***

После того как Рекcтон сервировал чай и занял место во главе стола, в комнате повисло молчание. Хозяйка намеревалась начать допрос, но не знала, как это сделать деликатно.

Она неуверенно глянула на дворецкого. Тот ободряюще кивнул.

Ирис перехватила инициативу и заговорила первой:

– Тут так тихо и уютно. Должно быть, славно иметь дом за городом.

– А у вас дом в Сен-Лютерне? С кем вы в нем живете?

– Живу с отцом. Мужем моей матери, – поправилась она. – Я всегда считала его родным. Раньше он занимался наукой. Был профессором математики.

– О! – уважительно воскликнула тетя Грета. – А вы чем занимаетесь?

– Я уличная артистка.

У тети Греты вытянулось лицо.

– О… – сказала она обескураженно. Госпожа Эрколе очень любила это междометие и выражала им множество чувств. – Простите… в каком смысле… уличная?

– В прямом. Я даю спектакли на улицах. Иногда в мюзик-холлах или тавернах.

– И какого рода спектакли вы даете? – энтузиазм покидал тетю Грету со скоростью воздуха из проколотого мяча. Она сдувалась с каждым новым ответом Ирис.

– Госпожа Диль – кукловод. Она дает спектакли детям, – сказал Рекстон и послал Ирис многозначительный взгляд. Ирис поняла, что не стоит шокировать пожилую даму.

– Вы развлекаете детишек! Как это мило, – выдохнула тетя Грета с облегчением и неуверенно добавила: – Но вы упомянули мюзик-холлы. Разве туда пускают детей?

– Да, там бывают специальные детские дни. С клоунами и викторинами, – скрывая раздражение сказала Ирис. Рекстон одобрительно кивнул.

– Пожалуйста, расскажите о вашей жизни, – попросила госпожа Эрколе.

И Ирис рассказала – почти правдиво. Объяснила, что профессор Диль был вынужден прекратить занятия наукой по состоянию здоровья. Обошла молчанием тяготы артистической карьеры, про Картавого Рикардо и вовсе не упомянула.

Тетя Грета была довольна – по крайней мере, ее голос не утратил дружелюбия.

А вот Рекстон оказался не столь наивен. Он умел читать между строк и понимал недоговоренное. Его взгляд становился все более острым, в них появился недобрый блеск.

Видимо, он считал, что Ирис врет как дышит и мысленно продолжал обвинять ее во всех грехах. Чопорному дворецкому не хотелось видеть среди родственниц его титулованного хозяина уличную актрису. Наверняка в его понимании она стояла на одной доске с шарлатанами, карманниками и ночными девушками.

Странная мысль посетила Ирис: они с Рекстоном похожи. Он точно такой же кукловод, как и она сама. К нему тянутся все ниточки в этом доме. Тетя Грета – его марионетка. Не исключено, что и барон находился под его влиянием. И если Ирис желает остаться в усадьбе, ей нужно заручиться симпатией дворецкого, а не его хозяйки.

Но между ними уже вспыхнула искра вражды. Погасить ее будет непросто.

***

– Какая у вас насыщенная жизнь, – заметила тета Грета. – Вы многое умеете. Вы, должно быть, Одаренная?

– Нет, я не Одаренная, – удивилась Ирис. – С чего вы взяли?

– Ну, я полагала, что вы унаследовали дар отца, – госпожа Эрколе осторожно поставила чашку на стол. – Барон был Одаренным. Часто бывает, что дети получают дар их родителей.

Ирис затаила дыхание, переваривая новую информацию.

Вот как! Ее родной отец обладал сверхъестественными талантами! А она ничего об этом не знала.

Впрочем, какая разница… ей-то этого таланта все равно не досталось.

– В двенадцать лет меня, как и прочих детей, проверяли на наличие Дара, но ничего не обнаружили. Я самая обычная девушка.

– Ну, это не страшно, – успокоила ее госпожа Эрколе. – У меня тоже Дара нет, и я, признаться, этому рада. Меньше соблазнов, и передо мной не стоял выбор пути. Мой брат не стал развивать свой Дар и в Академии не учился. У аристократов такое не принято, да и в дни нашей молодости на Одаренных смотрели косо. Считалось скандальным уметь, например, вызывать дождь или разжигать костер без спичек, или наводить морок. Многие и до сих пор считают это проклятием.

