увидеть общину, Зену, Рика и прочих детей, но уже без Децимуса, пугала ее. Но это нужно было сделать. В конце концов, мир не прекратил существования со смертью одного человека.

По крайней мере, не вполне прекратил.

Она вдруг осознала, что молодой человек на заднем сиденье говорит, и говорит так, словно он много дней молчал и теперь хочет освободиться от ноши, которая давит на его душу.

– То есть, – говорил он, – я уже не мог от него ничего принимать, верно? Я спрашиваю – верно?

Пег вдруг вспомнила его имя. Петтингилл. Один из приемных сыновей Джейкоба Бамберли – тот, что исчез из колледжа. Что же касается Фелиции, то та, похоже, слушала молодого человека более внимательно, потому что спросила:

– А вы видели этот продукт, который, как они говорят, отравил и убил всех этих людей в Ношри?

– Видел, конечно, но не на его столе, – ядовито ответил Хью. – Сам-то он ест лучшую говядину! Высокомерный самовлюбленный ублюдок! Хочет, чтобы все лизали его ботинки. Чтобы вокруг него крутились тысячи людей и говорили: «Да, мистер Бамберли, нет, мистер Бамберли, как скажете, мистер Бамберли». Меня уже тошнит от всего этого.

Молодой человек залез в карман своего толстого пуховика и вытащил маленький пластиковый пакет.

– У меня есть кат. Хотите пожевать?

– Хочу, – отозвалась Фелиция и потянулась назад. Пег поежилась. Класть в рот то, на чем остались следы чьей-то слюны… Даже если про кат говорят, будто в этих листьях содержится бактерицид и риск заразиться гораздо ниже, чем при поцелуе.

Хотя и целоваться – как-то не очень…

И она сказала резко:

– Побыстрее заканчивайте. Я вижу огни коммуны, а вы знаете, как они относятся к наркотикам…

– О, Пег! Как здорово, что ты приехала! А это, конечно, Фелиция, так?

Высокая, темнокожая, с царственной осанкой, которой Пег так завидовала и которая помогала ей легко ставить на место самых заносчивых мужчин, Зена обняла ее и повела гостей с холода в свое жилище, напоминающее пещеру. Там пахло изысканными травами и бобами и было удивительно тепло, хотя горели лишь две-три электрические лампы – внутренние помещения были тщательно изолированы от внешнего холода.

– Как Рик? А девочки?

– О, с ними все хорошо. Легли спать пару минут назад. Я их не стану поднимать, но утром они вам обрадуются. Фелиция, дорогая! Я так рада с тобой встретиться! Децимус много о тебе говорил и был страшно расстроен, что ваши пути разошлись.

И Зена поцеловала Фелицию.

Хью тем временем стоял у двери и смотрел на все происходящее взглядом, который Пег иначе чем «голодный» определить не могла – как будто нигде больше на Земле его не мог и ждать столь экспансивный прием. И Пег постаралась смягчить для Хью шок встречи, представив его прочим членам коммуны – громоздкому Гарри Молтону, бородачу Полу Принцу и его милой жене Сью, Ральфу Хендерсону, который изрядно полысел с тех пор, как Пег видела его в последний раз, и еще пяти-шести новым членам сообщества. Конечно, гостей приняли со всем положенным гостеприимством. Таков был ритуал – хлеб да соль, дружеские объятия.

Позже, провожая Пег в постель, Зена жаловалась на то, как досаждали им люди, которые на словах утверждали, что были трейнитами, хотя таковыми не являлись. Они хотели разрушать и убивать и, проведя в общине неделю-другую, уходили, когда понимали, что не найдут здесь поддержки своим планам.

…опознан как выходец из Уругвая, в связи с чем правительство Гондураса потребовало выделения ему резервного кредита в миллион долларов на покупку оружия и прочих необходимых видов военного снаряжения, а также обратилось к правительству Соединенных Штатов за помощью в борьбе с боевиками «Тупамарос». Час назад представитель Пентагона сообщил, что авианосец «Вундед-Ни» прервал проводимое им патрулирование Атлантического океана и уже отправил разведывательные самолеты в полеты над территорией, занятой восставшими.

