Но трейнит так и не появился. Пройдя аптеку насквозь, он вышел с другой стороны и затерялся во внутренностях Центрального вокзала еще до того, как в багажнике его машины сработал взрыватель и с оглушительным грохотом сдетонировали пятьдесят динамитных шашек.

Оказалось, что Дуг Макнейл бывал в Японии. Он сам сказал, что ездил на конференцию в Токио, когда Денис привела к нему Джози – та подхватила где-то глистов; наверное, от собаки, но можно ли вообще уберечь ребенка от тесного общения с собаками и кошками?

Поэтому, когда встал вопрос, как встретить мистера Хидеки Катсамуру, который приехал в Штаты договариваться об условиях продажи японских водоочистителей, Филип Мейсон, естественно, обратился за советом к Дугу Макнейлу. Катсамура делал гранд-турне по всем Соединенным Штатам, начав с Калифорнии, где договор франшизы будет, вероятнее всего, заключен с Роландом Бамберли (и, слава богу, тот возьмется только за один штат, ибо больше ему не потянуть), и, продолжив двигаться через Техас и Атлантическое побережье, решил добраться до Нью-Йорка и Новой Англии, а потом вернуться через Чикаго и Денвер. Опасаясь того, что его обойдет крупная чикагская корпорация, которая рассчитывала на исключительные права аж в шести штатах, Алан инстинктивно включил защитные рефлексы: ресторан в отеле «Денвер Хилтон», что находится на площади Лемьер, единственный имел в своем штате профессиональных гейш.

Но Дуг сказал: минуточку! Лучше не Хилтон, а Браун-Палас, причем старая часть – при условии, конечно, если они успели восстановиться после землетрясения. Эти японцы – настоящие тупицы в том, что касается традиций в других странах. И вообще, лучше не тащить его в ресторан: японцы страшно завидуют тому, как свободно европейцы и американцы приглашают гостей домой, вместо того чтобы развлекать их в ресторане – стандартная для японцев «операционная процедура».

Хотя, строго говоря, Алан вряд ли смог бы принять японца в своей холостяцкой конуре. Проблемы в этом плане были и у Филипа – как только Денис услышала, что должна принимать заморского гостя, так и впала в крайнюю степень волнения. Нет, она не возражала, когда Филип приглашал какого-нибудь своего босса из «Города Ангела», но японец… она только и говорила о том, что ума не приложит, как ей готовить темпуру и сукияки.

– Прекратите! – оборвал ее как-то Дуг. – Если бы вы поехали в Токио, вы что, предпочли бы, чтобы вас потчевали гамбургерами и жареной картошкой?

Он вдруг остановился и, подумав, мотнул головой:

– Хотя, конечно, это было бы разумно. Когда я там был четыре года назад, они начали было кормить меня своей традиционной едой типа сырой рыбы. Я попробовал – вроде вкусно, но потом слег с дизентерией, причем с сильнейшими судорогами. Поэтому… Хотя не в этом дело. Поступайте таким образом: делаете стейки с жареным луком, а начинаете с новозеландской похлебки из моллюсков – похоже на то, что они едят в Новой Англии, хотя и более безопасна, и покупаете разные салаты в «Пуританине»…

– Но это же обойдется в целое состояние, – обеспокоенно заявила Денис, подсчитывая что-то на бумажке.

– Все за счет фирмы, – сказал Алан. – Возьмите все, что нужно.

Поскольку Дуглас так хорошо им помог, они пригласили и его, а также премиленькую жену Дугласа, англичанку Энджелу, и, что было неизбежно, его мать, бойкую ясноглазую даму шестидесяти пяти лет от роду, по имени Миллисента – так ее звали все, включая сына и невестку, с которой у нее сложились чудесные взаимоотношения. Был, понятно, Алан, а еще человек из спонсировавшего компанию «Проссер» банка «Колорадо Кэмикэл» по имени Сэнди Боллингер, с женой Мэйбл. И, чтобы добиться четного числа гостей, поскольку Катсамура путешествовал один, Алан позвал свою «правую руку», Дороти Блэк. Одинокая дамочка тридцати пяти лет, достаточно незамысловатая – что касается внешности и манер, – она быстро становилась душой любой компании, поскольку багаж шуток у нее был неистощим.

