И все же вернемся к временам более ранним. В жизни будущего Бенедикта XII нас интересует именно период Памье. Точнее, деятельность Жака Фурнье в качестве епархиального вдохновителя чудовищного инквизиционного трибунала. Даже существование подобного трибунала в конкретном месте между 1318 и 1326 годами отнюдь не является само собой разумеющимся. Конечно, графство Фуа, в южной части которого разворачивается «действие» этой книги, в течение более чем ста лет было «землей обетованной заблуждения». Альбигойские еретики кишели там с XIII века. Инквизиция уже проявила там свою свирепость в 1240—1250 годах после громкого падения Монсегюра, последнего бастиона «катаров» (1244){22}. Инквизиторы снова объявились на земле Фуа в 1265, а затем в 1272—1273 годах. «В долине Памье репрессии затронули все глухие уголки, испытали веру каждого и покарали всякое отступничество»[4].

И позже ересь не перестает плодиться то там, то тут: в 1295 году папа Бонифаций VIII{23} учреждает в Памье епархию, включившую нагорье и понизовье (юг и север) графства Фуа. Административное творчество было направлено на обеспечение более надежного контроля за отступничеством. После некоторой разрядки (длившейся четверть века) следуют два новых прилива инквизиции: в 1298—1300 и в 1308 — 1309 годах. В 1308 году каркассонский инквизитор Жоффруа д’Абли в деревне Монтайю подверг аресту все население за исключением детей.

Эти удары против еретиков исходят от каркассонского доминиканского трибунала{24}, который, как таковой, не имел никакого отношения к новой епархии в Памье, равно как и к исконному графству Фуа. Епископы же из Памье, несмотря на в принципе возложенную на них миссию, долгое время оставались спокойны; они и слова не говорят в осуждение ереси своей паствы: прелат Пельфор де Рабастенс (1312—1317) был слишком занят грызней со своими канониками{25}, у него не было времени блюсти ортодоксию мысли в своем округе. При Жаке Фурнье, его преемнике с 1317 года, все будет иначе: новый епископ использует решение Вьеннского собора ( 1312 ){26}. Оно предусматривало соединение для пользы дела в трибунале инквизиции полномочий местного епископа с полномочиями доминиканского провинциального магистра, который до тех пор вел карательную деятельность в одиночку. Таким образом, в 1318 году Жак Фурнье имеет возможность создать собственное инквизиционное «ведомство»; управлять им он будет в тесном содружестве с братом Гайяром де Помьесом, личным представителем Жана де Бона, каркассонского инквизитора. Оба, Помьес и Бон, доминиканцы.

Новый трибунал Памье оказался весьма активным в течении всего срока местных полномочий своего основателя. Когда в 1326 году Жак Фурнье будет переведен в епископство Мирпуа, «ведомство» в Памье, тем не менее, не исчезнет. Но в силу максимы «Не усердствуй!», которой неявно придерживались ленивые преемники нашего епископа, местная репрессивная институция придет в упадок. Отныне она оставит в покое население графства Фуа. Тем лучше для него!

Самую существенную для нас документацию трибунал производит только во время епископата Фурнье. В каких же условиях, под каким руководством совершается столь кропотливая работа?

Копия бюста Бенедикта XII (Жака Фурнье), выставленная в Папском дворце в Авиньоне. Скульптурный оригинал, выполненный Полем де Сьеном в 1341 году, хранится в Ватиканской крипте.

Во главе «ведомства», разумеется, лично Жак Фурнье. Недоступный ни мольбам, ни подношениям. Умеющий выявить истину: Выбить струйку из овечки, — как говорят его жертвы. Способный в считанные минуты отличить еретика от «правильного» католика. Настоящий демон инквизиции, утверждают подследственные, которым он лезет в душу. Что-то вроде Мегре, одержимого и неотступного. Он ведет дело, и с успехом, благодаря, главным образом, цепкому и демоническому искусству, которое он применяет во время допросов; к пыткам он прибегает лишь в довольно редких случаях. Маниакально дотошный, он лично участвует во всех или почти во всех заседаниях своего трибунала. Он хочет делать все или, по крайней мере, лично руководить всем. Он отказывается передавать свои полномочия подчиненным, писарям или секретарям, как зачастую поступают другие, слишком небрежные инквизиторы. Таким образом, Регистр инквизиции из Памье весь отмечен знаком или печатью его постоянного вмешательства. Отсюда, кроме всего прочего, чрезвычайное качество документа.

Со своей стороны доминиканец брат Гайяр де Помьес довольствуется ролью ассистента, викария, или заместителя. Он был оттеснен на второй план в силу субординации и мощной личности местного епископа. Несколько инквизиторов высокого полета — Бернар Ги, Жан де Бон и нормандец Жан Дюпра — время от времени наезжают в епархию, чтобы тоже освятить своим присутствием наиболее трудные заседания ведомства. Среди заседателей, как декоративных, так и активных, обнаруживается весь местный и региональный набор: каноники, монахи разного сана и орденской принадлежности, судьи и законники, проживающие в епархиальном центре. Ступенькой ниже, поверенная в вопросах редактирования (но никогда — принятия решений), суетится команда секретарей и писарей: персон около пятнадцати. Во главе их выделяется священник-письмоводитель Гийом Барт; затем Жан Страбо и господин Батай де ла Пен; также несколько переписчиков или каллиграфов графства Фуа. И наконец на низшей ступеньке приведенный к присяге местный персонал: стражники, именуемые «служителями», рассыльные, тюремщики в неизбежном сопровождении своих супруг, исполняющих роль тюремщиц; в этом кишении второстепенных персонажей попадаются иной раз доносчики высокого полета, такие как Арно Сикр.

«Статистика» относительно деятельности ведомства была сведена и опубликована в 1910 году в замечательной работе Ж. М. Видаля[5]. Вот некоторые детали, показательные в отношении условий, в которых готовилось наше досье: инквизиционный трибунал в Памье работал в течение 370 дней, с 1318 по 1325 годы; за эти 370 дней имело место 578 допросов (418 допросов обвиняемых и 160 — свидетелей). Эти сотни заседаний целиком входят в 98 дел или досье. Рекорд работы был зарегистрирован в 1320 году (106 дней); для сравнения: в 1321 году отмечено 93 дня работы, в 1323 — 55; В 1322 — 43; 1324 — 42; в 1325 — 22. Большую часть времени ведомство заседало в Памье, иногда в каком-либо ином месте графства Фуа, в зависимости от перемещений епископа.

По 98 делам были допрошены или привлечены к дознанию 114 лиц, среди которых количественно преобладают еретики альбигойского толка. Из этих 114-ти лиц 94 действительно предстали перед судом. В составе группы «привлеченных» несколько дворян, священников, нотариусов, но подавляющее большинство — простолюдины, крестьяне, ремесленники, мелкие торговцы. Среди 114-ти обвиняемых или привлеченных к дознанию лиц насчитывается 48 женщин. Значительное большинство мужчин и женщин — уроженцы верхнего Фуа, или Сабартеса, охваченного пропагандой братьев Отье (они были катарскими миссионерами и жителями городка Акс-ле-Терм); сабартесское большинство насчитывает 92 лица мужского и женского пола. В том числе наша деревня Монтайю в Сабартесе представлена 25-ю обвиняемыми, кроме того, у барьера трибунала стояли несколько их односельчан в качестве свидетелей! К тому же трое привлеченных были из соседней деревни Прад. Итого 28 лиц, представивших существенные, а иногда весьма детальные свидетельства уроженцев крохотной местности Айон (Прад + Монтайю), которой посвящена наша монография.