Местные различия в богатстве проявляются через разные признаки. Владение наличными деньгами: немного, совсем чуть-чуть или вовсе нет. Но особенно — владение землей, баранами (несколько десятков овец — основание некоторого достатка; но и на самом низшем уровне почти у каждой семьи, кроме нескольких совсем уж бедных вдов, есть по меньшей мере несколько овец: они обеспечивают безопасность существования хозяйства и минимальное достоинство domus). Другие определяющие критерии: наличие в хлеву быков или мулов и ослов, хотя бы одного животного, используемого для пахоты и перевозки грузов; присутствие в доме служанок и работников; отказ от определения детей в подпаски или в услужение; постройка солье, верхнего этажа дома; большой набор кухонной утвари; наличие запасов: овса, зерна, инструментов. Отсутствие или незначительность этих показателей в каком-нибудь остале является свидетельством прозябания. Ненаследующие дети и незаконнорожденные, постепенно переходящие в статус пастуха или прислуги, вполне могут оказаться, в результате нисходящей социальной мобильности, во главе бедного domus. В любом случае критерии богатства и бедности гораздо более сложны и обширны, чем противоположность, которая, в зависимости от наличия или отсутствия пахотных лошадей, установится на севере Франции между землепашцами-арендаторами и поденщиками. Это географическое различие критериев связано с двумя простыми причинами: крупная аренда как таковая не существует в Монтайю, а с точки зрения значения в сельскохозяйственной деятельности работа на пашне не преобладает над разведением овец. Стоит также напомнить, что пахота осуществляется не тягловыми лошадьми, а быками, мулами и ослами, которые в любом случае характерны для достаточно скромных участков.

На вершине этой стратификации и в центре системы domus, как паук в центре своей паутины, находится господствующий осталь Клергов. Демографически Клерги преобладают в деревне: согласно статистике, пусть и неполной, которую можно извлечь из регистров Жака Фурнье, в Монтайю насчитывается по меньшей мере 22 человека, носящих это имя. «Далеко после Клергов идут Моры (тринадцать), Марти и Бай (по одиннадцать), Бело, Бене, Азема и Мори (десять), Пелисье (восемь), Ривы и Аржелье (семь), Отье и Форы (шесть), Бары и Витали (четыре)»[109]. Но, конечно, этот упрощенный демографический обзор сам по себе ничего не значит. Для того чтобы установить доминирование одного domus, необходимы богатство, влияние, патронажные и «дружеские» связи. Именно те козыри, которых полно у domus Клергов...[110]

Хотелось бы сначала посетить этот domus, чтобы лучше его узнать; ожидая возможных раскопок в Монтайю, мы удовольствуемся взглядом, брошенным на этот дом деревенской кабатчицей Фабриссой Рив. Не имея мер для вина, она решает одолжить одну у своих соседей Клергов. Подойдя к порогу их осталя, она прежде всего видит греющихся на солнце возле двери трех деревенских матрон, важных и благочестивых катарских дам: речь идет о Мангарде Клерг, матери кюре, ее подругах Гийеметте Бело и На Роке (I, 327). Фабрисса входит, поднимается в aula, или общую комнату солье (верхнего этажа), расположенного над небольшим полуподвальным помещением, именуемым sotulum (погреб). В aula кабатчицу встречает Пьер Клерг; в его комнате она замечает на столе пресловутую меру для вина... а также «совершенного» Гийома Отье, который там «скрывался», — не особенно таясь, по правде говоря.