Все самолеты опаздывают, но никто не ожидал, что Катсамура опоздает настолько. Когда Алан и Филип, измученные часовым ожиданием в аэропорту, навели справки, им рассказали, что среди багажа, погруженного в Чикаго в самолет, на котором летел японец, обнаружили сумку с нарисованными на ней черепом и костями. Сумку, естественно, открыли, но нашли там лишь копию доклада профессора Кворри по поводу загрязнения земной поверхности содержимым реактивной струи, которую выбрасывает самолетный двигатель. Проводившие досмотр решили, что содержимое сумки призвано отвлечь их внимание от чего-то более опасного, например от заложенной в самолет бомбы. Поэтому они обыскали весь самолет и всех пассажиров, и вместо того, чтобы приземлиться в шестнадцать пятьдесят, мистер Катсамура приземлился в девятнадцать двенадцать.

Когда они ждали японца, Алан спросил:

– Кстати, как здоровье?

– Дуг говорит, надо еще недельку подождать.

– Снимаешь напряжение в спортзале?

– Это самый долгий период воздержания за все время с тех пор, как мне стукнуло шестнадцать.

По крайней мере, он испытывал облегчение от возможности говорить об этом как о каком-то пустяке. И значит, раз это был пустяк, умалчивать о нем было бы глупо.

На табло появился номер их рейса, и они отправились к барьеру высматривать гостя среди пассажиров. Филип ожидал увидеть маленького человечка в роговых очках, сутулого от бесконечных поклонов. Но таковых среди выходящих из самолета не оказалось. Зато был высокий человек лет сорока в черном пальто, с кожей, отличающейся легкой желтизной и туго натянутой на скулы.

– Мистер Катсамура? – спросил Алан, протягивая руку.

– Да, сэр! – отозвался японец, который за свои две с половиной недели пребывания в Штатах быстро освоил все, что касается этикета и профессионального жаргона местных бизнесменов.

Он пожал руку Алану, улыбнулся, с улыбкой же приветствовал Филипа и, извинившись, попросил подождать его еще пару минут.

Разумеется, мистер Катсамура не хотел терять лицо. Но иначе было никак. Он делал это и в самолете, и до самолета. Все началось в первый день его тура, и происходило по многу раз в день. Лекарство, которое он купил в Техасе, нисколько не помогло. Наверное, будет конструктивным шагом посещение здешнего доктора, специалиста по такого рода расстройствам.

И за мистером Катсамурой захлопнулась дверь с буквой «М».

Денис нервничала. В платье, купленном специально по этому поводу, и в новом парике, она расставляла коктейли и закуски, когда муж и Алан привезли гостя из отеля, где тот оставил багаж и заодно в очередной раз воспользовался чудесами американской сантехники. Но нервозность ее улетучилась в одну минуту – гость свободно и дружелюбно говорил со всеми присутствующими. С Дугом он поговорил о том, как американцы воспринимают Японию, а японцы – Америку; с Сэнди Боллингером – о влиянии европейской депрессии на международные финансы; с Денис он обменялся мнениями по поводу детских недугов, и здесь он тоже оказался на высоте, потому что его собственные чада страдали от различных форм аллергии, лихорадки, расстройств. Миллисента показала Филипу сложенные в колечко большой и указательный палец: дескать, все окей, и Филип улыбнулся ей, благодаря судьбу, которая свела его с Дугом.

Но вскоре Катсамура вновь скрылся в туалете.

– С парнем что-то не так, – негромко сказал Алан. – Он посещал «удобства» и в аэропорту, и в отеле.

– Синдром туриста? – предположила Энджела Макнейл.

– Но он уже две недели в стране, – покачала головой Мэйбл Боллингер. – Даже в Бразилии у меня это было всего дня три или четыре.

– Но ведь среди нас врач! – заявила практичная Дороти Блэк.

Дуг покусывал нижнюю губу.

– Я попробую помочь, – сказал он, но в тоне его сквозило сомнение. – Скажи, Фил, у тебя есть спецсредства от диареи? Скажем, хлоридоксихинолин?