Дар Щита у устранителя стал для них неприятной новостью, и Нэйш присоединил ещё пару тушек к своей баррикаде. Устранитель не доставал пока дарт, работал врукопашную и в той самой манере, которую я успел заметить у него в трактирной драке. Скорость плюс расчёт в движениях. Подождать, пока противник завязнет, увернуться от удара или рассеять Даром Щита, вырубить несколькими тычками в болевые точки, всё, где там следующий.

– Остановить! Останови-ти-и-и-и-ить! – завывали в коридорах голоса Линешентов, мужские и женские, старые и детские. И эхо делало вид, что вместе с теми, в коридорах, вопят и портреты на стенах.

– Защита в коридорах работает, – огорчённо пропела Аманда, - убирает часть воздействия артефактов и зелий.

И отправила в коридор третью склянку – и я залюбовался. Травница и впрямь танцевала, как и было обещано.

Наклон к кофру, и прогиб – уйти от метательного ножа, и лёгкая бирюзовая дымка защиты с амулета укутывает проём, и взлетают на миг с плеч чёрные тугие кудри, летят по воздуху, обращаются в чёрный вихрь юбки, и теперь изящный уклон, и вот уже один пробившийся сквозь защиту наёмник плавно опускается к ногам, а второй хватается за ладонь, дергается и пытается снять с Печати прилипший к ней камушек-артефакт…

– Останови-и-и-и-ить, – визжали в коридорах и внутри стен, и я пропустил момент, когда слева, шагов за десять, повернулся один из портретов. Из тайного прохода вывалился, вроде бы, старший брат: редкие волосы дыбом, пальцы скрючены, глаза остекленели, как от боли. Линешент споткнулся и упал, тут же оказался на ногах и заковылял к лестнице в подвал. Вытянув перед собой ладонь с Печатью-стрелой и явно ни черта не соображая.

У него же даже оружия нет, – успело мелькнуть у меня в голове, прежде чем Нэйш отвлёкся от прохода в коридор, обнаружил новую цель и двумя тычками под дых вернул аристократа на пол.

– Останови-и-и-ить, – хрипел наследничек, корчась от боли и упорно пытаясь ползти ко мне, то есть к лестнице. Нэйш неодобрительно качнул головой – ай-яй, непорядок – и врезал аристократу по слева от шеи и пониже затылка. Гарлон Линешент взвыл и затих, уткнувшись носом в ковёр.

– Сзади! – рявкнул я, потому что те, в коридоре, уже отвалили пару тел со своего пути и теперь воспользовались тем, что Нэйш отвлёкся. Устранитель не спеша захлопнул тайный проход и шагнул навстречу новым противникам – тоже в пижамах, слуги, что ли?

В этот момент повернулся портрет, открывая тайный ход за спиной Аманды. Оттуда выползла костистая старуха в кружевной сорочке и с Даром Ветра. И теперь уже нойя пришлось крутнуться на месте, уйти от удара, разбить под ногами противницы – это что, хозяйка поместья? – склянку с усыпляющим… ту, правда, не взяло. Я от щедрот душевных влепил бабушке слабый холодовой удар, но и это её замедлило ненадолго.

– Останови-и-и-ить, – шипела она и порывалась идти вперёд.

Очередной эликсир нойя просто влила ей за шиворот – и только тогда старуха словно окостенела на полушаге.

– Под магическим воздействием, – хищно выбросила Аманда через зубы. На лице у неё не было даже подобия давешней улыбочки: сосредоточенность, азарт и что-то этакое зловещее. – Они будто под защитой: мало что берёт…

И вновь ушла – в вихрь, в танец, стремительный и страстный: между основным ходом из коридора и тайным проходом за портретом.

Нойя кружилась, щедрой рукой раздавая эликсиры и амулеты всем желающим. Нэйш убирал лезущих из коридора и из тайного хода на свой манер – методично и даже монотонно как-то. С очевидным расчётом: сейчас обработать того, кто прошёл по тайному ходу… развернуться к коридору, распластать по полу ещё одного противника, занять позицию на полпути к портрету…

Я торчал у входа в подвал и делил своё внимание между устранителем и травницей. На случай, если вдруг потребуется помощь.