Дом Клергов с его aula, с его солье, с его крытой галереей (III, 58), с его отдельными комнатами — один из самых просторных в деревне. Хорошо обеспечен землей: байль Бернар Клерг, брат кюре и один из членов domus, использует свои собственные земельные наделы, а также участки, конфискованные графом Фуа у крестьян-еретиков из Монтайю; они оказываются ipso facto в руках байля, который получает с них доход. Бернар любит эту сеньорию, или земли Айонского края, которыми он управляет от имени графа, так, как можно любить человека: это его земля; он еще будет с ностальгией смотреть в ее сторону, греясь на солнце на Немецкой башне в Памье, куда его заключила инквизиция (I, 279). Кюре Клерг, со своей стороны, присматривает за всеми землями родни: именно он играет роль защитника интересов племянницы, когда ее муж, Бернар Мале из Прада, покупает землю, принадлежавшую до того Раймону Мале, зятю Раймона Пьера (III, 77). Domus Клергов, несомненно, владеет стадами свиней и овец: Бернар Клерг охраняет свои сады от ущерба, который могут принести его собственные свиньи; оказавшись в тюрьме, он дает четыре настрига шерсти Гарно, сержанту стражи, после чего тот сержант делает все, что хочет Бернар в тюрьме, а Гонория, жена сержанта, дает Бернару ключи от камер заключенных (III, 274, 289). Наконец, у Клергов есть деньги и возможность брать в кредит: байль, чтобы вызволить своего горячо любимого брата Пьера, без колебаний тратит на взятки, причем очень важным персонам, 14000 су[111], что в 28 раз больше, чем плата банде наемных убийц, в 7 раз больше, чем состояние какого-нибудь пастуха, например Пьера Мори, считающего себя богатым, если он заработал 2000 су, в 36 раз больше стоимости дома, или равно цене 1400 овец.

Деньги — еще не все. В случае Клергов, несмотря на их крестьянское происхождение, им сопутствует определенное влияние: Бернар Клерг знает важных людей при дворе графа Фуа, которым он вульгарно дает на лапу (II, 282). Влияние семьи триедино: при графском дворе; в местной церкви; наконец, в деревне и ее ближайшей округе. У кюре Клерга длинные руки. У него большая сила при дворе графа Фуа и в Церкви, — говорит Гийом Мор, — в один прекрасный день он может приказать всех нас схватить и уничтожить; вот поэтому я и покинул королевство Францию и отправился в Пучсерду (II, 171—172). За пределами графства Фуа, сателлита французского королевства, влияние Клергов распространяется вплоть до Каркассона, где инквизиция их использует, а иногда и слушает. Если ты отправишься к инквизитору в Каркассон, чтобы признаться в злых делах (вымышленных), о которых я тебе говорил, — внушает Бернар Клерг Бернару Бене, — я заплачу за всю дорогу и добьюсь, чтобы этот инквизитор отменил ношение желтых крестов, на которое ты был когда-то осужден (I, 404). Влияние регионального масштаба сопровождается властью в своей местности: за свое могущество Пьер Клерг получил прозвище маленького епископа Айонского края (III, 182). Клерги богаты и имеют большую власть в Айонском крае, — заявляет Пьер Мори (III, 193). И в самом деле, кюре долгое время играл роль честного маклера в отношениях между Каркассоном и Монтайю: он использовал свои связи «внизу», чтобы защитить свою клиентелу «наверху»{95}. Таким образом он сумел укрепить и развить свое могущество в двух направлениях: Вот уж двенадцать лет назад или около того, — рассказывает Гийеметта Бене в 1321 году, — как Арно Клерг, бастард Гийома Клерга, что приходится братом кюре[112], явился ко мне домой по просьбе кюре. Он мне сказал:

— Завтра кюре к тебе зайдет, чтобы передать вызов в Каркассон, где Инквизитор сообщит тебе приговор к тюремному заключению. Кюре велел сказать, чтобы ты нашла причину не спешить в Каркассон; а потому ложись завтра в постель и скажись больной; говори, что упала с лестницы и притворись, будто у тебя все переломано. Иначе быть тебе в тюрьме.

И вправду, на другой день, когда кюре пришел со свидетелями, я была в кровати и сказала ему:

— Я упала с лестницы. У меня все переломано!