Ростовщичество считалось одним из средств обогащения городской знати наряду с сельскохозяйственным производством, получением приданого и наследства. Оказание всяческих любезностей престарелому богачу в ожидании того, что он упомянет тебя в своем завещании, в те времена было вполне обычной манерой поведения, которое можно сравнить с тем, как у нас с почтительной услужливостью относятся к начальнику или другому вышестоящему лицу. И хотя все над этим посмеиваются, поступают все именно так. Мы уже знаем, что приличия требовали от завещателя разделить свое имущество на множество частей, чтобы оказать уважение всем своим друзьям, вознаградить всех верных ему людей. Это правило позволяло ему создать для себя круг приближенных, без которого ни один настоящий римлянин не мог считаться хоть сколь–нибудь важной персоной.

Мужчине и женщине, говорит Тацит, выгодно вообще не иметь детей: в этом случае их окружает самое большое количество услужливых людей. Демографы говорят о том, что при нашем Старом порядке среднестатистическая французская семья имела четверых или пятерых детей, лишь двое из которых достигали двадцатилетнего возраста. В римской семье чаще всего было не более троих детей, поэтому легко предположить, что старики, пережившие всех своих сыновей и дочерей, вовсе не были редкостью: люди умирали часто. Кроме того, и законы, и обычаи в Риме поддерживали практически полную свободу завещания. Таким образом, при жизни каждого поколения на кон ставилась значительная часть государственного имущества: кому же она доставалась? Римляне ловко жонглировали законом и к вопросу подходили со знанием дела. Разведенная мать семейства составила свое завещание в пользу сына, однако, зная, что ее бывший муж — человек довольно хитрый и ненадежный, она оговорила особые условия исполнения завещания, а именно: сын должен получить наследство только при условии, что к этому моменту он уже не будет находиться в отцовской власти (поскольку в противном случае наследством сына распоряжался бы его отец). Иными словами, сын должен был получить наследство только после смерти отца. Увы! Отец был жив и сделал ответный ход: он освободил своего сына, предоставив ему юридическую свободу. Приобрел ли он что- нибудь кроме доброго имени? История на этом не заканчивается. Отец начал оказывать знаки внимания собственному сыну, засыпать его игрушками, дарить домашних животных, короче говоря, начал охоту за наследством сына и весьма в этом преуспел: обласканный сын после смерти оставил ему замечательное наследство.

Общественное мнение не осуждало подобного образа Действий, приносившего весьма ощутимую выгоду: оно ограничивалось лишь обсуждением нюансов. «Будучи окружен охотниками за наследством, Такой–то умер, оставив все своей Дочери и своей внучке; мнения людей на этот счет разделились: одни называли его лицемером, человеком неблагодарным, забывшим своих друзей; другие — напротив, восхищались тем, что старик обманул надежды корыстных людей». Это слова сказаны одним сенатором и, следовательно, представляют собой чистую правду.

В поисках богатства применялись и еще более жесткие методы. В римском мире не существовало полиции как таковой; солдаты императора (такие как центурион Корнелий, о котором упоминается в Евангелии) занимались подавлением мятежей и преследованием разбойников, но о повседневной безопасности, не имевшей такого уж важного значения для поддержания «имиджа», который Римское государство стремилось придать своей неограниченной власти, они заботились не слишком усердно. Местная знать иногда создавала в своих городках гражданскую милицию. Повседневная жизнь была похожа на жизнь американского Дикого Запада: никакой по лиции на улицах, никакой жандармерии в деревнях, никаких государственных обвинителей. Каждый сам заботился о своей безопасности и сам обеспечивал себе правосудие; в таком слу чае единственным средством защиты как для слабых, так и для не слишком сильных была протекция кого–либо из сильных мира сего. Но кто защитит слабого от сильного, и кто защитит сильных друг от друга? Секвестрация, узурпация, частные тюрьмы для должников в то время были самым обычным делом. Каждый городок жил в страхе перед собственными тиранами, местными и региональными, которые иногда были настолько могущественны, что могли осмелиться бросить вы зов даже такому важному лицу, как наместник провинции. Могущественный землевладелец, не колеблясь, попытается завладеть землей одного из своих бедных соседей, даже если для этого придется напасть на его «ранчо» силами своих под ручных — то есть, собственно, рабов. Что можно сделать про тив этого человека, который решил обогатиться за ваш счет? Шансы на правосудие зависят от доброй воли наместника провинции, как правило, очень занятого государственными заботами о власть имущих, которых нужно объединить в одну сеть узами дружбы и взаимной выгоды. Такое правосудие станет лишь эпизодом в войне кланов, способным оказать воздействие на соотношение сил.

