Он бережно положил меня на кровать и отступил.

— Я пойму, если ты меня прогонишь. Я боюсь не сдержаться и причинить тебе боль. Я могу потерять контроль над собой, — проговорил он, с напряжением сжимая свои кулаки.

Сколько страсти было в его взгляде, он практически раздевал и пожирал меня взглядом. Я почувствовала, как моё сердце стало биться чаще, как внизу живота стал скручиваться тугой узел, и как между ног стало влажно. Вдруг моя одежда стала казаться мне нестерпимо тесной и душной. Мне захотелось поскорее избавиться от всего того, что было сейчас на мне, что разъединяло нас.

— Я верю, что ты будешь нежным, — робко произнесла я, а затем стала медленно расстегивать на себе блузку.

За блузкой последовали брюки. Ещё мгновение, и я уже лежала перед ним обнаженная и трепещущая. Я протянула к нему свою руку и произнесла:

— Ты будешь нежным, Джулиан?

Джулиан

— Ты будешь нежным, Джулиан? — произнесла она робко.

Демонова бездна! Она смотрела на меня такими глазами… Меня аж всего трясло от избытка разных чувств. Меньше суток прошло с того момента, как я обрел тело. Запахи, звуки, ощущения, всё обрушилось на меня какой-то безумной лавиной. Я знал, что будет трудно, тяжело, и даже больно, и что сущность лича, глубоко сидевшая во мне, будет бороться, стремиться поработить мой измученный разум.

Когда Никсаэлла вернулась в замок, когда я услышал её звенящий голос, эхом разносившийся по этому пустому и холодному дворцу, я не поверил собственным ушам.

Я рванул к двери кабинета и вдруг увидел её. Она стояла в центе холла, такая растерянная и возбужденная. Она звала меня, говорила, что вернулась ко мне, что не смогла уехать. Счастье и неверие обрушилось на меня, но вместе с этим и безумие. Сущность лича возликовала внутри. «Она — твоя, возьми её. Возьми то, что принадлежит тебе», — кричало у меня в голове. И вдруг красная пелена упала на мои глаза. Я не мог контролировать себя, не мог сдерживать. В тот момент я хотел лишь одного, взять её, сделать своей, заклеймить, стать её господином и повелителем, быть первым и единственным её мужчиной.

Всё, что происходило дальше, было словно в тумане. Я не понимал, что делал, не осознавал всего происходящего. Лишь одно я ощущал, страшный животный голод, безумную похоть, необходимость овладеть ею здесь и сейчас, жестко, грубо, до боли и изнеможения.

И словно откуда-то издалека, до моего разума стал долетать её жалобный плачь. Меня словно ледяной водой окатило, я будто очнулся от какого-то наваждения. Я опустил свой взгляд и наткнулся на глаза Никсаэллы, полные слез и отчаяния.

Демоны меня дери! Что я творю!?

Я вскочил и отшатнулся от неё. Ещё бы чуть-чуть, и случилось бы непоправимое. И тогда она навсегда была бы для меня потеряна. Меня всего колотило и выворачивало от мысли, что я чуть в порыве безумия не сотворил со своей девочкой.

Я метался по замку, не находя успокоения, пока она не пришла ко мне. Я неверяще уставился на неё. Неужели она пришла ко мне? Сама? Это после всего того, что я с ней сделал? Она должна была меня ненавидеть и бояться, а вместо этого она стояла и смотрела на меня глазами полными нежности и сострадания.

А потом Никсаэлла приблизилась. Мне было даже страшно дышать. Я боялся, что это всё сон, и она сейчас исчезнет. Но она не исчезала. А затем она положила свои руки на мои плечи. А после… Поцеловала!? Сама?!

О боги! Мне снова сорвало крышу. Я впился в её рот губами и сгреб её в свои объятия. И если бы не её жалобный тихий стон, я бы вновь принялся рвать на ней одежду. Но меня это сильно отрезвило. Не могу сделать ей больно, не могу. Я должен держать себя в руках, чего бы мне это ни стоило. Я должен быть терпелив и нежен с ней, ведь она так хрупка и невинна. Она в моих руках, и она доверилась мне. Не могу всё испортить!

Я обнимал её нежно, стараясь лишний раз не зажимать её сильно в своих объятиях. Моё тело уже забыло, что значит обнимать нежное податливое тело девушки. Мне пришлось крепко стискивать зубы и держать себя в узде, ведь вновь обретенное тело просто ошеломляло меня всеми ощущениями и чувствами. Я и так был на пределе, ведь каждое прикосновение к моей Никсаэлле отзывалось во мне троекратно.

