― Могу спросить то же самое у тебя, Маргарита Алексеевна, ― сварливо откликнулся Женя. ― И вообще, ― он прищурился, ― почему ты не удивлена моим приходом?

― Потому что разбирала старые фотографии и нашла вот это, ― Рита запустила руку в карман джинсов и вытащила оттуда снимок, сделанный «Полароидом».

У Жени даже закружилась голова. Этот была та самая копия снимка, лежавшего у него в нагрудном кармане рубашки. Возле сердца. Он молча сунул руку за отворот пиджака и протянул фотографию Рите, замершей с розой, сигаретами и карточкой.

― Я тоже её нашёл, ― голос охрип и не повиновался. ― Что это, Рита? ― ему важно было знать. Он не верил в судьбу, не верил в мистику, но всё же…

― А почему Сирин? ― вопросом на вопрос ответила Рита. На её губах блуждала лёгкая улыбка. Тонкие полукруглые морщинки в уголках рта притягивали взгляд.

― А я хотел спросить, почему Гамаюн? ― Женя чувствовал, что успокаивается. Словно не было этих двадцати лет: они по-прежнему понимали друг друга с полуслова. И всё же что-то изменилось. Нельзя было просто так сойтись вновь после долгой разлуки. ― Кто придумал?

― Я, ― просто ответила Рита. ― Ты разве не догадался?

― Я подозревал, ― это было правдой. Спросить тогда он почему-то не решился.

― Могу тебя успокоить, ― улыбнулась Рита. ― Меня вообще называли Ритка-Два-Стакана, ― она запустила пальцы в волосы, и Женя заметил, что её руки слегка подрагивают.

― Тремор от нервов ― отчёты, ― пояснила Маргарита, заметив его взгляд. ― Давно уже так: лет пять, а то и больше: с самой защиты. Ты сам-то по какой теме докторскую диссертацию защищал?

― Всё те же мамонты, ― Жене не хотелось говорить о себе. Он хотел знать всё о ней. ― А ты?

― Всё те же камни, ― в тон ему ответила Рита. ― Я же геолог, я люблю камни.

― Я в тебя верил, ― Женя не врал, он не сомневался, что она своего добьётся.

― Врёшь. Ты думал, что я сопьюсь и пойду по дорогам. ― Рита провела ладонью по подоконнику и, подтянувшись, запрыгнула на него. Болтая ногами, она закурила «Marlboro». Женя брезгливо отмахнулся от клубов внезапно не вонючего дыма. Эти сигареты были не чета «Приме».

― Всё ещё куришь, ― усмехнулся он, облокачиваясь о стену и глядя на Маргариту сбоку. ― А пьёшь всё в тех же количествах?

― Что ты! ― махнула рукой Рита. ― Употреблять в таких количествах никакого здоровья не хватит. Я уже не девочка твоими стараниями. Мне сорок лет всё же.

― Не умерла ещё? ― Женя помнил, как Рита говорила, что ему почти сорок ― умирать пора.

― Как видишь.

Повисло неловкое молчание. Рита курила, а Женя мысленно перебирал подходящие темы для разговора. Они не виделись много лет, а вели себя, как старые знакомые, расставшиеся вчера за кружкой кофе с коньяком.

― Я посмотрел новые сезоны «Секретных материалов», ― наконец произнёс Женя. ― Мне понравилось. Я говорил тебе, что ты похожа на Скалли? ― Маргарита и правда выглядела, как Андерсон, словно шла с ней вровень по времени.

― Я не Скалли, ― улыбнулась Рита. ― Ты ― Скалли, а я ― Малдер.

― Почему это? ― Женя, вновь, как и двадцать лет назад, улыбался, как дурак. Метафорические беседы с Маргаритой выбивали из колеи реальности, но не слушать он просто не мог.

― Потому что я хочу верить, ― усмехнулась Рита, затягиваясь и выпуская дым в приоткрытое окно. ― А ты, ― она ткнула ему в грудь подрагивающим пальцем, ― твердолобый материалист. Да, и уши у тебя по-прежнему холодные. Почему ты не приехал ко мне раньше?

― А почему ты не позвонила? Ты ведь первая стала клясться в вечной любви.

― Я испугалась, ― сигарета дымилась в пальцах Риты, пепел нагорал, но она не спешила его стряхивать. ― Один мой знакомый как-то сказал: всё, что было в поле, остаётся в поле. И он сказал правду. ― Она смотрела в одну точку и, казалось, даже не моргала. ― В первые моменты расставания всегда больно, а потом образ человека в воспоминаниях идеализируется и становится просто страшно встретить оригинал, потому что знаешь, что он далёк от того, что ты нарисовал в своей голове. Как в песне про зомби: in your head, ― последние слова она пропела на английском, и Женя почувствовал, как на секунду растворился в её музыкальном голосе.

