Еврейский центр документации в Вене тем не менее продолжал собственное расследование. И вдруг, в 1965 году, Гелен решил обнародовать новые ошеломляющие данные, подтверждавшие его собственную теорию о том, что Борман вот уже двадцать лет как мертв, а его бренные останки покоятся в земле.

Согласно переданным в ЦРУ сведениям, руководитель одного из геленовских филиалов в Западном Берлине «откопал» некоего пенсионера, бывшего почтальона по имени Альберт Крумнов. В мае 1945 года он был одним из тех, кого русские отрядили захоронить тела. По словам этого человека, он опознал Бормана и похоронил его в парке возле вокзала Лертер. Гелен договорился с западноберлинской полицией о проведении в парке раскопок, что и было сделано 20–21 июля 1965 года в присутствии представителей геленовской «Организации» и ЦРУ. В результате было эксгумировано большое количество человеческих костей и Несколько неплохо сохранившихся скелетов. Черепа доставили в криминологическую лабораторию в надежде, что один из них может принадлежать Борману. Идентификация должна была проводиться по зубам. Но ни лечивший Бормана дантист, ни медицинская карта бывшего рейхслятера так и не были найдены, и вся затея так и осталась нереализованной. Дальнейшего расследования не последовало.

Это и есть реальная история поисков Бормана. Гелен участвовал в них, результатом чего и стали те несколько отчетов, о которых он почему-то предпочел умолчать в своих мемуарах. Сталкиваясь со столь противоречивыми свидетельствами из уст одного человека, любой наверняка осудит Гелена за попытку просто пробудить интерес к своей книге подобными дешевыми трюками. Все-таки жаль, что он позволил тщеславию взять верх над собой и в погоне за сенсацией заставил читателя сомневаться в достоверности других изложенных в книге фактов.

Деятельность «Организации» Гелена первоначально подразделялась на «близкую разведку» и «глубокую разведку». Первая, ограниченная советской зоной оккупированной Германии и Восточного Берлина, давала хорошие результаты. Однако разведывательная деятельность в «глубинке», имевшая целью внедрение агентов в коммунистические страны, вплоть до 1951 года развивалась очень медленно. Был достигнут определенный успех в Польше и Чехословакии, однако от ожиданий и надежд на скорое создание антикоммунистического плацдарма в Советском Союзе путем совместных действий заброшенных туда шпионов и отрядов сопротивления скоро пришлось отказаться.

В 1950 году давление, оказываемое на Гелена американцами, которые требовали от него реальной разведин-формации из Советского Союза, значительно усилилось — их не устраивали сведения, которые они получали от возвращающихся домой военнопленных. Имелось несколько весомых причин того, почему американцы хотели, чтобы Гелен удвоил усилия и его деятельность стала бы приносить реальные результаты. В то время ЦРУ претерпело ряд серьезных и далеко идущих преобразований. Эйфория в отношении эры Хилленкеттера уступила место трезвой оценке суровой прозы жизни. Президент Трумэн отозвал генерала Уолтера Беделла Смита с поста посла США в Москве и назначил его директором ЦРУ. Смит прибыл в Москву еще в 1946 году с ощущением уверенности в том, что ему удастся способствовать делу мирного сосуществования между Востоком и Западом. На родину он вернулся глубоко разочарованным человеком и, приняв руководство ЦРУ, быстро понял, что Управление довольно смутно представляет себе суть того, что происходит в Советском Союзе, и едва ли обладает какой-либо информацией о военно-политических планах Сталина.

Одним из первых его действий на новом поприще стала встреча со своим старым другом, генерал-майором Кеннетом Стронгом, который в годы войны возглавлял разведку в эйзенхауэровском англо-американском штабе, когда Смит стоял во главе этого штаба. Он попросил Стронга стать его заместителем на посту директора ЦРУ и заняться вопросами внешней разведки. После войны Стронг возглавлял Департамент политической разведки в Министерстве иностранных дел Британии и в 1948 году стал главой новоиспеченного Объединенного бюро разведки при британском Министерстве обороны. Предложение Смита было соблазнительным, однако предполагало отказ от британского подданства и обязывало его стать натурализовавшимся американцем. Стронг отклонил предложение и не в последнюю очередь, по его словам, из-за того, что он не желал становиться американцем. Кроме того, он понимал, что иностранцу будет трудно работать в ЦРУ.