К обычному насилию, простому и понятному, добавлялось насилие юридическое. Римляне были большими выдумщиками по части права; они действительно написали на эту тему много заметных трудов; их считают замечательными мастерами по части больших и малых хитростей в области гражданского права: юридические теория и практика представляли собой особую культуру, вид спорта и предмет национальной гордости. Это вовсе не означает, что в повседневной жизни царила законность: юридический формализм лишь добавлял сложности в общий хаос и даже предоставлял дополнительное оружие — судебные кляузы и доносы. В греческих регионах во времена Империи судебный шантаж и квазилегальные практики вымогательства носили старое название «сикофантство».

Предположим, что земель, принадлежащих одному важному человеку, страстно жаждет другой, столь же важный, и что эти земли расположены во владениях императорской семьи. У второго землевладельца будет возможность обвинить первого в оскорблении императора: как доносчик он получит часть земель первого после того, как того казнят. Теперь предположим, что вдали от императорского дворца один знатный человек разочарован тем, как он был отмечен в завещании некоего богатого старика. У него будет возможность заявить, что старик умер не своей смертью, что он, например, покончил жизнь самоубийством или же его отравили, в то время как его наследники пренебрегают своей обязанностью найти убийцу и отомстить ему за кровь своего благодетеля. И в первом, и во втором случае завещание будет признано недействительным и наследство отойдет в доход фиска за вычетом премии, полагающейся доносчику. То есть фиск был больше чем просто налоговой системой, он объединял владения, конфискованные императором под видом бесхозного или незаконного наследства. Фиск создал для себя собственное правосудие, где был сам себе судьей. Имея такое средство воздействия на сограждан, император очень быстро становился самым крупным собственником в своей Империи. Таким образом, фиск был очень заинтересован в существовании доносчиков, которые предоставляли ему возможность конфисковать очередное наследство. Было хорошо известно, что некоторые завещатели, желавшие лишить своих наследников причитающейся им доли наследства, вписывали в завещание самого императора: фиск находил возможность забрать все. Короче говоря, право становилось оружием в борьбе за имущество; мирное владение и передача собственности ничем не были гарантированы. Вот, например, молодой муж, который чрезвычайно рад полученному приданому: завистливые родители обвинят его в том, что он соблазнил их дочку, использовав для этого средства черной магии.

Были и другие, чисто экономические пути обогащения, которые, будучи взяты в сумме, приводят к мысли о мире совершенно беспорядочном, где все было возможно: предоставить органам государственной власти исключительные права на использование ресурсов, что, как правило, приводило к монополии; виться ужом во фрагментарном и хаотично устроенном экономическом пространстве; создать, к примеру, предприятие по перевозке грузов, в услугах которого будут нуждаться все и которое не было создано раньше либо из–за отсутствия средств, либо из–за отсутствия экономического интереса других предпринимателей… Подобный спектакль можно видеть сегодня в экономике стран третьего мира. Стоит ли удивляться тому, что многие представители знати становились во главе целого конгломерата разного рода предприятий и хозяйств, совершенно не связанных друг с другом, поскольку при каждом удобном случае господин принимался за новое выгодное дело: недвижимость, торговлю сукном, красильное дело, перевозку товаров по Рейну, земледелие, морские транспортировки по Эгейскому морю, поставку товаров в Афины из Египта и… преподавание риторики за приличный гонорар. Знатный римлянин тех времен не предстает перед нами в виде четко очерченного образа: сеньор, простой и понятный, как тишина полей и сельский труд; он был пестр и изменчив, как южноамериканский асьендеро; так же как и асьендеро, он существовал в обществе, где богатые люди, важные сеньоры, резко противопоставлялись массе бедных, и при этом имел манеры аристократа, которые совершенно не сочетались со свойственными ему способами обогащения.