И вот сегодня, едва строители успели закончить работы и уехать, как с неба послышался тяжёлый гул моторов, и на посадку начали заходить транспортные самолёты. Следом за ними сел тяжёлый бомбардировщик с непонятным блином над фюзеляжем, а затем настала очередь юрких истребителей. Наталья насчитала две эскадрильи истребителей двух разных типов. И если все прилетевшие самолёты сразу зарулили на дальний конец аэродрома, то последняя севшая пара «аэрокобр» свернула к их штабу.

Стоящие рядом девчонки, высыпавшие из землянок и во все глаза смотрящие на развернувшееся перед ними действо, ахнули от восторга. На фюзеляже одной из «аэрокобр» красовались пятнадцать крупных звёзд с цифрой 10 в каждой. Сердце у Натальи затрепыхалось в груди от догадки, кто это мог быть.

Наконец двигатель истребителя замолчал, и в открывшейся дверце кабины показался он. Тот, кто давно уже прочно поселился в её девичьих снах и чья фотография, вырезанная из газеты, бережно хранилась в её планшетке. Он с улыбкой обвёл взглядом собравшихся и сказал:

– Это мы удачно сели. Здравствуйте, красавицы!

М-да! Что называется, попал. Нет, я знал, что здесь базируется эскадрилья связи, но я не знал, что она женская. Иначе потребовал бы сменить нам место дислокации. А как иначе-то? У меня две эскадрильи, не считая экипажи транспортников и АВАКС[92], молодых здоровых парней. Из них целая эскадрилья – Герои, увешанные наградами как новогодние ёлки, перед которыми мало какая представительница прекрасного пола устоит, а здесь целый цветник. Блин, их специально, что ли, отбирали? Все как одна – красавицы.

И вот попробуй в таких условиях удержать дисциплину в подразделении. Мои же орлы начнут беспорядки с дисциплиной нарушать и сюда бегать. Придётся пообещать поотрывать провинившимся все не нужные для управления истребителем части организма.

Сюда я зарулил с двумя целями. Во-первых, познакомиться с хозяевами и, во-вторых, воспользоваться их связью, чтобы доложить о прибытии на место. Зарулил, называется.

Открыв дверцу кабины, я не без удовольствия осмотрелся.

– Это мы удачно сели. Здравствуйте, красавицы!

Стоило лишь мне отстегнуть и скинуть парашют, как раздалось восторженное «Ах!». Ну да, пришлось мне перед вылетом нацепить все свои награды, чтобы, так сказать, наладить контакт с местными. Наладил, ёшкин дрын.

Взглядом выделил высокую молодую женщину с красивым лицом и с капитанскими погонами на плечах и подошёл к ней.

– Здравия желаю! – козырнул я и представился: – Гвардии майор Копьёв, командир особой авиагруппы.

– Здравствуйте, товарищ гвардии майор, – заметно смутившись, ответила красавица. – Командир отдельной эскадрильи связи капитан Черемезова. – И почему-то покраснев и опустив глаза, добавила: – Наташа.

– Очень рад знакомству. А я Илья. Разрешите от вас связаться и доложить о прибытии.

– Да, конечно. Идёмте, товарищ майор.

Наталья смутилась ещё больше, хотя, казалось бы, дальше уже некуда. А вообще, как-то странно она на меня реагирует: не настолько я неотразим, чтобы вот так воздействовать на женщин.

Уже идя следом за хозяйкой, я погрозил кулаком стоящему в окружении красавиц и сияющему как начищенный пятак ведомому. На это Силаев лишь удивлённо вскинул бровь: мол, а я-то здесь при чём?

По телефону я связался со штабом 16-й воздушной армии, на подведомственной территории которой мы сели, и доложился. В ответ мне пообещали, что к вечеру прибудут штабной автобус и машина с мощной радиостанцией. Также должны приехать два офицера связи для координации взаимодействия. Один будет находиться непосредственно на борту АВАКС, а второй – на наземном командном пункте, развёрнутом у нас. Все дальнейшие распоряжения я получу уже после их прибытия.

Я положил трубку и обернулся. Хозяйка землянки стояла и как-то нервно теребила в руках платочек.

– Благодарю вас, Наталья, – искренне улыбнулся я.

– Может быть, чаю? – торопливо произнесла она, глядя на меня с какой-то надеждой.

– С удовольствием, но чуть позже. Мне надо проследить, как разместился личный состав, и отдать распоряжения.