– Останови-и-и-ить! – завывали Линешенты, выползая из тайных ходов, выскакивая из коридоров (да сколько их тут?!). Глава Рода (получил по челюсти от Нэйша), две сестрицы в кружеве сорочек (достались Аманде), их мужья, средний брат…

Дети. С остекленевшими глазами и оскаленными лицами. Выстанывающие всё то же слово тонкими голосками. Не желающие падать от снотворного, через силу приподнимающиеся – и ползущие. Пара мальчишек-подростков, потом визжащая девчонка, потом совсем маленький мальчик, лет семи…

Ещё один портрет за спиной Аманды треснул и слетел на пол с оплавленной дырой на месте геральдиона. В дыру неспешно проплыл настоящий геральдион. Белый и пушистый, с лёгкой фиолетовой подсветкой вокруг шёрстки.

Орэйг Первый и Единственный, самолично.

Тварь оказалась между Амандой и выходом в коридоры, и травница начала медленно отступать к середине галереи, в мою сторону. Фамильяр плыл следом – футах в четырёх над полом, не перебирая короткими лапками. Фиолетовые глазки сияли мёртво.

Две склянки с зельями, которые нойя послала в его сторону, он проигнорировал. Сферу временной защиты с амулета проплыл насквозь.

Остановился посреди правой части галереи, будто ощутив что-то. И взмахнул лапкой, словно копался в лоточке.

Треск ткани и звук вспарываемого по-живому паркета. Ковёр на полу разошёлся, дубовые плашки вздыбились и раскололись, обнажая каменную основу. Фамильяр взмахнул лапой ещё раз. И ещё раз – и паркет трескался и взламывался, горел и плавился, и по каменному полу пролегали глубокие, взрезанные полосы.

Тварь пыталась пробиться внутрь Ритуального зала напрямик – через потолок. Нетерпеливо визжа, купаясь в фиолетовом сиянии, которое становилось всё ярче и начинало отдавать магическим яростным жаром. Ковёр уже занялся, и начали трескаться и оплавляться портреты по стенам.

– Оста… новить… оста…новить… – твердили слитным хором Линешенты – которые уже лежали, но пока ещё не могли говорить. А тварь всё взмахивала лапами, взрезая камень, прорывалась вперёд нетерпеливо, будто шнырок, который пытается добраться до закопанного лакомства…

Фамильяр остановился. Видно, до него дошло, что через пол не пройти.

Медленно двинулся по галерее. Глазницы, в которых плескалась фиолетовая энергия, были уставлены на травницу… и дальше – на меня.

Тварь явно намеревалась проплыть сквозь нас, как сквозь защитную сферу.

Нэйш бы слишком занят с последней парой наёмников, которые не подпускали близко и лупили магией с дистанции. Из тайного выхода выползал ещё какой-то Линешент – плевать, какого возраста и какой магии.

Решение пришло мгновенно.

Я прыгнул вперёд, обхватил нойя руками и скатился вместе с ней вниз по ступенькам.

ЯНИСТ ОЛКЕСТ

Нестерпимо ломит виски от сгущенной, недоброй магии, ноги в одолженных ботинках промокли – здесь повсюду вода на полу. Но я этого не замечаю, потому что нужно не сбиться, не сбиться, не сбиться, нужно читать, а книга дрожит в пальцах, и голос норовит дать петуха, как же ты жалок, Рыцарь Морковка, давай же, соберись…

Я читаю тягучие, напевные строки на тайножреческом. Выливая через себя их смыслы в комнату, полную тенями и запахом болотной воды. Именую Орэйга Первого, фамильяра рода сего – и обращаюсь к нему (Единый, как дрожит голос!), и призываю богов, в которых не верю – Стрелка и Перекрестницу – помочь в свершении обряда от имени Деймока, Главы Рода Линешент.

Учитель Найго, который и обучал меня жреческой тайнописи – говорил, что вера важнее всего. А я верю разве что в то, что я непременно прочитаю или сделаю что-то не так.

Когда над нами эхом отдаётся сперва пронзительный крик, а потом полные ненависти и ужаса голоса, во мне что-то обрывается. Горло сжимается, голос гаснет.

Деймок Линешент, новый Глава Рода, вздрагивает, но не убирает ладонь с алтаря. Испуганно поднимает голову, вслушиваясь в крики и топот сверху. Соора громко всхлипывает. Арделл оборачивается от двери.

– Не молчите, у нас мало времени. Господин Олкест! Ведите обряд!

Спохватываюсь и ищу глазами фразу, на которой я прервался – но тут над нами начинает звучать отдалённое «Останови-и-и-и-ить… станови-и-и-ить…»