Гриз действует, не думая. По наитию.

Прыжком подскакивает к Мел, выхватывая у неё из кармана давешний перевод. Отшвыривает в воду первые страницы, находит глазами последние формулы. В несколько прыжков возвращается к мальчику, подпирает его плечом.

На дверь обрушивается второй тяжкий удар, и слышен хруст петель.

– Повторяй! – кричит Гриз на ухо Деймоку. – Не бойся, повторяй за мной! Я, Деймок Линешент, ныне Глава этого рода, исторгаю из рода фамильяра…

Мальчик задыхается, но повторяет, а на двери обрушиваются удары, вода под ногами начинает нагреваться, и пронзительный визг в коридоре, и Соора сползает под ноги в обмороке, но отвлечься нельзя.

– …Зверь Рода, геральдион Орэйг, ныне и во все дни, вне рода, вне крови, вне дома Линешентов…

Голос у мальчика – слабый, перепуганный, дрожит и срывается, и Гриз сжимает запястье Деймока – спокойно, я с тобой, мы справимся.

И ведёт за собой – голосом, волей, и верой.

– Здесь не твой дом!

– … не твой дом…

– Не твоя кровь!

Голос Яниста Олкеста вплетается, вливается – на тайножреческом, и три голоса обретают силу, звенят в стенах холодного, каменного зала, расплёскиваются и властвуют над испуганным журчанием родника, и камень алтаря начинает согреваться под пальцами.

Ударов больше нет, Но в коридоре, что-то с воплями корчится и умирает, и через покалеченные двери видно фиолетовое сияние и ощущается жар…

– Здесь не твой род! – выкрикивает вслед за Гриз новый Глава Дома Линешент. У него дрожат губы, но в глазах теперь – всё та же вера…

В то, что всё кончится правильно.

Буквы на листе, выписанные почерком Яниста Олкеста, расплываются от водных брызг, но они уже не нужны: Гриз читала, она помнит, осталось немного…

– …и свидетельство этому – алтарь моего рода, и мой перстень, мой Дар и моя Печать.

Два голоса идут за ней – слово в слово. Наперекор возмущённым и жалобным, прощальным воплям в коридоре.

Потом обрушивается тишина. Хрустальные светильники по стенам покрываются сеточкой трещин, но пламя в них возвращает цвет.

Вовне, больше нет ни жара, ни сияния. Ни воплей.

Деймок Линешент убирает руку с алтаря, пошатнувшись. Зелья перестают действовать, а он всё-таки ещё слаб.

– Это… всё теперь уже кончилось, да? Мы его изгнали? Ох, матушка!

Гриз вместе с ним наклоняется над Соорой. Пустяки: обморок от испуга, шишка на затылке. Где-то в сумке на боку рядом с укрепляющим зельем – флакончик со струёй гарпии, сунуть под нос…

– Господин Олкест, как там ваша голова?

– М-м-м, – невнятно доносится от колонны. – Полна… всяких мыслей. О причинах, почему фамильяров всё-таки запретили. Мелони, ты в порядке?

Презрительное фырканье подтверждает, что да.

– Что это со мной, – с трудом выговаривает очнувшийся Джиорел Линешент. – И кто на мне сидит?

Мел подскакивает, осторожно разматывает кнут из кожи скортокса, которым обмотан Джиорел.

– Орэйг, видно, всех Линешентов под контроль загрёб. Эй, Принцесска! Ты такое про фамильяров читал?

– Не довелось, – признаётся Янист и поднимается, опираясь на колонну. Трогает шишку на лбу. – Ой… это, наверное, был какой-то неправильный фамильяр. Впрочем, у магических перерожденцев могут быть… разные возможности защищать себя. Механизмы защиты в таких случаях…

– Я что, пытался на вас напасть? – хрипло недоумевает Джиорел, пока Гриз отпаивает его укрепляющим и бодрящим. – Приношу извинения… Гриз, как по-вашему, что нам теперь следует предпринять?

– По-моему, – весело отвечает Гриз. – Нам надо отсюда убраться как можно скорее. Что-то мне подсказывает, что ваши родственники за такое нам спасибо не скажут.

ЛАЙЛ ГРОСКИ

– Очаровательно, – пропел над ухом голос нойя.

Виски и щёки щекотали тугие локоны с ароматом ванили и перца. Нос утыкался во что-то мягкое и тёплое: приоткрыв глаза, я убедился, что это подключичная впадинка травницы.

