– Десять процентов, говоришь?

– Десять процентов, – подтвердил я. – И пять мне.

От такой неприкрытой наглости торговец поперхнулся и заколыхал щеками. Я хладнокровно попивал злобнобертское пивко – кусючее, как натура той, кто его варила.

– Или можешь сам разговаривать с этой чокнутой. Меня, знаешь ли, это не радует. Она явно подозревает что-то такое. Не удивлюсь, если приставит ко мне свою Следопытку, или, того хуже, устранителя, а ты его видал?! Так что если ты думаешь, что я за тебя буду рваться, как грифон с привязи, ради трёх процентов…

В трактире было пусто, а Берта плавила взглядом Горинга из-за стойки. При этом взбивая в огромной миске яйца.

Судя по звуку – вместе со скорлупой.

– Четыре процента, – процедил торговец, потянулся за пивом, но тут на него накатили ужасные воспоминания, и он передумал.

– Имел я такое в виду. Не забывай, что у Арделл были к тебе придирки насчёт товара.

– Четыре процента, и скажи этой девке, что я накину ей мелочи. Телят, козлят. Из тех, которые задавлены мамками или не выжили после родов. По хорошему знакомству, за так.

– И пудов пять кишок и всякого там ливера. С таким предложением работать можно. Главное – чтобы этот Моско не подкинул чего покруче.

– Пять процентов, если проследишь и за этим.

Горинг ухмыльнулся, наклонился вперёд. Посмотрел на мою перекошенную от жадности (и пива!) физиономию.

– Ясно? Приглядишь, чтобы поставки были… скажем, на год или на пару лет – будут тебе твои пять процентов. Понял?!

– Вроде как да, – вздохнул я, – ну ты, конечно… хищник. Долгосрочный договор… притом, что цены-то на мясо и упасть могут, а ты дерёшь по фиксированному… Да Арделл вообще уже подумывает прямиком брать у фермеров, а не у торговцев.

Горинг скривился – его такой расклад не устраивал. В питомник он сбывал не самое лучшее мясо и по нехилым таким ценам – пользуясь тем, что немногие хотят иметь дело с королевским питомником, которому вечно не хватает финансов. Так что за этот договор он будет держаться в любом случае. И я получил что хотел – десять процентов скидки плюс ещё пять моих – в ту же копилку. Неплохо для начала.

Принял вид насквозь прожжённый и деловой, махнул залихватски:

– По рукам. Я с тобой свяжусь – сообщу, как там выйдет с Арделл. А теперь давай-ка прощаться: у меня тут вроде как ещё дельце…

Торговец хмыкнул было – уверенный, что я набиваю себе цену. Но тут судьба в кои-то веки решила порадовать своего невезучего сына.

Дверь трактира бахнула, и за ней предстал Десмонд Тербенно во всём сияющем великолепии: чёрный плащ с искрой, серый форменный костюм законника, перчатки на руках, какие-то папки под мышкой.

– …нужно подмаслить кой-кого из Корпуса Закона, – уронил я под нос.

Торговец преисполнился немого уважения и освободил место за столиком более чем стремительно. Я ещё малость полицедействовал, пока Горинг катился на выход: вскочил и весь расплылся в патоке, уверяя, что как раз господина законника-то я и ждал, и приглашая сей же час присесть и выпить пивка, позавтракать за мой счёт. Так что торговец вымелся в полной уверенности, что у меня беседа с важной персоной.

Тербенно же, кажись, даже и не понял сути спектакля.

– Вольерные сказали, что я найду тебя здесь, Гроски. Но ты что-то чересчур любезен,– выпалил он с истовой подозрительностью. – Думаешь, я закрою глаза на то, как ты обтяпываешь тёмные делишки?

– Где уж нам, маленьким, ускользнуть от вашего бдительного ока. Ты, стало быть, явился разрушать мои коварные замыслы?

– Это само собой, – свысока выдал законник. – Но пока что – я с важными новостями.

Крыса сокрушённо вздохнула изнутри: ничему-то ты, братец не учишься. Не хочешь ли приглядеться к физиономии Крысолова? На ней прямо-таки цветет превосходство и победоносность.

– Клянусь исподним премилосердной Целительницы, – истово высказался я. – Неужто тебя внезапно назначили главой всего Сыскного Корпуса?

Крысолов фыркнул носом – что, мол, с тебя взять, Гроски, кроме тупых шуточек. Вот я – это да. Я, знаешь ли, и солиден, и методичность у меня так и стекает с физиономии, и вот, я еще принес кучу папочек – ну как, нечем крыть, а?