Смит был сильно огорчен отказом Стронга — он понимал, что замену найти будет трудно, и в конечном итоге назначил своим заместителем нью-йоркского финансиста Уильяма Джексона, служившего в годы войны офицером разведки под началом Стронга в объединенном англо-американском штабе. Джексон неохотно согласился на работу в ЦРУ — после войны он стал работать в банке «Дж. Уитни энд К⁰», и поэтому переход на другую работу означал, что он сильно потеряет в деньгах. Более того, он не был уверен в том, что справится с задачей, возложенной на него Смитом.

24 июня 1950 года коммунисты из Северной Кореи вторглись в Южную Корею. Их армия насчитывала 70 тысяч человек и была оснащена сотней танков советского производства. По словам генерального инспектора ЦРУ Лаймена Киркпатрика, ни ЦРУ, ни армейская разведка «Джи-2» не располагали информацией «относительно того, когда и при каких обстоятельствах состоится вторжение». Дальневосточный конфликт стал еще одним фактором, убедившим Смита в срочной необходимости реорганизовать внешнюю разведку ЦРУ. Таким образом, третьей кандидатурой на пост заместителя директора ЦРУ стал Аллен Даллес, который, отослав Трумэну свой рапорт, ожидал, что президент США призовет его на место Хилленкеттера.

При встрече с Даллесом Смит предложил ему пост своего заместителя.

Даллес охотно принял пост № 2, подразумевающий полное руководство над Отделом планирования операций. В соответствии с американскими стандартами, Даллес был выдающимся экспертом в делах разведки, имевшим опыт двух мировых войн, человеком, сведущим в международных и особенно европейских делах. Фигурально выражаясь, он принес в ЦРУ ящик Пандоры, содержащий множество прекрасных идей, имевших отношение к борьбе с международным коммунизмом и к делу защиты свободного мира. Много лет спустя экспрезидент Трумэн попытался дистанцироваться от некоторых операций ЦРУ, имевших место в годы его президентства: «Я никогда не думал, что придется заниматься тайными операциями в мирное время, не предполагал, что ЦРУ будет выполнять роль, слишком далекую от своих первоначальных задач, и станет символом зловещих международных интриг».

Следует отметить, что критическое высказывание было вызвано отнюдь не личностью Даллеса. ЦРУ приобрело бы свою репутацию агрессивной организации даже и без Даллеса, особенно после того, как Сталин нарушил Потсдамское соглашение, превратил народы Восточной Европы в своих покорных марионеток-сателлитов, развязал открытую военную агрессию в Берлине, а также войну в Корее. Благодаря своей шпионской сети в Канаде, а также агентам вроде супругов Розенбергов, Клауса Фукса и Аллана Нанн-Мея — лучшим своим козырным тузам — Советский Союз сумел создать собственную атомную бомбу. Это позволило Советам расширить свое влияние в Юго-Восточной Азии, на Ближнем Востоке, в Африке, а в 1961 году разместить ядерные ракеты на Кубе — в непосредственной близости от США.

В те дни, когда начала шириться экспансия Кремля во всем мире, даже самые преданные поклонники Беделла Смита не имели никаких оснований для заявлений о том, что он обладал широтой кругозора или интуитивным чувством интриги, столь необходимыми качествами для руководства операциями новоиспеченного ЦРУ. Он был простым честным солдатом, единственным американским генералом, не имевшим за своими плечами Вест-Пойнта или Военной академии. Однако именно Смит достоин лавров победителя за то, что он заложил фундамент эффективности ЦРУ, тщательной подготовке агентов и созданию международной сети особых «станций».