– А что умел барон?

– Поскольку в Академии он не учился, его склонности не были определены. Он считал себя электромансером – ему порой удавались фокусы с электричеством. А еще он говорил, что когда его осеняет идея нового устройства, он словно видит светящуюся схему и сразу знает, что нужно делать, чтобы она заработала.

– Среди Одаренных есть репликаторы, мадам, – подал голос Рекстон. – Инженеры-колдуны – так их порой называют.

Госпожа Эрколе отмахнулась:

– Да, возможно, был у Гвидо и такой талант.

Она тяжко вздохнула.

– Как он умер? – спросила Ирис, больше не в силах сдержать любопытство.

Госпожа Эрколе вздрогнула. Рекстон неодобрительно покачал головой.

Но Ирис не собиралась извиняться за вопрос. Она не любила находиться в неведении.

Если тебе нужно что-то узнать – возьми и спроси, не ходи вокруг да около. Это одно из правил выживания в городских джунглях. Тут не до приличий.

– Он долго болел? – настаивала она.

Ответил Рекстон.

– Это был несчастный случай. Барон простудился и слег с температурой. Вечером он поднялся, но, видимо, потерял сознание, упал и ударился виском о стол. Его милость нашли в его кабинете пару часов спустя, но сделать уже ничего было нельзя.

Тетя Грета всхлипнула и прижала к глазам платок.

– Мне очень жаль…– пробормотала Ирис.

– Возможно, у Гвидо от болезни помутился разум! – вдруг заявила тетя Грета, отнимая от лица платок. Глаза у нее оказались сухие. – Зачем, спрашивается, он взял перед этим в руку…

– Мадам, не желаете ли еще кекса? – вдруг предостерегающим голосом перебил ее Рекстон. – Помадка сегодня особенно удалась повару.

– О… да, спасибо, – осеклась тетя Грета.

Эта сцена не укрылась от внимания Ирис. Рекстон не желал, чтобы гостья узнала о странных обстоятельствах смерти барона, и вовремя укоротил язык своей хозяйки.

Тетя Грета намек поняла и сменила тему.

– Завтра прибудет нотариус и огласит условия завещания. Титул отойдет Даниэлю. Этой мой сын, племянник барона и… ваш кузен. Он учится в столице на художника. Поместье не майоратное, я не знаю, кому отписал его Гвидо. Полагаю, Даниэлю или мне. Но мы обязательно позаботимся о вас, дорогая, если Гвидо не оставил распоряжений на ваш счет.

– Вы сделаете это, если нотариус подтвердит личность и права госпожи Диль, мадам, – учтиво, но непреклонно подсказал Рекстон.

Госпожа Эрколе смутилась.

– Ну да, полагаю, необходимо пройти некоторые формальности…

– Я не претендую на наследство. Мне жаль, что я не познакомилась с бароном цу Герике. Но я счастлива найти новых родственников.

Ирис не кривила душой. Так странно, но приятно осознавать, что теперь у нее есть тетя и кузен!

Она всегда была окружена людьми – зрителями, ее коллегами – уличными артистами, случайными попутчиками. И все же жила в глухом одиночестве, потому что близкими друзьями обзаводиться не успевала, да и не могла. Лишь Финеас был постоянной величиной в ее жизни.

– Ваше бескорыстие делает вам честь, госпожа Диль, – заметил Рекстон.

Тетя Грета закивала, соглашаясь, вот только Ирис уловила в его словах едкий сарказм.

***

Когда ужин подошел к концу, Ирис поднялась в комнату и рухнула на кровать. Она чувствовала себя измученной, словно после долгого спектакля.

Собственно, это и был спектакль. В столовой разыгралась сложная сцена, где все герои что-то недоговаривают, присматриваются друг к другу и из кожи вон лезут, лишь бы не выдать истинных намерений.

Ирис старалась быть сама собой, но внимание дворецкого действовало ей на нервы.

Лучше всего завтра же вернуться в столицу. Поездка оказалась напрасной и печальной. Если ее новые родственники захотят поддерживать с ней отношения, пусть сами делают нужные шаги. Она навязываться не станет.

И все же было бы неплохо, если бы барон цу Герике оставил ей сотню-другую кронодоров. Но рассчитывать на это не приходится. У него есть наследники – близкие люди, которых он знал всю жизнь.