– Боженьки, – сказал я, когда понял, что Следопытка обретать речь не намерена. – Никогда ещё слово «насвинячиться» не имело такого прямого значения.

Мел взлетела на ноги и принялась носиться по комнате, бормоча себе под нос:

– Нападал на телеги и бочки… В канавах дочерта жмыха и остальной дряни… Понятное дело, всё бродит… и пахнет на всю округу, ну конечно! Вот, значит, в чём загвоздка!

– В том, что он не закусывает? – предположил я, тупо глядя перед собой.

– Мхрррр, – воспротивился Лортен из уголочка.

Следопытка остановилась и врезала по ладони ребром другой ладони.

– Его поэтому и не берёт сонное. Чёрт, да его вообще почти ничего не берёт, покуда он…

– В свинском состоянии?

Мел пронзила меня свирепым взглядом, но остановиться было не так-то просто.

– Значит, он питается в местных канавах… потому у него и лежки на разных местах, шарахается из стороны в сторону. Ведет себя не как обычный зверь…

– …трезвый, во всяком случае…

– Ну, конечно! А когда наестся этого жмыха – на него нападает желание покуражиться. Примерно как на…

Она уперлась взглядом в угол, откуда неслось похрапывание Лортена.

– Стало быть, с нами он хотел свести знакомство, возможно, пригласить на распивку новых сортов…

– Яприли вообще-то мирные. Так что он просто повеселиться хотел.

– Угу. Погоняться за нами или работниками – полбеды. Но ведь он же нападал на телеги. Нет? Это-то уж никак нельзя отнести к невинным забавам пьяной свиночки. А может, он впадает в буйство, если переберёт? Ну, знаешь, всё это «ты меня уважаешь…

– Утром, – Мел еще раз врезала себе по ладони. – Чудесил он днём или вечером. А нападал утром.

– Стало быть, с похмелья. В общем, остаётся только один вопрос….

– Физическая или психологическая зависимость, – пробормотала Мел и уселась ко мне на кровать.

Звучало настолько по-академически, что я поднял брови. Следопытка отмахнулась.

– …вопрос – он просто случайно каждый раз в это влезает или уже привык. В смысле, животные часто, бывает, едят забродившее. Особенно если рядом полно таких фруктов или ягод. Но когда такая еда кончается – звери приходят в норму. А есть такие случаи… ну, как у Дрызги.

Смотрела она при этом на меня так, будто полагала экспертом по алкоголизму.

Я молча перебрал в уме свой богатый опыт и предположил бодро:

– Так что… составим ему компанию под задушевные разговоры? Отправим домой, чтобы жена могла до него достучаться? Или… хм… познакомим с тайнами закуси?

Под яростным взглядом Мел я приподнял руки, как бы говоря: да понял, понял уже, сделаю.

В конце концов, пока что рисовался только один выход.

* * *

– Не выйдет, сладенький, – сказала Аманда. Подтолкнула ко мне кружку, в которую я заглянул – и испустил сладостный стон.

– В первый раз за двое суток мне наливают не спиртного. Боженьки! Вкуснотища. Никто никогда не признавался в любви твоему чаю?

– Чаю – обычно нет, – и ямочки на щеках так и играют, так и играют. От кружки вздымается парок с запахом чабреца и чего-то ещё тонкого и пряного, на столе в лекарской – печенье, такое же чудное, как та, кто его сделала.

– Век бы не отрывался, – правдиво сказал я, бросая взгляд из-за чашки… почти на печенье, да. Совсем чуть-чуть повыше. – Очень может быть, клятому яприлю никогда не попадались такие замечательные чаи. Вот он с горя и ударился в каждодневные пьянки. Мел полна ужаса – вдруг сопьётся окончательно, так что надежда, как понимаешь…

Нойя подперла подбородок локтем, показав изумительный изгиб шеи и локон, который решил сбежать из-под цветастого платка и прогуляться по шее и плечу. Вздохнула и огорошила меня повторно:

– Пьяницу излечить нельзя. Иначе я давно бы уже нашла лекарство для Изы, и маленькая Йолла улыбалась бы куда чаще. Я прислушивалась и спрашивала у трав… но травы молчат.

Обвела рукой стену, на которой в изобилии были развешаны веники душистых трав – заготовки для будущих зелий.

