– Да, разумеется! – просияла Ирис.

– Вы также обещали показать нам шкатулку Жакемара, которая хранится в доме.

– Хорошо, – согласилась Ирис. Она теперь любила весь мир и была готова на любые уступки. – После обеда.

– Я распорядился, чтобы обед сегодня подали праздничный, – сообщил Арман. – Нужно отметить нашу победу.

– Ты знал, что мы вернемся с победой?

– В этом не было никаких сомнений.

При известии о скором угощении все повеселели и прибавили шагу. Послышались смешки и шутки – мужчины вспоминали, как огорчились бандиты, когда события сделали крутой поворот. И как Рекстон огрел моряка тростью, и как старушка подставила подножку Барту, и какие у них при этом у бандитов были глупые лица.

В «Черный дуб» все вернулись радостными и возбужденными. Ничто так не поднимает настроение, как торжество добра над злом, а также предвкушение вкусной еды.

Их ждала расстроенная тетя Грета – она каким-то образом уже успела проведать, что случилось. Не иначе как известная сорока на хвосте принесла.

Но, к ее чести, она не сказала Ирис ни слова упрека. Лишь охала и качала головой.

Веселье продолжилось и за обедом.

Густав расстарался: подал запеченную дичь, изобилие закусок, а Рекстон принес из подвала бутылку редкого вина, бережно завернутую в полотенце.

Он прислуживал как обычно и наотрез отказывался сесть за столом. Когда ему это предложили, у него на лице мелькнуло выражение оскорбленного достоинства. Он считал свою роль лакея куда более важной, чем роль почетного гостя и героя. Ирис не удержалась от улыбки, сделав этот вывод.

– Хотя мы и не нашли в «Черном дубе», чего искали, наша поездка все же не была бесполезной, – объявил репортер Эрми и поднял бокал, провозглашая тост:

– За приключения и загадки! Которые послужат отличным материалом для моих новых статей.

– А загадок у вас тут очень, очень много, – госпожа Гекуба прикрыла глаза. – Я это чувствую, и мое внутреннее зрение никогда не ошибается.

Ох, как же она права, подумала Ирис. Жаль, ее внутреннее око подслеповато и не видит точных ответов.

– Шкатулка Жакемара! Мы ждем, – напомнил предводитель оккультистов. – В ней наверняка таится одна из загадок.

– Рекстон, принесите шкатулку, – распорядилась тетя Грета. Арман вопросительно глянул на Ирис, та кивнула.

Когда шкатулку принесли, она немедленно пошла по рукам. Оккультисты крутили рычажки, жали на кнопки и добились ровно того же результата, что и Ирис – нулевого.

– Это несомненно изделие Жакемара! – взволнованно говорил Вальдемар Кроули. – Вот его монограмма – Т.Ж. – Томмазо Жакемар! А этот паук на крышке – Арахнофер. Помните, Эрми, мы видели его в подвале замка Морунген?

– А как же, – кивнул Эрми, и, усмехаясь, пояснил: – Хозяева не хотели нас пускать, но мы применили смекалку, чтобы забраться в подвал. Но, увы, осмотреться не получилось: на нас натравили пса, пришлось уносить ноги. Но я хорошо рассмотрел Арахнофера – механическое чудовище четыре фута ростом.

– Жакемар был великим и странным изобретателем и кукольником, – продолжал рассказывать Кроули. – Во всех домах, где он проживал, он оставлял тайник. Он должен быть и в вашем доме. Я уверен, что арифмометр – ключ к его местонахождению. Где-то в поместье спрятан один из знаменитых драгоценных камней Жакемара, так называемых «живых кристаллов», накопителей эфирной энергии. Давайте попробуем отгадать эту загадку. Может, есть какой-то шифр?

Ирис встревоженно глянула на Армана. Тот невозмутимо подливал вина Даниэлю, но она заметила, что на его щеке прокатился желвак.

– Ничего похожего на шифр в доме я не видела, – торопливо сказала она.

Арман кашлянул.

– Что, Рекстон? – спросила у него тетя Грета.

– Осмелюсь сообщить, что шифр все же имеется. Он нацарапан на столе барона Гвидо.

Ирис очень удивилась, когда Арман выдал эту информацию. Но теперь скрыть ее было невозможно: репортер резво вцепился в нее. Пришлось нацарапать в его блокноте математический пример, который она обнаружила в кабинете Гвидо.