Губам и подбородку досталось даже более занимательное соседство.

А в коридоре позади стояла жутковатая тишь. Непривычная. Без воплей, взвизгов и скрежета невидимых когтей о камень.

– Это было… так самоотверженно, – невозмутимо журчала Аманда над ухом. – И так волнительно, золотенький.

Она подождала, пока я отклеюсь от неё и попробую соорудить виноватую мину (мечтательность всё отчаянно портила). И добавила, глядя поверх моей головы:

– Ах да, Рихард, и тебе тоже спасибо.

Нэйш едва слышно выдохнул где-то сверху – и стальные обручи с плеч исчезли.

Все шуточки о внезапной тяге Нэйша к обнимашкам и новых уровнях отношений разлетелись в панике, стоило мне развернуться и глянуть на устранителя.

Идеальной красоты статуи как не бывало: лицо Нэйша было попросту страшным. Застывшее в маске напряжения, какое-то потемневшее, будто обожженное, со вздувшимися на лбу и висках венами, сжатым в узкую полоску ртом. «Клык» стоял, прислонившись плечом к стене, и взгляд у него был – даже в полутьме различалось – остекленевшим. Настолько, что мне показалось: сейчас он либо упадёт, либо кого-нибудь прикончит.

Да он же того и гляди в судорогах свалится от такого перенапряжения: сперва бой, потом закрыл Даром троих вместо одного…

– Эй? – устранитель никак не показал, что слышит, а хватать его за рукав мне казалось крайне нехорошей идеей. – Эй, послушай, ты, кажись, выложился на полную… так что тебе надо бы присесть, а? Дышать можешь? Воды или укрепляющего…

«Клык» моргнул. Лёгким толчком отделился от стены и, пару раз дёрнув углом рта, сумел-таки выжать ухмылку.

– Спасибо за заботу. Лайл. Я в норме.

– А я – королева Ракканта, – грызун внутри с какой-то стати вопил, что нужно бежать, бежать было некуда, так что я частил и частил бешеной скороговоркой. – Слушай, я не умаляю твоей героичности, но если ты ляжешь и помрёшь – Арделл на меня повесит поиск нового устранителя, не говоря уж о том, сколько человек в питомнике обрадуются и напьются… Эта тварь только что камни плавила, так что тебе не помешала бы подзарядочка в виде пары-тройки зелий, а?

Нэйш качнулся вперёд – и я попятился. Судорога, пробежавшая по классической физиономии, показалась очень уж пугающей.

– Действительно, – прошелестел устранитель. – Небольшая подзарядка не помешала бы.

После чего развернулся и стремительно прошествовал к лестнице. Его качнуло при подъеме, но двигался «клык» очень даже быстро… лихорадочно как-то даже быстро. Как уж точно не ходят после громадного выброса магии с Печати, уж я-то знаю симптомы магического истощения.

– Это вообще нормально? – вполголоса осведомился я, глядя Нэйшу вслед. – В смысле… он разве после такого не должен сползать по стеночке и хлебать укрепляющее пинтами?

Аманда, разглаживающая своё платье, чуть пожала плечами.

– Это Рихард, сладенький. Не пытайся понять. Ох, наверное, нужно узнать, как там Гриз и остальные?

Арделл, Мел, рыжее несчастье Олкест и всякие прочие Линешенты чувствовали себя неплохо: мы удостоверились в это, когда пролезли в выломанные двери. Правда, Джиорелу нужна была помощь после парализации кнутом, но за это тут же взялась Аманда.

– Погляжу, как там наверху, – предложил я, удостоверившись, что помощь не нужна. – Пути отхода… всякое такое.

Очень может быть – я даже хотел бы увидеть Нэйша, отключившегося в портретной галерее. Посреди тех, кого он же сам и вырубил. Несмотря на то, что «клык», вроде как, сегодня самую малость помог нам с травницей выжить.

Но это обозначало бы, что он… не знаю, хоть в чём-то человек. И убавляло бы количество нехороших вопросов.

В галерее Нэйша не оказалось. Линешенты, их слуги и наёмники лежали так, как мы их оставили: кто-то в отключке, кто-то скрюченный от боли, кто под воздействием снотворного или амулетов Аманды… Отдельные личности начинали постанывать и поругиваться сквозь зубы.

Громче всех стонал наёмник, из-под плеча у которого растекалась лужа крови. В плече зияло аккуратненькое отверстие. Сделанное узким клинком – охотничьего ножа или… другого инструмента.