«Сопьюсь я с ним, – обречённо подумал я, припомнил милейшего Лортена, Мел, Нэйша и свое начальство и сделал поправочку: – С ними всеми».

– С утра, – прошипела Берта ядовито, когда я опять попросил пивка. – С утра нажираешься-то. Постыдился бы, у-у-у-у!

Я лихо сгреб со стойки пиво и вернулся к Тербенно за столик.

– Так что за новости? Или старина Холл Аржетт все же сдал тебе свой пост?

Законник глянул на меня, как на муху в супе.

– Мне удалось узнать кое-что о твоем приятеле, Нэйше. Если тебе это интересно, конечно.

– Дай догадаюсь – ты отправил запрос на Рифы?

– Отправился сам на Рифы, – поправил Тербенно сухо. Оглядывая меня с высоты своего профессионального пьедестала.

То-то я гляжу, он бледненький какой-то. Конечно, его не таскали по баракам, разговаривал он там со «скатами», да и то с высшими чинами. Но Рифы – такое местечко, где и за пару часов невольно успеваешь насмотреться… наглотаться.

Пиво Злобной Берты отчаянно горчило.

– И как тебе увиденное?

– Увиденное идеально подходит для таких, как ты. Не удивлюсь, если ты скоро туда и вернёшься.

Ох, не загоняйте в угол крысу, цапнет ведь от души.

– Готов прогуляться в компании. Из тебя выйдет первостатейный «скат» – мне всегда казалось, что с твоими методами тебя туда рано или поздно разжалуют.

А что ты так дернулся, домашний мальчик Тербенно? Врезать ты мне все равно не можешь: Берта нас обоих своей дубиной тут же и уложит. Дубина возлежит на почётном месте стойки и носит почётное имя: «малая Берта». Ладно, хватит пыхтеть и испепелять меня взглядом, – что ты там нарыл на Нэйша?

– Вообще-то, кандидатов было несколько, – поведал Крысолов, попыхивая остатками гнева. – На Рифах слишком часто сменяется охрана: просто уходят, переводятся или пропадают без вести, или умирают после стычек с заключенными. Мне удалось выделить четверых. Все служили в восточном блоке «смертников», всех потом перевели на Северные Рифы. Возраст – от двадцати до двадцати семи.

Я отхлебнул пивка и углубился в папки. Вообще-то, в них должна была скрываться вся нужная информация по поводу принимаемого охранника: от имени и возраста до описания и указания Дара. Но вышло так, что указано было чуть более, чем ни черта: значки Дара – размазаны, сведения о службе – несколько скупых строчек у каждого.

Терн Вейли – тысяча пятьсот шестьдесят четвёртого года рождения, стало быть, к моему поступлению на Рифы ему как раз двадцать и было. Дар – то ли Вода, то ли Воздух. Успел послужить на Южных и на Северных Рифах, пришел на службу в восемьдесят четвёртом, переведен из восточного блока в северный по собственному желанию в восемьдесят пятом… служил, пропал без вести в восемьдесят седьмом.

Шев Сакрист – шестьдесят второго года рождения, Дар – невнятная закорючка… «пустой элемент», что ли? Пришёл в восемьдесят пятом. В том же году переведен в северный блок, причина – «драка». Выбыл в восемьдесят шестом.

Эльген Коррей – пятьдесят девятого года, Дар – вроде бы, Огонь… или там Щит? Пришёл в восемьдесят пятом, переведён почти сразу, причина – не справляется с обязанностями. Умер в конце восемьдесят пятом.

Арно Дойен…

– Негусто, – пробормотал я, силясь разобрать каракули двенадцатилетней давности. Из каракулей так и не было ясно – помер Арно Дойен, пропал без вести или убыл в закат на розовом единороге.

Крысолов презрительно оттопырил губы, вопрошая всей миной: я что – думаю, что он на этом остановился?

– Информации немного, но есть корпуса, где они служили. И имена начальников. Один из них умер, с остальными мне удалось поговорить. Разумеется, разговорить их было непросто, и не все помнят персонал двенадцатилетней давности…

Чего у Крысолова в достатке – так умения проделывать лишнюю работу. Всего-то требовалось – кинуть на Рифы запрос, выяснить, в каком корпусе был я, и посмотреть списки охранников тех времен, так нет же, поперся кружными путями. Впрочем, и цепкости не занимать – раз все-таки что-то нарыл.