Эд потер подбородок.

– Беременна… Надо же. Ты станешь мамой… – Его взгляд задержался на ее лице, затем опустился на живот. – Что ты думаешь по этому поводу?

Если сосредоточиться только на ребенке – растущем внутри эмбрионе, который получает кислород, питательные вещества и энергию из ее организма, – Лекси чувствовала себя довольной и счастливой.

– Я рада. Я хочу оставить малыша.

Эд расплылся в широкой улыбке.

– Это же просто замечательно!

– Мы оба утверждали, что не собираемся заводить детей.

– Я так говорил, думая, что ты этого не хочешь.

Эд встал, взял Лекси за руку, поднял на ноги, обнял и поцеловал в макушку. Она ощущала теплое и мускулистое тело под рубашкой.

– Господи, как же я тебя люблю! Я буду обожать нашего ребенка.

«Он все говорит и делает правильно, отчего же я не могу успокоиться, почувствовать себя комфортно и начать радоваться жизни?» – подумала Лекси. Эд слишком крепко сжимал ее в объятиях. Босыми ступнями она ощущала рассыпанные под ногами шелковистые лепестки. Лекси освободилась от стальной хватки. Жених наклонил голову.

– В чем дело?

– Люка. – Смутные прежде сомнения зазвучали внутри громким хором. – Твой сын. Почему ты не желал его видеть?

– Господи, Лекси, я был совсем мальчишкой! Мы с Джулианой – то есть Аной – даже не встречались. Я просто… как бы это сказать… провел с ней одну ночь.

– Случайная связь. – Она хотела расставить все точки над i.

Эд кивнул.

– Несколько недель спустя Ана нашла меня и сообщила, что беременна. Я решил не лгать ей и сразу заявил, что не готов становиться отцом. Я был совсем мальчишкой, только окончил университет. Строил амбициозные планы – и вдруг какая-то девушка говорит мне, что у нее будет от меня ребенок. Я испугался.

– А она?

– Что, прости? – захлопал глазами жених.

– Ана. Что чувствовала она? Думаешь, она не пришла в ужас?

Тон Эда изменился, его голос зазвучал резко:

– Она могла не оставлять ребенка. У нее как минимум был выбор.

На террасу залетел мотылек и начал исполнять безумный танец над пламенем свечи, пока не опалил крыло и спиралью не спикировал на стол, оставив в воздухе запах гари. Тельце насекомого корчилось в муках. Эд взял статую и придавил мотылька. Лекси понимала, что жених так поступил из жалости, и все же неотрывно смотрела ему в глаза, ища ответы на свои вопросы. То, о чем недоговаривала Элеонора. Из-за чего Бэлла относилась к Эду настороженно. Что объяснило бы, почему в течение четырех дней, проведенных на острове, тревога все нарастала. Лекси изучала знакомое лицо, пытаясь разгадать, какой он на самом деле.

Как легко Эд отказался от сына. Точно так же, как ее отец – от Сэди. Обоих мужчин связывало одно: ужасающая способность отстраниться, считать родного человека чужим.

Внизу на пляже догорал костер. Лекси прижала пальцы к вискам.

– Почему Ана все эти годы с тобой не общалась? Зачем она сблизилась со мной?

– Она явно не в себе. Выследила меня, подружилась с тобой, приехала на девичник… Это ж надо! Я очень сожалею, что ты оказалась втянута в эту историю. Ненавижу эту женщину, она всех нас одурачила.

Неужели? Лекси пока не могла разобраться в себе, словно в ее жизни появились две Аны. Одна – подруга, с которой они сблизились в последние месяцы, удивительная, сильная телом и духом девушка. А другая – новая Ана, обманщица, скрывающая свои тайны.

– Я собираюсь проконсультироваться с коллегами. Думаю, необходимо добиться судебного запрета на контакты.

– Разве?

– По всей вероятности, эта женщина может быть опасна.

Лекси не заметила движения на террасе и не услышала легких шагов, поэтому не поняла, что они не одни, пока за спиной Эда не возникла фигура.

– Опасна, – произнесла Ана, останавливаясь. На ее лицо падала тень, но Лекси видела тяжелый взгляд, сверливший спину ее жениха. Красное платье полыхало, словно предвещало беду. – Какое интересное слово.