Едва вышли на улицу, как со стороны леса послышался неровный стрёкот мотора. Я закрутил головой и увидел, как из-за крон деревьев буквально вывалился, дымя мотором, У-2. Летел он как-то полубоком, едва держась в воздухе и то и дело норовя рухнуть на землю. У самой ВПП биплан выровнялся и довольно жёстко приземлился. Самолётик пробежал метров пятьдесят, и тут одна из стоек шасси у него подломилась, и он закрутился на месте. Двигатель напоследок взревел и умолк. У-2, упершись одним крылом в землю, замер на месте.

Мы с Дедом переглянулись и не сговариваясь бросились к самолёту. Следом за нами побежала Наталья, а за ней и все остальные. Разделяющее нас расстояние мы преодолели на одном дыхании.

У задней кабины на крыле стояла невысокая девчушка лет девятнадцати-двадцати, в комбинезоне, и, громко плача, тормошила кого-то.

– Нина! Ниночка! Очнись, пожалуйста! Ну прошу тебя, не умирай! Ниночка!

Я подвинул девчонку в сторону и заглянул в кабину. М-да! Тут, как говорится, без вариантов. Вся грудь молодой девушки буквально разорвана пулями, а иссиня-васильковые глаза безжизненно глядят в вечность. Силаев перегнулся через борт в кабину и отстегнул привязные ремни. Вдвоём мы вытащили тело девушки и уложили на землю. Молча стянули с головы шлемофоны. Окружившие нас девушки-лётчицы всхлипывали, глядя на свою мёртвую подругу, а та самая девчушка рыдала, уткнувшись в плечо Натальи.

Мы помогли уложить тело убитой на брезент в кузов подъехавшей полуторки, а сами побрели к землянкам женской эскадрильи. Надо распорядиться, чтобы наши истребители отбуксировали к нам на стоянку.

Наталья уже сидела на скамье и, опустив голову, курила. Услышав наши шаги, она быстро затушила папиросу и встала.

– Извините, товарищ майор, нервы. За десять дней эта сволочь уже четвёртый экипаж расстреливает.

– Что за сволочь?

– Да повадился тут один фриц подкарауливать наших. Девчонки его прозвали Чёрным Ангелом. «Мессер» у него в чёрный цвет выкрашен, а на плоскостях ангельские крылья намалёваны. И ведь, гад, с истребителями в бой не вступает, боится и сразу драпает, а вот наши самолёты атакует. И всегда в одном и том же районе.

Слова о районе меня зацепили.

– На карте показать можете?

– Да, конечно.

Наталья развернула планшетку и вытащила из неё сложенную карту. Вместе с картой выпал какой-то листок, похожий на газетную вырезку. Силаев быстро наклонился и поднял его. Хотел было отдать его хозяйке, но, бросив мимолётный взгляд на фото на вырезке, замер с удивлённым выражением лица. Мне даже стало интересно, что это такое он там углядел, и я заглянул через плечо ведомого. На листе газетной бумаги красовалось моё фото со всеми регалиями.

Наталья, густо покраснев, резко выхватила листок из рук Силаева и быстро спрятала обратно в планшетку.

– Извините, – только и смог выдавить я из себя.

Похоже, у меня здесь есть поклонница, если не сказать фанатка. Кто бы мог подумать.

Тем временем Наталья справилась с собой и, расстелив на скамейке карту, показала места, где немец атаковал самолёты их эскадрильи. Всё в районе Дмитриева-Льговского. Хм, будем думать, как уконтрапупить эту сволочь.

На следующий день к нам в расположение приехал полковник Андреянов из оперативного отдела штаба 16-й воздушной армии, в чьей полосе нам предстояло действовать.

Решил, так сказать, лично познакомиться и посмотреть, что это за зверь такой – особая авиагруппа РВГК[93], подчиняющаяся, по слухам, аж самому товарищу Сталину лично.

– Ну и что с тобой прикажешь делать, майор? – Полковник задумчиво постучал пальцами по разложенной на столе карте. – Нам ты не подчиняешься, функции твоей авиагруппы непонятны, привлекать вас к выполнению боевых задач мы не можем – ни как истребителей, ни как бомбардировщиков, тем более что бомбардировщик у тебя один-единственный, правда, тяжёлый. Действуешь ты самостоятельно, хотя и согласовывая с нами свои действия.