Хью с Карлом обменялись взглядами. В конце концов, это была ее квартира!

– Там у нас Гектор Бамберли, – сказал Хью.

– Что?

– Ты что, не слышала про похищение и про наши требования?

– Господи! Конечно, слышала… Ты хочешь сказать…

Китти попробовала встать, но тут же упала на матрас, лежащий на полу, и забилась в приступе смеха.

– Ты хочешь сказать, он там, прямо под носом у полиции? Черт побери, да это фантастика!

Карл сел, обхватив колени ладонями, и ухмыльнулся. Но Хью сказал вполне серьезно:

– Все это не так смешно. Его вонючий папаша отказывается платить. А нам уже в лом его караулить. Еще и кормить, и выносить за ним дерьмо. К тому же он заболел. Его постоянно тошнит.

– Притворяется, – хмыкнул Карл. – Первая из его хитрых придумок: парнишка хотел, чтобы мы вызвали ему врача. А меня серьезно напрягает выбрасывать на помойку столько дорогой еды. И все – из «Пуританина»!

– Откуда?

– Из «Пуританина». Это Осси придумал. И вообще все это – его идея.

Хью хлопнул себя ладонью по лбу.

– Слушай, а мы не пропустили время кормежки?

– Возможно, – сказал Карл. – Китти, что-нибудь можешь нам сказать о времени?

Та отрицательно покачала головой и спросила:

– Осси? Ты имеешь в виду, Остин? Но он же самозванец.

– Да мы знаем! – вздохнул Хью. – Он и сам хотел отказаться от этого имени. Говорит, ему надоело, что тот никак не выйдет из тени и не замутит что-нибудь стоящее.

– Если он на это пойдет, – сказала Кити, – он соберет самую большую армию в истории, и ему нужно только щелкнуть пальцем. Там, в Орегоне… Впрочем, черт с ним…

Она посмотрела на запертую дверь, ведущую в заднюю комнату, и сказала:

– Я сама отнесу ему еду. Всегда хотела посмотреть на сына миллионера. Где она – в холодильнике?

– Да. Уже на подносе. А, когда будешь выходить, стукни с той стороны. Три раза.

Карл показал, как это нужно сделать.

– Это чтобы мы знали, что это ты, а не он.

– Отлично! – сказала Китти, сделала еще одну затяжку и отправилась на кухню.

Гектор спал, повернувшись спиной к двери. Китти поставила поднос на стол, отодвинув в сторону стопку книг и журналов, главным образом порнографических, немецких и датских. Затем она обошла вокруг его постели и обнаружила, что ширинка у спящего расстегнута, а рука держится за причиндалы. Из-под подушки торчал уголок еще одного порножурнала, для лесбиянок. На полу, возле кровати, валялась испачканная салфетка. Влажная. Китти бросила ее в ночной горшок.

Ну, и как же выглядят дети миллионеров? Вполне обычно!

Но парень ничего, вполне симпатичный, решила она через несколько мгновений. На подбородке – тонкий пушок. Гм! Хорошенькая киса!

Может, разбудить его?

Или подождать, пока проснется сам?

Китти села на пол, прислонившись спиной к стене. Голова ее была абсолютно пуста. Она уже плыла, когда пришла домой, теперь же, после двух затяжек от косяка, она вообще готова была улететь. И все-таки будить этого красавчика или нет? И боязно, и хлопотно!

Но через некоторое время вид его расстегнутых брюк возымел свое действие. Китти раздвинула ноги и, опустив руку вниз, принялась за дело. Кайф, кайф, кайф, какая прелесть! – она продвигалась вперед медленно, почти доходила до крайней точки и тут же увиливала в сторону, но недалеко, чтобы снова подняться туда, куда никогда не нужно слишком спешить. Это словно подниматься по снежному склону – подъем, потом небольшой спуск и снова подъем, но чуть выше, чем ты был до этого.

Когда Гектор проснулся, Китти не сразу сообразила, где она находится. Но и увидев его широко открытые глаза, она не прекратила того, чем занималась.

– Кто ты? – спросил он.

Китти посмотрела на его инструмент. Тот стал набухать, и, осознав это, Гектор набросил на него край мятой простыни.