Вот он, Эдвард Толлок, отец Люки. Стоит перед ней в белой рубашке с небрежно закатанными рукавами. Прошло почти шестнадцать лет с тех пор, когда он находился так близко, но тело помнило. По спине пробежал холодок, шея напряглась – будь Ана собакой, у нее, наверное, сейчас встала бы дыбом шерсть на загривке. Внутри все сжалось, словно организм умолял отойти подальше.

– Что ты здесь делаешь? Убирайся! – тихо и властно скомандовал Эд.

– Я никуда не уеду, – ответила Ана, слыша в ушах стук собственного сердца. – Лекси должна кое о чем знать.

– Ни мне, ни ей твоя болтовня не интересна, – сухо ответил Эд.

Сзади раздались шаги, Ана обернулась. Элеонора и Робин вели под руки дрожащую Бэллу в промокшем платье и с размазанным по лицу макияжем.

– Господи, что случилось? – спросила Лекси.

– Все хорошо, я цела, – надтреснутым голосом ответила Бэлла и посмотрела на Эда. – Что он здесь делает?

В замешательстве Элеонора тоже подняла глаза на брата.

– Я приехал, чтобы поговорить с Лекси.

Он обнял невесту за талию, и Ана заметила, как та напряглась. Лекси повернулась к ней и спросила:

– Так о чем я должна знать?

«Господи, смогу ли я? Вот так, в присутствии остальных?» – подумала Ана. Сердце в груди гулко стучало, и она сделала глубокий вдох, чтобы немного успокоиться. На лице Эда отразилось нетерпение.

– Год назад Люка сказал, что хочет встретиться с отцом, – начала Ана, глядя на Лекси. – Что не стало для меня сюрпризом: я знала, что рано или поздно сын изъявит такое желание. И ответила, что нужно подождать, пока ему не исполнится шестнадцать. Если он не передумает, я ему помогу.

– Я ясно дал понять, что не желаю иметь с вами ничего общего, – нарочито спокойно произнес Эд.

Ана повернулась к нему.

– Люка – умный и упрямый мальчик. Если бы я отказала в его просьбе, он сам начал бы разыскивать тебя. Я должна была знать, кого он найдет. Поэтому я занялась этим вопросом сама. Выяснила, где ты работаешь, пришла к офисному зданию, чтобы поговорить. Но когда я увидела тебя, то… не смогла даже подойти.

Ану охватил ужас, она дрожала, по спине лился холодный пот, горло сдавило так, что едва удавалось дышать.

– Почему? – спросила Лекси, сжав руки в кулаки.

Ана посмотрела на Эда: он стоял, широко расставив ноги, такой спокойный и уверенный. И все же его челюсти сжались, глаза сузились, рука потянулась к затылку.

– Расскажешь невесте, как я забеременела?

– Ты хочешь, чтобы я поведал ей о том, как быстро с кем-то перепихнулся шестнадцать лет назад? Да я с трудом тебя вспомнил!

– Зато я прекрасно все помню, – сказала Ана. Она внезапно ощутила прилив уверенности. – Ты как раз окончил университет и устроил дома вечеринку. Моя соседка по комнате знала кого-то из твоих друзей, поэтому мы оказались на празднике. Как раз был мой день рождения.

Ана обычно почти не пила – просто не могла себе этого позволить. Но ей же исполнилось девятнадцать, и друзья повели ее в бар в часы скидок. На вечеринку она пришла со слегка кружащейся головой, ощущением эйфории и избытком невесть откуда взявшейся самоуверенности. Ана помнила, как танцевала в гостиной и радовалась, что этот красивый выпускник стоит в дверях и наблюдает за ней.

– Ты подошел, держа в руках бутылку водки, и спросил, не хочу ли я продолжить общение где-нибудь в более тихом месте. Я пошла с тобой наверх. – В тот момент она была польщена, что привлекла внимание этого обходительного молодого человека в дорогих кожаных ботинках. Мы вошли в твою комнату, и ты запер дверь. – У Аны встал ком в горле: она вспомнила, что именно тогда ей стало не по себе. – Затем открыл бутылку и передал ее мне, даже стакан не предложил. – Эд словно устроил ей своеобразный тест, не сводя внимательного взгляда. Она взяла водку, сделала глоток. Алкоголь обжег горло. – А затем снял штаны и сказал: «А теперь принимайся за дело».

– Какого черта! – взорвался Эд. – Я не собираюсь это слушать!