О, сколько сил мне потребовалось отступить, когда я опустил девушку на кровать. Она смотрела на меня глазами полными страсти, её щечки разрумянились, а губы припухли от моих поцелуев. Никогда я не видел её такой ошеломляюще прекрасной. А затем Никсаэлла начала сама раздеваться. От этого мои ногти с силой впились в мои ладони, мне даже показалось, что несколько капель крови упало на пол, но я не чувствовал боли. Всё, что я ощущал в тот момент, это выжигающее желание сделать её скорее своей.

— Ты будешь нежным, Джулиан? — произнесла она робко и протянула мне свою руку.

Я аккуратно присел рядом с ней на кровать. Она приподнялась на локтях и провела рукой по моим волосам, откидывая непослушные пряди с моего лица.

— Твои глаза, они серые, — с застенчивой улыбкой проговорила она, — Они похожи на грозовое небо. Красивые.

— Мммм, — простонал я и сгреб её в свои объятия.

Я должен быть нежным, должен быть аккуратным, говорил я себе постоянно, сминая её губы своим нетерпеливым поцелуем.

Я трясущимися руками провел по её обнаженной груди, она вздрогнула и застонала в моих руках. Её глаза закрылись, а ресницы затрепетали. Ей нравились мои прикосновения, она наслаждалась. А у меня внутри все горело и жгло от нестерпимого желания.

А дальше все закружилось вокруг нас каким-то сумасшедшим водоворотом. Мои руки на её теле, её губы на моих губах, её пальцы в моих волосах, наши руки, наши ноги, все переплелось. Её сладкие тихие стоны, когда я провел своими губами по её шее, ниже к груди и взял в рот сосок.

Какая она красивая, нежная, страстная, отзывчивая. Никсаэлла касалась меня неуверенно и робко, но каждое её движение и прикосновение вызывало во мне бурю эмоций, все сильнее разжигая во мне желание. Боль и напряжение в области паха уже становились нестерпимыми. Я не мог больше сдерживаться, желание становилось невыносимым.

Не размыкая наших губ, я бережно развел её стройные ножки и накрыл её тело своим. Она вся дрожала, и меня самого трясло от напряжения. Я провел по её лону рукой и почувствовал на своих пальцах влагу. Она была готова стать моей.

О, боги! Дайте мне сил, не сделать ей больно!

Я провел головкой члена по её складочкам, аккуратно углубляясь, а потом немного ввел его в неё, почувствовав преграду. Затем резко и глубоко толкнулся в неё до самого упора и замер.

Никсаэлла вскрикнула и вся напряглась. Её глаза широко распахнулись, а из уголка скатилась слеза.

— Всё, маленькая моя, всё, — нежно прошептал я ей в губы, — Уже не будет так больно, сейчас всё пройдет.

Я вновь завладел её губами и стал нежно ласкать её тело. Она постепенно расслаблялась. Желание вновь возвращалось к ней. Она снова принялась тихо стонать от моих ласк.

Приободренный её откликом, я сделал неуверенный толчок, она негромко ахнула. Я повторил своё движение, она крепче обняла меня за плечи. Ещё один толчок, она уже глухо застонала и обвила меня ногами. Она распалялась, а я терпеливо ждал, когда нарастающее желание заглушит её боль.

Я сдерживал себя из последних сил. Я так боялся напугать её своим напором. Я остановился и, уткнувшись в её волосы, тяжело задышал, пытаясь прийти в себя.

— Не останавливайся, — услышал я её шепот.

Я приподнялся и заглянул в её затуманенные страстью глаза.

— Я боюсь сделать тебе больно. Не могу сдержать себя, — проговорил я, тяжело дыша.

— И не надо, — прошептала она и сама потянулась к моим губам.

— Мммм, — простонал я и начал двигаться в ней, наращивая темп.

Она откликалась на каждое моё движение. Её мягкое податливое тело словно было создано для меня.

Я взял её руки в свои и, переплетя наши пальцы, завел их ей за голову. Мои окровавленные ладони крепко прижались к её саднящим кровоточащим ладошкам. Мы прижались лбами, смотря в глаза друг другу. Один вздох на двоих, один выдох, глаза в глаза, кожа к коже, стоны и вздохи, скольжение и теплота наших тел. Мы, словно две половинки единого целого, сливались вместе, воедино.