– Я Китти, – сказал она. – А ты тут, наверное, скучаешь один, верно?

– Что? – спросил он и попытался сесть. Его трясло.

– Я хотела сказать, что со всем этим не слишком весело!

И она свободной рукой показала на журнал, торчащий у него из-под подушки. Он несколько раз быстро моргнул, после чего залился краской.

– А ты ничего парнишка, – сказала Китти. – Красавчик! Я уже почти готова. А ты?

– Какого черта она там торчит? – негромко спросил Хью. Прошло гораздо больше времени, чем было нужно для того, чтобы накормить узника.

– Трахает его, наверное, – безразличным тоном произнес Карл. – Ты видел когда-нибудь, чтобы Китти упустила свой шанс? Ну что ж, малыш заслужил. Славный паренек, готовый к сотрудничеству. Это только его старый козел упрямится.

Петронелла Пейдж:

– Итак, сегодня вновь пятница, и вновь мы ломаем сложившиеся правила, бросая внимательный взгляд не только на нашу великую страну, но и на оставшийся мир. Чуть позже мы поговорим со старшим офицером из знаменитого Особого отдела Скотленд-Ярда, что в Лондоне, о новой, разработанной британцами, компьютеризированной системе борьбы с подрывной деятельностью и терроризмом, признанной самой современной в мире. Затем мы перенесемся в Париж и поговорим о странной погоде, установившейся там, и, в частности, о выпавшем в август снеге. Сейчас же мы разберем одну из самых животрепещущих тем. В чикагской студии «Эй-би-эс» нас ждет знаменитый педагог и психолог, который имеет особый взгляд на проблему, касающуюся всех, кто либо уже имеет детей, либо намеревается их завести. Он общается с нами на условиях анонимности, поскольку взгляды его, весьма спорные, вызывают резкую критику со стороны оппонентов ученого. Поэтому мы идем против наших правил и позволим нашему гостю откликаться на имя доктора Доу. Итак, вы с нами, доктор Доу?

Доу:

– О да, мисс Пейдж!

Пейдж:

– Отлично! Сначала мы попросим вас прокомментировать острый дефицит специалистов технических профессий, который наблюдается по всей стране, а также массовые случаи оставления места учебы студентами технических факультетов и колледжей. Большинство обычных людей полагает, что эти тенденции вызваны общим недоверием к промышленности и тому, как она воздействует на наши жизни, но, как мне известно, вы считаете, что все не так просто.

Доу:

– Но и не так сложно, несмотря на необходимость учета сразу нескольких взаимосвязанных факторов. Схема в общем достаточно ясна. Дело не в том, что сегодняшняя молодежь глупее своих родителей. Это не так. Современные молодые люди – более робки, более застенчивы. Они неохотно принимают решения, не могут полностью посвятить себя чему-то одному. Они предпочитают в этой жизни дрейфовать, а не плыть.

Пейдж:

– Но почему?

Доу:

– Есть довольно большое количество исследований, в основном проводившихся на крысах, которые показывают, насколько важна для будущей личности пренатальная среда. Крысы, рожденные от матерей, которых подвергали постоянному запугиванию, стрессовому воздействию или плохо кормили, став взрослыми, легко пугались, боялись оставить открытую клетку, и, что еще более интересно, жизнь их в конечном счете была гораздо короче, чем у крыс из контрольной группы.

Пейдж:

– И что же, эксперименты над крысами помогают нам узнавать что-то и о нас самих, о людях?

Доу:

– На сегодняшний момент есть надежные методики, которые позволяют нам экстраполировать данные, относящиеся к крысам, на нашего брата, человека. Но мы можем пользоваться и другими, дополнительными источниками. В известном смысле мы и сами стали подопытными животными. Нас слишком много; мы живем скученно в среде, которую сами же отравили побочными продуктами нашей жизнедеятельности. Когда нечто подобное происходит с дикими животными или с лабораторными крысами, как в нашем случае, следующее поколение оказывается более слабым, более медлительным, более робким. Это – защитный механизм.

Пейдж:

– Я не верю, что люди пойдут по этой дорожке.