― Господи, Рита, кто ж такую глупость-то придумал? ― Жене не хотелось признавать её очевидную правоту. Ведь он сам так думал. ― Уж не Вадим ли Ильинский тебе это наплёл? Сама бы ты не догадалась.

― Вадик знает об отношениях с молодыми девушками побольше твоего, ― парировала Рита. ― Он живёт с девушкой на тридцать с лишним лет моложе. Собирается жениться. Помнишь Диму Лазарева?

― Я с ним почти работаю, ― огрызнулся Женя. ― А что?

― Вадик живёт с его дочкой.

― С дочкой Димы Лазарева? ― Женя во все глаза смотрел на Риту. ― С красавицей? ― он видел дочку Димы несколько раз: приятная темноволосая девушка. ― Он же урод!

― Ему не говори только, ― усмехнулась Рита.

― Ага, ― Женя уже представил, как будет подкалывать Вадика при встрече. ― Ты же вроде не любила сплетни, а?

― Времена меняются. ― Рита бросила окурок в банку и легко спрыгнула с подоконника. ― Я видела у тебя в пакете торт. Моя мама обрадуется: она любит сладкое.

Подтянутая, крашеная в рыжий женщина лет шестидесяти ― мать Риты ― была ещё меньше, чем дочь. Женя с удивлением смотрел на миниатюрных созданий, на секунду показавшихся ему эльфийками.

― Мама, это Евгений, мы вместе работаем, ― скороговоркой произнесла Рита, просачиваясь с тортом на кухню.

― Приятно познакомиться. Светлана, мама Маргариты, ― Светлана улыбнулась так по-ритиному, что Женя улыбнулся в ответ и рассыпался в любезностях: говорить приятные вещи красивым женщинам он умел.

Они посидели и поели втроём торт. Женя вошёл в роль дорогого гостя и после цветистых приветствий всё больше молчал, позволяя Светлане хлопотать вокруг него. Когда часы красноречиво начали указывать на то, что он может опоздать на последний рейс, Женя тактично засобирался домой. В глубине души он, конечно, надеялся, что Рита пригласит его переночевать, но в то же время понимал, что это глупо. Они не виделись двадцать лет. Вдруг она вообще замужем? Он не заметил на её пальце кольца, но это само по себе ещё ни о чём не говорило.

Маргарита отправилась разогревать машину, а Женя тактично предложил Светлане вынести мусор. Она немного поотнекивалась, но всё же согласилась, и он, поискав мусорный контейнер, отправился ждать Маргариту.

К вечеру распогодилось, и косые лучи заходящего солнца играли в лужах и мокрых листьях клёнов. Женя несколько выпал из реальности, подставляя лицо солнцу и продолжая шагать по двору. Пару секунд спустя он понял, что за ним по узкой дорожке крадётся Фиат Пикап. Он притормозил и дождался, пока машина его немного обгонит.

― Молодой человек, ― Рита опустила стекло дверцы и сдвинула на нос круглые солнцезащитные очки, ― подвезти вас? ― на её алых губах играла едва заметная улыбка. ― А то вечером ходить по городу опасно: маньяк может напасть.

― Откуда мне знать, вдруг ты тоже маньячка? ― Женя старался сохранить спокойное выражение лица. Ему нравилась эта игра, нравилась удалая весёлость Маргариты, не покинувшая её после стольких лет.

― Пока не сядете, не узнаете, ― она призывно похлопала по сиденью рядом с собой. ― Ну же, Евгений Николаевич! Я не увезу тебя в глушь.

― А так хотелось, ― усмехнулся Женя и сел в машину.

До аэропорта они ехали молча, слушая «Синюю птицу» Машины Времени, да и пока он покупал билет, тоже. Женя беззастенчиво пялился на Маргариту, а она рассматривала сувениры в ближайшем ларьке. Поверх широкой вязаной кофты она накинула пуховую жилетку, а тапочки сменила на кроссовки. На улице было прохладно, в зале ожидания работал кондиционер, но Маргарита, кажется, совершенно не мёрзла, а сама излучала обжигающе-горячее тепло: её отросшие волосы прямо дышали огнём.

― Твой муж не будет против, что я подарил тебе розу? ― спросил Женя. Больше молчать он не мог.