Комментируя текущие события перед отъездом в Гонолулу на каникулы, Президент заявил: «Нельзя слишком долго испытывать терпение льва – откусит голову».

Мы связались с президентом Национальной ассоциации защиты хищников, доктором Айком Мойстином, который заявил, что новости об успешной попытке скрестить льва с гиеной оказались фейком.

В Нью-Йорке профессор Колумбийского университета Лукас Кворри, которого в прессе и на телевидении обвиняют в антиамериканских заявлениях, сообщил нашему корреспонденту, что заключенный с ним контракт на разработку усовершенствованных вентиляторов для воздушных судов был разорван руководством университета без всякого предупреждения. В ответ на вопрос о возможной политической мотивированности данного решения профессор заявил…

Примерно в сорока милях к западу от Медано, на траверсе границы, разделяющей Калифорнию и Байя-Калифорния, медленно дрейфовало судно. Океанское течение несло его в сторону от берега.

Даже на таком удалении от берега море источало затхлые запахи разложения. Вода лениво колыхалась; нефтяная пленка, на которой плавали куски пластика, абортировала эмбрионы волн, которым так и не суждено было, родившись, обзавестись гребешками пены. Адская смесь моющих средств, канализационных стоков, промышленных химикатов и микроскопических волокон целлюлозы, когда-то составлявшей основу туалетной бумаги и газетных полос, уходила в глубину на многие сотни метров. Ни хлопанья крыльев, ни плеска плавников. Не было здесь ни птиц, ни рыб.

Капитан с рождения был слеп на один глаз. Незаконнорожденный сын женщины, которая приехала в Калифорнию собирать виноград и, надышавшись химикатами, которыми опрыскивали растения, умерла, он был взят под крыло местным священником. Мальчик выжил и, получив правительственную стипендию, смог закончить школу. Теперь он все знал о физике, химии, метеорологии и двигателях внутреннего сгорания. А еще – о воздействии ядов на организм человека.

Он также принадлежал к «Тупамарос», но об этом не стоило и говорить.

Судя по календарю, сегодня ожидалось полнолуние. Возможно, так оно и будет, хотя вряд ли его кто-нибудь увидит. Равно как и солнце. На корме ровными рядами были сложены двадцать четыре больших пустых баллона, которые напоминали сдувшиеся рыбные туши и тускло светились в лучах фонаря, качавшегося у основания мачты. Там же, на корме, стояли баллоны со сжатым водородом и лежал груз, ровным счетом в двадцать четыре единицы. Баллоны, заполненные водородом, поднимут груз на высоту в двести метров и понесут его к берегу со скоростью в девять-десять километров в час, достигнув своей цели над городом Сан-Диего или в непосредственной от него близости.

Роджер Хокин был измотан до последней степени. Безмерное напряжение всегда влекло за собой обострение диабета, и в этом напряжении он пребывал все последние несколько дней. И вместе с тем все было готово: хрупкие предметы тщательно упакованы, книги и бумаги сложены, и передняя была заставлена картонными коробками, ожидавшими грузчиков.

– Бренди, милый? – спросила Белинда, жена.

– Мне кажется, можно и рискнуть, – отозвался он. – Только маленькую.

Роджер Хокин совсем не выглядел как человек, которого только что назначили вице-президентом компании. И тому были свои причины. Как он сообщил жене, причем с юмором, достойным висельника, он будет вице-президентствовать на поминках. Сегодня пришли плохие новости – гораздо худшие, чем кто-либо мог ожидать, за исключением, пожалуй, Тома Грея – эта холодная расчетливая рыбина, безошибочно прогнозировавшая любые тренды, могла знать о том, что случится, давным-давно. Или, по крайней мере, могла подозревать.