«3х2+4х3+7х1»

– Это, безусловно, шифр, – взволнованно заявил Вальдемар Кроули. – Уж поверьте мне, я на этом собаку съел. Оккультисты и алхимики древности обожали тайнопись, даже списки покупок шифровали. Что же барон Гвидобальдо хотел им сказать?

Он торопливо вбил пример в арифмометр, но результат оказался скучным – опять двадцать пять, и ничего более.

– Хм… – Кроули побарабанил пальцами по столу. – Все верно, но все сложно. Однако легко и не должно быть – это же шифр.

– Простая математика, – со знанием дела добавил Финеас. – Шесть плюс двенадцать плюс семь. Итого двадцать пять.

– Давайте думать. Должна быть другая подсказка, как нам использовать эти числа, – заявил Даниэль. – Ужасно хочется найти сокровище. Я уверен, шифр покажет нам, где оно спрятано.

– А может, дело не в числах, а цифрах? – предположил журналист. – Если взять промежуточный результат, мы имеем последовательность четырех цифр. Шесть, один, два, семь. Четырехзначный код чаще всего используют как пароль.

– Здравое соображение, – кисло похвалил Финеас, который расстроился, что не он, профессор математики, до него додумался.

Градус волнения в столовой поднялся до немыслимых высот. Все вскочили со своих мест и сгрудились за стулом Кроули, наблюдая, как он осторожно нажимает на клавиши арифмометра, вводя код, а потом крутит ручку.

Увы, опять неудача. Арифмометр недовольно поскрипел шестеренками и ничего не показал, потому что пример задан не был.

– Паук на крышке явно неспроста, – заметила госпожа Гекуба сонным голосом. Она как будто вошла в транс, прислушиваясь к потустороннему шепоту. – Паук… символ творчества, ремесел… ткач судьбы… но и символ теневого зла и тайной жизни.

– Его ножки подвижны! – вдруг обнаружил Кроули. – Если на них слегка надавить, они немного подаются вглубь крышки.

– Попробуйте нажать шестую, первую, вторую и седьмую, – посоветовал Рекстон, заглядывая через плечо Кроули.

– А какая нога у паука первая, а какая седьмая? – озадачился тот.

– Полагаю, следует считать от головы по часовой стрелке.

Все затаив дыхание наблюдали, как толстый бледный палец с обгрызенным ногтем нажимает на серебряные ножки паука.

Клик. Клик. Клик. Клик! Ножки уходили в углубления крышки шкатулки и оставались в этом положении. Догадка оказалась верной!

– Что теперь? – голос Кроули дрожал от волнения.

– Покрутите ручку, скорее! – хлопнула в ладоши тетя Грета.

Кроули дважды прокрутил ручку…

Из шкатулки прозвучала короткая мелодия – скрытые молоточки поочередно ударили по металлическим пластинкам. Затем крышка со щелчком откинулась. Заскрежетали пружины, платина с арифмометром поднялась на дюйм и тоже откинулась на пружинах, открыв углубление, в котором лежал сложенный лист бумаги.

У шкатулки, как и предполагалось, оказалось двойное дно.

Столовая огласилась воплями триумфа.

Кроули жадно протянул руку к листку, но его вдруг крепко схватил за запястье Арман.

– Мы должны предоставить эту честь госпоже Диль, поскольку она теперь владеет этой шкатулкой и всеми ее секретами, – почтительно, но твердо сказал он.

Кроули обиженно отступил.

Ирис, облизав пересохшие губы, взяла листок и помедлила, прежде чем развернуть его. Она немного страшилась того секрета, какой им предстояло узнать.

– Скорее Ирис, что же вы медлите! – воскликнул доктор Морган. Он наблюдал за всеми манипуляциями в молчании, но волновался не меньше остальных – у него даже очки запотели.

– Это наверняка послание мастера Жакемара! А вдруг здесь начертана формула вечной жизни, которую он искал на протяжении всей жизни, и спрятал в поместье «Черный дуб»?

– Не думаю, – спокойно заметил Рекстон. – Это гербовая бумага барона Гвидобальдо. Следовательно, это он положил лист в шкатулку, и совсем недавно, потому что эту пачку бумаги я хорошо помню. Она желтоватая, мелованая, я сам заказывал и забирал ее в типографии. Да и шифр на столе начертал именно он.