Карл все не возвращался. Зато, подхваченная ветром, к нему двигалась газета: слишком тяжелая, чтобы прилететь одним махом, она медленно подползала к Хью, преодолевая дюйм за дюймом, кралась по песку. Хью нагнулся и поднял ее. Отлично! Номер «Тупамарос», американское издание.

Облокотившись о стену, Хью открыл первую полосу, и сразу же в глаза ему бросилось знакомое имя – Бамберли. Правда, не Джейкоб, а Роланд. В статье говорилось про какие-то японские водоочистители. Хью глянул через плечо на загаженный океан и рассмеялся.

Другие статьи были поинтереснее. Трейниты в Вашингтоне наладили катапульту, в римском стиле, и стали бомбить Белый дом бумажными пакетами с блохами. Занятно. Жаль, что его там не было! Потом шла заметка о «Пуританине», где говорилось, что продаваемая там еда не так уж и хороша, зато цены они постоянно взвинчивают, и все из-за рекламы.

– Хью!

Хью обернулся. Подошел Карл, но он был не один. На мгновение Хью почувствовал укол ревности и удивился – никогда не думал, что станет участником подобной сцены. Но это случилось – Карл тот еще котяра… Ну что ж, по крайней мере, Китти всегда рядом, чтобы, так сказать, держать его в узде.

– Познакомься-ка, – проговорил, сияя, Карл и протянул Хью оплетенную соломой бутылку кока-колы.

– Это Хью Петтингилл. А это – Остин Трейн.

Остин Трейн?

Хью был так потрясен, что выпустил из рук газету и едва не уронил бутылку, но взял себя в руки и пожал руку, которую протянул ему коренастый незнакомец в потертой красной рубашке и выцветших синих штанах. Незнакомец улыбался, показывая тронутые катом зубы.

– Карл сказал, вы встретились в общине в Денвере, – сказал коренастый.

– Да, так и было…

– И что ты о них думаешь?

– Только и знают, что болтать, – вторгся в разговор Карл. – Верно, Хью, детка?

Не хотелось плохо говорить о трейнитах самому Трейну, но, поколебавшись мгновение, Хью кивнул. Что толку притворяться?

– Вы правы, – согласился Трейн. – Только болтовня и раздумья. И никаких действий. Здесь, в Калифорнии, то же самое. Вы остановились в Беркли, так? Видели Телеграф-авеню?

Хью вновь кивнул. Вся авеню от начала до конца, а также на перекрестках с другими улицами, была испещрена трейнитскими символами – черепом и костями. Каждая стена. Каждая дверь.

Этот символ был и на груди этого парня. Не татуировка, а наклейка, которая обнажалась, когда он залезал себе под рубашку и чесал поросшую волосами кожу.

– Карл говорит, что ты ушел из коммуны, потому что хотел действовать, так? – спросил Трейн, усевшись на стенку рядом с Хью. В небе гудел самолет, но когда они подняли глаза, не увидели за дымкой ничего.

– Конечно, нужно что-то делать, – проговорил Хью. – Демонстрации – это ерунда. Мы с каждым днем все глубже погружаемся в дерьмо, и тут нужны не демонстрации.

– Сказано чертовски верно, – кивнул коренастый. Хью заметил, что под рукавом его рубашки видна припухлость, но – не мышца. Не задумываясь, он тронул ее. Трейн, скривившись, отдернул руку.

– Осторожно! Все еще болит.

– Что случилось?

Хью понял – это повязка, а под повязкой – абсорбирующие ватные подушечки.

– Ожог, – ответил коренастый и передернул плечами. – Делал напалм на основе вазелина. Думал, сделаем кое-что в стиле «Тупамарос». Ты слышал, что поймали мексиканца, который залил напалмом Сан-Диего?

Хью почувствовал, как его охватывает возбуждение. Именно таких разговоров он и хотел – практических, с четко обозначенной целью. Он сказал:

– Слышал. Его задержал какой-то вонючий рыбачий патруль?

– Ну да! Заявили, что он ловит рыбу не там, где надо, а потому на палубе нашли готовые баллоны.

– Но я только что говорил Остину, – вмешался Карл, – что мы с этими кретинами живем бок о бок. Мы можем четко выбирать конкретные цели, конкретных людей, а не пулять в белый свет, как в копеечку.

– Точно! – сказал Трейн. – Таких, как этот Бамберли.

– Но он, – отозвался Хью, пожимая плечами, – и так много потерял. Они закрыли его гидропонную ферму.

– Я имею в виду не Джейкоба, а Роланда, – сказал Трейн, ткнув ногой в газету, которую Хью так и не поднял. – Хочет сделать себе еще одно долбаное состояние на продаже фильтров от «Митсуямы». Хотя раньше, до того как эти уроды взялись за наш мир, можно было просто пойти к любому ручью и напиться чистой воды.

– Это точно! – согласился Хью. – Они превратили ручьи в сточные канавы, и что с ними стало? Миллионы страдают поносом.

– Именно! – кивнул головой Трейн. – И мы должны их остановить. А такую новость слышал? Кто-то в Айдахо запустил к посевам каких-то жутких червей, и теперь они требуют отмены запрета на ДДТ.

– Только не это! – сказал, побледнев, Хью. – Разве нет других способов решить эту проблему? Есть наверняка. Допустим, в Китае больше нет мух. Как это у них получилось? Как китаец увидит муху, сразу ее бьет. Китайцев много – все мухи скоро кончились.

– Нет, мне больше нравятся кубинские фокусы, – сказал Карл. – Чтобы отвадить вредителей от сахарного тростника, они сажают между рядами растения, которые тем больше по вкусу, а потом срезают – и в компост!

– Все это так! – кивнул головой Трейн. – Только здесь мы имеем дело с другим. Богачи гадят в воду, делая ее непригодной для питья, а потом продают нам фильтры, становясь еще богаче. Почему бы нам не искупать этих ублюдков в их собственном дерьме?

– Да! – воскликнул Карл. – Пока не станут коричневыми, точь-в-точь как дерьмо.

– Дело не в цвете, – мрачно сказал Трейн. – Мы сейчас все в одной лодке – белые, черные, желтые, красные. И нам нужно объединиться, если мы не хотим отдать концы поодиночке.

– Согласен, – сказал Карл. – Но вы ведь знаете этих ублюдков! Чем темнее у тебя кожа, тем крепче тебя дерут. Это как с атомной бомбой. Почему они не бросили ее на немцев? Потому что немцы – такие же белые. Тогда они швырнули ее на маленьких желтых человечков. А потом, когда темнокожие встали на задние лапки и начали выступать, белые объединились против них уже с желтыми – они ведь тоном посветлее! Так или не так?

– Хочешь, чтобы мне стало стыдно за то, что я белый? – спросил с усмешкой Хью.

– Конечно, нет!

Карл обнял Хью за талию и продолжил:

– Но скажи, детка, почему они не послали эту свою отраву в страну, где живут белые? Нет, они отправили ее в Африку, а потом, когда поняли, что яд работает, начали травить индейцев в Гондурасе, чтобы получить повод вторгнуться туда со своими пушками и напалмом.

Наступила пауза, во время которой все трое согласно кивали головами.

Через несколько мгновений Трейн полез в карман за ручкой.

– Сейчас мне пора сваливать, – сказал он. – Крошка, у которой я зависаю, ждет меня на ужин. Сдается мне, что мы говорим на одном языке, и я как раз разрабатываю план, который вам может понравиться. Я оставлю номер, где вы сможете меня найти.

Хью поднял газету и, оторвав от нее полоску, протянул Трейну.