«Лащенко, ― подумал он. ― Ты ― птица гордая, пока не пнут, не полетишь».

Рита написала адрес на обороте, вдруг отчётливо вспомнил Женя. Он быстро перевернул и едва не выронил карточку: пальцы внезапно стали непослушными. Так и есть: написала.

― Найду, ― произнёс Женя, глядя на адрес на обороте фотографии. ― Я тебя обязательно найду.

Наши дни

В эту ночь Женя не спал. Он лежал на диване, ходил по квартире, смотрел с балкона на раскинувшийся внизу город и думал. Думал о Маргарите. Теперь, получив шанс увидеться с ней, он решил, что уже его не упустит. И в гости пойдёт не с пустыми руками. Ему вспомнились розы: мелкие, полудикие, красные ― они походили на Маргариту, какой она была тогда ― в далёких девяностых. Сейчас она стала другой, и подарок ей надо подарить соответствующий теперешней Громовой.

В свете уличных фонарей Женя, набросив куртку, помчался, как был ― в домашних тапках ― в ближайший цветочный магазин. Им овладело безудержное оживление, совсем как тогда, когда бело-голубой автобус скрылся за горизонтом, увозя от Мастера его Маргариту.

Он трудился всю ночь, а наутро, едва рассвело, поехал на работу. Ему не терпелось поделиться случившимся хоть с кем-то, а Антон, принёсший благую весть, отлично для этого подходил.

― У вас мешки под глазами, ― доверительно сообщил аспирант, глядя на Женю. ― Вы вообще спали?

― Нет, ― он улыбнулся, чувствуя, что выглядит сейчас несколько безумно. ― Я всю ночь красил розы.

― Как Алиса в Стране Чудес? ― участливо поинтересовался Антон.

― Нет, ― покачал головой Женя. От выпитого за ночь кофе сердце стучало гулко и часто. ― Через корни, ― он указал рукой на нежно-голубые розы, совсем недавно бывшие белыми.

― Что с вами вчера случилось? ― Антон отложил смартфон. На вытянутом лице аспиранта играло плохо скрываемое любопытство. ― Что такого в Маргарите Алексеевне?

― Лет двадцать назад у нас были отношения, ― не стал скрывать Женя. ― Я как раз копал степного мамонта в приморье, а она приехала туда на полевую практику. Это были сложные времена, ― он улыбнулся. ― Потом мы обещали друг другу встретиться, но как-то не вышло.

― Теряют люди друг друга, а потом не найдут никогда, ― пробормотал Антон, а потом, наморщив лоб, добавил: ― Вы что, собираетесь играть её чувствами, чтобы она не завалила меня на защите? ― аспирант отлично складывал два плюс два, но в итоге у него не всегда получалось четыре.

― Хуже, ― весело ответил Женя, любуясь делом рук своих: равномерно окрашенными лепестками роз. ― Я, возможно, собираюсь на ней жениться, ― он сказал это, не подумав, но слова уже не вернуть назад.

― Зачем? ― удивлению Антона не было предела. ― Вы же уже были женаты и как-то говорили мне, что больше в этот филиал ада на земле не зайдёте.

― Я слишком долго искал её, ― Жене казалось, что он потратил на поиски тысячу лет, охотился на Маргариту со времён мамонтов. ― И много думал в последнее время. Ты же тоже томишься в городе и хочешь на волю в пампасы?

Аспирант кивнул:

― Это я понимаю, но как коррелируются Маргарита Алексеевна и желание свободы? По мне, так они совершенно противоположны, ― Антон был неумолим и туго соображал.

― Ты ничего так и не понял, ― махнул рукой Женя. ― Я думал о ней. Много. А потом забыл. И вот сейчас вспомнил. Больше я её не отпущу.

― А она захочет быть с вами? ― задал очевидный вопрос Антон, но Женя не хотел думать о провале. Не сейчас, когда он так близок к успеху.

― Поживём ― увидим, ― бросил он, заворачивая выстраданные розы в плотную бумагу, которую ему выдали в цветочном магазине. ― Всё, я поехал. Вернусь поздно. Или вообще приду на работу только в понедельник. Прикрой меня, ― и, не успел ошарашенный таким известием Антон открыть рот для ответа, Женя вышел из кабинета, захлопнув за собой дверь.

Культурная столица встретила его серым небом и пробирающим до костей ветром. Набрякшие облака плыли по хмурому небу, и Женя успел несколько раз обрадоваться, что взял с собой зонт. Роза и торт лежали в пакете.