– «Трезвость»…

– Это только способность протрезвить разум. Убрать вино из крови и прояснить рассудок. Ни зелья, ни эликсиры не убирают привычки. Страсти. Тяги. Ты можешь дать ребёнку горчицы – и всё-таки ему будет хотеться сладостей. Можешь очистить желудок обжоры – но тот пожелает еды ещё раз. Можешь дать обольстителю женщин «охладилку» – и как только её действие закончится…

– Он засмотрится на очаровательных дам, – подхватил я, старательно засматриваясь на одну конкретную очаровательную даму. – Ясно. Мел тоже толковала что-то про зависимости, физические и психологические… В общем, само по себе это не пройдет.

– Это может пройти, если кончится средство опьянения.

Аманда принялась расхаживать по лекарской, шелестя длинной юбкой. Полезла в один из многих шкафчиков вдоль стен – позвякала чем-то соблазнительным.

– Да… Очень может быть, что этот яприль просто голоден, а на плантациях Вельекта растёт хороший, сладкий виноград. Если больше не сбрасывать виноград в канавы, чтобы он там бродил… разве это не проще всего? У яприля не будет столько привлекательной пищи, и он уйдет.

– Так-то оно так, только там же… ну, южане! Вот уж не представляю, сколько времени им придется втолковывать, чтобы не спихивали жмых в канавы. И не выкидывали туда же подгнившие гроздья. А если придётся вычерпывать из канав то, что уже там есть – и вовсе в девятницу не уложимся. Не говоря уж о том, что свинка чересчур уж рвётся к людям во хмелю. Может, ей совестно пить без компании или она жаждет поделиться хорошим настроением…

– Нойя говорят – не шути с хмелем и любовной страстью: кто знает, куда заведет... Можно было бы использовать «Ни капли», это зелье изобрели в лейре Ядовитого Жала, и рецепт я раздобыла пару лет назад. Если человек выпивает эликсир – от спиртного ему становится худо…

– Боженьки! Ужасы какие.

– …сильно тошнит, нападает слабость, лихорадка, понос.

– Тот, кто это изобрел, не очень любил человечество, да?

Травница мелодично рассмеялась, отбрасывая тугие кудри.

– Мастерицы этого лейра любят человечество, пока оно приносит им звонкие золотницы. Это зелье у них покупают как раз те, кто думает вылечиться от пьянства.

Я постарался изобразить на своем лице пропасть всякого разного – от сомнения в таких вот зверских методах до глубокого ужаса при мысли о том, что кто-то к такому еще и прибегает.

– Кушай печенечку, – пропела нойя. – Ты прав, сладенький, да-да-да… не каждый излечивается. Кто-то травится, но все равно пьет. Кто-то начинает искать и обходные пути – вроде дурманящих зелий. Кто-то покупает противоядие – впрочем, мастерицы лейра не внакладе… Но это зелье рассчитано на людей, вот в чем дело, сладенький. Я могла бы попытаться приспособить его под организм яприля, но нужно время, а ты как раз говоришь, что времени нет.

Я вонзил зубы в печенье – сегодня творожное, с медом и цукатами. Всё неизменно подводило к тому, что саму причину опьянения нужно от яприля убирать. Потому что держать пьяницу в винном погребе – не самая лучшая идея. Но если нельзя убрать, так сказать, погреб…

– Стало быть, надо перевести свиночку сюда. Без россыпей Вельекта яприль скоро протрезвится… Может, пара бесед с Мел или Гриз – насчет трезвого образа жизни. Само собой, твои зелья, вроде антипохмельного и укрепляющего – раз-два, и его можно выпускать куда-нибудь подальше от виноградников.

– Это может сработать, – согласилась Аманда и вновь порхнула на свой стул. – Но вам придется быть осторожными при его захвате. Мел ведь не обнаружила его лёжку?

– Парень, похоже, ночует там, где ноги подогнутся.

– И в любом случае – вам придется захватить его либо спящим, либо трезвым – чтобы сработало снотворное…

Удивительно только, как я раньше до этого не додумался. Очень может быть, это всё потребление галлонов вина пополам с пинтами трезвящего зелья.

– А «Трезвость» тоже рассчитана только на людей? И ещё… сколько склянок у тебя есть в запасе?