– Я же предупреждал – осторожнее! – упрекнул ее Рекстон и поднял трость. – Внутри спрятан сачок, лезвия, курительная трубка, спички и кое-что еще. Также ее можно разобрать и использовать как колышки для палатки.

– А зачем дырочки сбоку?

– На ней можно играть как на флейте. Нет-нет, не садитесь в это кресло! Барон сделал его специально, чтобы разыгрывать гостей. Как только вы откинетесь на спинку, кресло опрокинется. На спинке надуется каучуковая подушка и вас отбросит от пола.

– Так и покалечить кого-нибудь недолго, – Ирис с опаской отошла от кресла.

– Барон отличался своеобразным чувством юмора. Он создал немало приспособлений для розыгрышей в День Дурака.

– Он мог бы изготавливать великолепный цирковой реквизит.

– Барон не любил цирк и театр.

– А вы любите цирк, Рекстон?

– Терпеть не могу.

Ирис поджала губы.

– Где чертежи барона?

– В стеллаже возле окна, под пресс-папье с фигуркой Панчинелло.

– О! – Оживилась Ирис. – А говорите, цирк не любил! Панчинелло, этот плут и пройдоха, – частый персонаж кукольных представлений. У меня есть кукла Панчинелло. Она осталась в столице, я ее не привезла. Я его опасаюсь, уж больно хитрая у него рожа. Мне ее подарил маэстро Мантейфель, мой учитель. Интересно будет взглянуть на это пресс-папье… но где же оно? Его тут нет.

Пока Рекстон озабоченно осматривал стеллаж, Ирис подошла к окну; у самого подоконника качалась толстая ветка дуба. За дубом виднелись изгородь и гравийная дорога в лес. Красивый вид. В этом кабинете приятно думать, мечтать и работать.

– Странно. Вот чертежи, а пресс-папье пропало, – заметил Рекстон. – Наверное, горничная спрятала его, когда прибиралась в комнате. После того как унесли тело барона.

У Ирис по спине пробежал холодок.

– Его нашли здесь? – она повернулась к Рекстону.

– Да. У рабочего стола. Его милость поздно вечером вышел из спальни и отправился в кабинет. Здесь потерял сознание, упал и ударился головой об угол стола.

Ирис с ужасом посмотрела на стол, который оказался убийцей. Творение изобретателя стало причиной смерти его создателя.

Однако глупо винить мебель в печальной случайности. Это всего лишь стол.

– Госпожа Эрколе упомянула, что смерть барона была странной. Что именно было в ней странного?

– Простите, госпожа Диль, мне пора, – сказал Рекстон, демонстративно достал карманные часы и посмотрел на циферблат. – Вот-вот привезут уголь, нужно проследить за разгрузкой и сверить счета.

– Спасибо за экскурсию, Арман. Чем мне теперь заняться?

– Чем хотите, госпожа Диль.

– Тогда я ознакомлюсь с чертежами отца. А затем прогуляюсь до Альсингена. Вы не против?

– Вовсе нет, – несколько удивился Рекстон. – Вы вольны делать, что вам угодно. Приятной прогулки, госпожа Диль. Не забудьте захватить зонтик и надеть теплый жакет. Обед сегодня подаем в пять; надеюсь, вы вернетесь к этому времени.

***

Образцовый дворецкий ушел заниматься хозяйством, а Ирис задержалась в кабинете.

Постояла у окна, рассматривая дуб. Это дерево видело все, что происходило в комнате. Жаль, оно не может рассказать ей об отце. Домочадцы говорят о нем с неохотой либо отзываются как о вздорном чудаке. Но, пожалуй, барон понравился бы Финеасу. У них много общего. Они бы подружились и было бы у Ирис два отца.

Она закрыла глаза, чтобы глубже погрузиться в атмосферу дома. Мало-помалу она начала слышать его: вот хлопнула ставня, вот скрипнула доска, вот загудел водопровод.

Скоро Ирис начала не только слышать, но и чувствовать дом. Фантазия у нее была богатой, и порой она воображала, что умеет уловить душу предметов, читать их мысли.

Этот дом лишился хозяина, ему грустно, но грусть эта светлая.

Он стыдится того, что краска на подоконниках и ставнях облупилась, крыша протекает и фундамент потрескался. Ирис, пожалуй, могла бы сейчас точно сказать, где прячется трещина – ее чутье или фантазия рисовали ей точный план.

Она переживала тяготы дома, как переживаешь боль и страдания близкого человека, и глубоко ему сочувствовала.

Открыла глаза и подошла к стеллажу. Взяла папки с чертежами, расположилась за столом и начала изучать наследие барона.