Нужный дом он нашёл быстро: пятиэтажная сталинка в старой части города всем своим видом давала понять, что она массивная и вечная. Поднимаясь по ступенькам длинных лестниц, он заметил приоткрытое окно и полную окурков банку, стоявшую на подоконнике. Интересно, какие сигареты курит сейчас Маргарита?

Квартира номер «85» ― от лестницы налево. Предпоследний этаж. До Бога ещё целый лестничный пролёт.

«Если она здесь больше не живёт, я спокойно пойду и повешусь», ― дурацкая мысль, но Женя чувствовал, что не в силах больше терпеть напряжение, в котором пребывал с того момента, как Антон произнёс три заветных слова. И, собравшись с духом, он позвонил в дверь. Трескучий, бьющий по мозгам крик попугая разнёсся по всей лестничной площадке. Жене заложило уши.

«Выбирало звонок явно существо с воображением дятла», ― цитата Ильфа и Петрова¹ пришлась как раз кстати. Женя почти оглох от бешеных ударов сердца, хотевшего, видимо, выпрыгнуть из груди и ускакать вниз по лестнице, чтобы не разочаровываться. Он почти перестал дышать, как вдруг послышался щелчок поворачиваемого «барашка».

― Косметику не покупаем, в Бога не верим, ― донёсся из-за массивной двери голос, от звуков которого Женя почувствовал себя влюблённым подростком. Ведь он действительно влюблён. Металлическая дверь распахнулась, и взгляду открылся длинный коридор просторной квартиры с высокими потолками. А в дверном проёме стояла она. ― Боги мои! ― Маргарита, тонко вскрикнув, метнулась обратно в квартиру, но сил ей хватило лишь на то, чтобы прислониться к двери.

Она стояла перед ним, рыжая и загорелая после полевого лета, из плоти и крови. Повзрослевшая, утратившая девичью пухлость и мягкость черт, но, несомненно, всё та же Рита. На полу валялся выпавший из её ослабевшей руки айфон.

«Сколько ей сейчас? ― промелькнула молнией мысль. ― Лет сорок, наверное…»

― Женя… ― она тяжело дышала, ухватившись миниатюрной рукой, белой от постоянного ношения рабочих перчаток, за дверной косяк. ― Как ты нашёл меня?

― Кто ищет, тот что? Тот всегда найдёт, ― усмехнулся Женя, подавая Рите тонкую синюю розу в прозрачной упаковке. ― Всю ночь красил. ― Он старался сохранить лицо, но фарфор трещал уже вовсю.

А Рита, кажется, даже не успела надеть свою маску. Она совсем не изменилась за двадцать прошедших лет. Всё такая же Сирин.

Фарфоровой куклой, соскользнувшей с полки, Маргарита упала ему в руки. Женя бережно подхватил её и, когда она подняла на него взгляд всё таких же, как и двадцать лет назад, карих глаз, поцеловал.

Она дрожала в его руках, а её губы касались его губ то почти невесомо, словно крылья бабочки, то впивались так, как будто от этого зависела её жизнь. Вероятно, так и было.

― Рита, кто там пришёл? ― высокий женский голос безжалостно разорвал очарование момента. Маргарита замерла в объятиях, а затем выскользнула и сунулась в квартиру.

― Свидетели Иеговы! ― прокричала она, быстро вытаскивая из кармана висевшей в гардеробе куртки пачку сигарет и зажигалку. ― Я с ними поговорю о Господе нашем. ― И, прикрыв дверь, зашагала вниз по лестнице. ― Я курить хочу, ― пояснила Рита, оборачиваясь и глядя на Женю с нижней ступеньки. ― Нервы. Сейчас рубашку на себе рвать начну. ― Она продолжила спускаться, хлопая домашними тапочками в виде туфель с помпонами.

― Стыдно меня матери показать? ― выдал первое, что пришло ему в голову, Женя, спускаясь следом за Ритой. ― Мы же с ней почти одного возраста.

― Кажется, она старше тебя на год, ― меланхолично ответила Рита, останавливаясь возле того самого подоконника с банкой.

― Подсадить тебя? ― Женя сомневался, что она сама заберётся на высокий подоконник.

Вместо ответа Рита обернулась и больно наступила ему на ногу.

― Ты где был? ― она посмотрела на него широко распахнутыми глазами. ― А, Евгений Николаевич?