Ирис немного умела читать чертежи, но ее знаний не хватало, чтобы понять, стоят ли изобретения хоть чего-то.

Скоро она утомилась и захотела на волю. Аккуратно сложив все на место, пошла одеваться для прогулки.

Когда спускалась на второй этаж, услышала шорох и отчетливый всхлип.

За углом пряталась незнакомая горничная – молоденькая и хорошенькая. Она стояла на четвереньках, чистила ковровую дорожку и обильно поливала ее слезами.

– Эй, что случилось? – забеспокоилась Ирис и села рядом с девушкой на корточки.

Горничная крепко сжала губы, подняла голову и враждебно сверкнула на Ирис синими глазищами.

– Тебя дворецкий отругал? – догадалась Ирис. – Ишь гад какой! Я с ним поговорю – что за манера издеваться над подчиненными!

– Нет! – резко ответила горничная. – Пожалуйста, не лезьте не в свое дело.

– Но я хочу помочь.

– Никто мне не поможет. И уж меньше всего вы. Вы… неизвестно кто. Явились сюда, собираетесь продать дом и выгнать всех нас.

– Ты из-за этого ревешь? Я пока не решила, что делать с домом. Я вас не оставлю без гроша.

– Ехали бы вы лучше к себе обратно в столицу!

Горничная подхватила щетки, встала и умчалась. А Ирис так озадачилась ее враждебностью, что села на пол и подперла голову в раздумьях.

Вот что о ней говорят в доме! Даже слуги считают ее мошенницей. Влияние Рекстона? Он всех настраивает против нее?

Расстроившись, Ирис пошла в свою комнату. Пока переодевалась для прогулки, рассказывала куклам обо всем, что случилось за утро. И порой сама себе отвечала кукольными голосами.

«Ой как здорово! – пищала Кло. – Теперь у нас есть громадный дом! Продадим его, загребем кучу денег, купил шикарную квартиру в Сен-Лютерне! И еще деньги останутся! Ух, заживем!»

«А тетя Грета? А Даниэль? А слуги? – упрекнула ее серьезная Мими. – Куда они пойдут? Им-то гроши достанутся. Надо думать не только о себе».

«Только о себе и надо думать, дура, – усмехнулся грубиян Бу, кукла хулигана-подростка с рыжими космами и синяком под глазом. – Новой родне Ирис плевать на нее. Они ее, вон, мошенницей выставляют!»

«А мне бы хотелось жить в этом доме, – вздохнула Мими, сверкая стеклянными глазами сквозь очки. – Он такой милый!»

«Да! – вдруг с пылом поддержала ее Кло. – Пожалуй, он лучше, чем квартира в столице. И Финеасу понравилось бы жить в деревне. Правда, тут скучновато, но тут нет ни Рикардо, ни полицейских, ни казино. Мы будем спать до полудня, гулять, купаться в пруду, есть от пуза! Только Рекстона надо уволить. Непременно! Вышвырнуть его пинком под зад!»

На этой ноте Ирис засмеялась и перестала слушать кукол. Она прошла сквозь затихший дом, спустилась во двор и отправилась прочь по гравийной дороге.

У бокового входа в дом стоял грузовик. Рекстон отдавал приказы грузчикам, таскающим уголь.

Ирис легкомысленно помахала дворецкому рукой, тот сдержанно кивнул в ответ. Она зашагала дальше, углубляясь в лес.

Утро стояло прекрасное, но солнце время от времени закрывали тучи, ветер усиливался.

Впрочем, прогулка оказалась приятной. Шелестели ветки сосен, изредка на Ирис падала шишка. По дороге прыгали трясогузки, кивали головками голубые колокольчики. Под соснами земля была усыпана бурой хвоей, сквозь нее пробивалась ярко-зеленая трава.

Порой чаща подступала близко к дороге. В глубине лес был косматый, под ветками стоял густой сумрак. Оттуда тянуло прелью и смолой.

Все это было для Ирис в новинку. Когда она ненадолго выезжала с Финеасом в мелкие города, чтобы дать там представления, не замечала ничего, кроме неуютных гостиниц. А тут такая красота, и такой воздух!

На ходу отлично думается. Ирис думала о Рекстоне.

Барон в завещании назначил дворецкого ее наставником – хотел, чтобы он присмотрел за ней, как и за остальными членами семьи. Рекстон еще молод, но уже играет роль няньки. И за самим бароном присматривал по поручению старого барона, ее деда. Рекстон наверняка знает все тайны этой семьи. Но делиться ими не будет.