К борьбе с ростовщичеством добавилось новое наступление королевской власти на иудеев: сожжение Талмуда. В первой половине ХIII века возникло представление, что священной книгой иудеев является уже не Библия, Ветхий Завет, а Талмуд. Талмуд, «устный» Закон, — это компиляция комментариев к Библии, «писаному» Закону, составление которого датируется временем между 200 годом до н. э. и началом VII века н. э. Вавилонский Талмуд, возникший в иудейской диаспоре в Вавилонии, был написан в конце V века[1544]. Вероятно, причиной нового проявления нетерпимости было распространение новых версий Талмуда или, во всяком случае, слухов, исходящих от братьев нищенствующих орденов, особенно доминиканцев, о содержании некоторых Талмудов, в частности Вавилонского[1545].
Инициатива принадлежала одному обращенному иудею, Никола Донину из Ла Рошели: обращаясь к самому Григорию IX, он призвал его не проявлять к Талмуду преступной терпимости его предшественников, считавших, что Талмуд — часть священных книг, к которым иудеи имели право обращаться. Донин подхватил обвинения, которые начинали раздаваться среди отдельных церковников-христиан, пенявших на то, что Талмуд заменил собою Библию, являясь при этом вместилищем богохульства и глупостей, в частности, по отношению к Иисусу и Богоматери. Людовик не мог не отреагировать на такие, казавшиеся обоснованными, аргументы[1546].
В 1239 году Григорий IX обратился ко всем правителям христианского мира с энцикликой с требованием арестовать в их доменах все экземпляры Талмуда, «укреплявшие иудеев в их вероломстве». Бланка Кастильская и Людовик IX поспешили повиноваться. 3 марта 1240 года экземпляры Талмуда были арестованы. 12 июня того же года произошло событие, известное то как «спор» иудеев и христиан по поводу Талмуда, то как «осуждение» Талмуда, а то и как «инквизиционный процесс» над Талмудом. Непохоже, чтобы Бланка Кастильская, Людовик Святой, их церковные советники и Никола Донин были готовы к дебатам с иудеями. Вероятно, инквизиционная процедура, учрежденная Папой в 1233 году, была еще неуместна; скорее, речь шла о процессе типа инквизиционного, в котором принимали участие, играя роль посредников между обвиняющими и обвиняемыми, ученые иудеи, среди которых самым известным был раввин Иехииль Парижский. Допрос вел Никола Донин. На вопрос о богохульстве по отношению к Иисусу Иехииль ответил, что Иисус, упоминаемый в Талмуде, — вовсе не Иисус Нового Завета; он отметил, что в то время было много Иисусов, так же как в современной Франции — много Людовиков[1547], вовсе не являвшихся французскими королями. Замечание тем более ироничное, что имя Людовик встречалось в то время во Франции помимо династии Капетингов весьма редко, и другие Людовики чаще всего оказывались обращенными иудеями, которых убедил креститься сам король, дав им, как принято, свое имя, имя крестного отца. Что касается нападок на христиан, Иехииль ответил, что слово христиане встречается в инкриминированных текстах лишь однажды, чтобы отмежевать их от язычников. Решением «суда» Талмуд был приговорен к сожжению. Архиепископ Санса Готье Корню, помогавший королю и королеве-матери и не согласный с этим приговором, скоропостижно скончался в 1241 году: его смерть мнилась христианам-антииудеям карой Божией. Тогда король приступил к публичному сожжению 22 возов рукописных экземпляров Талмуда. Папа Иннокентий IV, сменивший на престоле Григория IX и еще более непримиримый по отношению к иудеям, 9 мая 1244 года направил Людовику грозное послание, в котором поздравлял его с акцией 1242 года, но призывал к сожжению оставшихся экземпляров. Так, в 1244 году в Париже состоялось второе аутодафе, а за ним в ближайшие годы последовали новые.
Однако в 1247 году Иннокентий IV, вероятно, вследствие разного рода вмешательств и согласно политическому обычаю Пап, которые призывали то к гонениям, то к защите иудеев, повелел Людовику Святому и своему легату во Франции Одо де Шатору, занимавшемуся подготовкой крестового похода, вернуть иудеям уцелевшие Талмуды, необходимые для отправления их религиозных обрядов. Но Одо де Шатору склонил Папу к уничтожению этих экземпляров, и 15 мая 1248 года епископ Парижский Гийом Овернский, несомненно под влиянием доминиканца Генриха Кёльнского, вынес публичный приговор Талмуду[1548].
Многие выдающиеся университетские магистры того времени, например Альберт Великий, одобрили эти меры. Представления о терпимости не существовало. Могли лишь порой проявляться сравнительно либеральные действия, как правило, вдохновленные оппортунизмом. Как известно, Людовик вновь призвал к уничтожению Талмуда в Великом ордонансе 1254 года.
И снова можно думать, что рвение королевских служащих, действовавших заодно со многими монахами нищенствующих орденов и Церковью, было весьма результативно, ибо во Франции уцелел всего один экземпляр средневекового Талмуда. Непредвиденным последствием этих действий было бегство раввинов в Палестину и основание школы Талмуда в Акре[1549].
Людовик предпринимал и другие меры против евреев, то подражая своим предшественникам, то изобретая новые.
Перед выступлением в крестовый поход он провел captio имущества евреев с целью пополнения финансов. Он все более настойчиво проводил политику изгнания, создавая атмосферу отлучения. В 1253 году он прислал из Святой земли указ об изгнании евреев из королевства и повторил это решение как угрозу в Великом ордонансе 1254 года. Новый указ об отлучении был издан в 1256 году. Угроза была приведена в исполнение лишь в XIV веке, но готовил ее Людовик Святой[1550].
Наконец, Людовик повелел осуществить в королевстве решение IV Латеранского собора, с которым медлили Филипп Август, Людовик VIII, да и сам он, на протяжении почти всего своего правления, сделав это под давлением (кажется, походившем на шантаж) одного доминиканца, обращенного иудея Павла Христианина. В одном ордонансе 1269 года он предписывает всем евреям носить метку, кружок, причем не желтый, а алый. Вот этот позорный документ:
Людовик, король Франции, приветствует бальи, графов, сенешалов, прево и всех прочих наших сановников. Желая, чтобы иудеев можно было отличить от христиан, повелеваем (по совету брата нашего во Христе Павла Христианина из ордена братьев проповедников), носить метки всем и каждому из иудеев обоего пола, а именно — кружок из фетра или сукна алого цвета, нашитый на одежду на груди и на спине, и знайте, что его окружность (en circonférence) должна составлять четыре пальца, а вогнутость (la concavité) — ладонь. Если кто-либо из иудеев появится без такой метки, то его верхняя одежда перейдет к доносчику. Также иудей, не имеющий такой метки, должен уплатить штраф до 10 ливров; причем штраф не должен превышать указанной суммы. Данный штраф должен быть внесен в наши счета или (по нашему повелению) употреблен на богоугодные нужды[1551].
Король полагал, что всем этим гонениям он должен противопоставить одну, на его взгляд, позитивную меру: обращение иудеев. Он стремился достичь этого действиями, которые, имея видимость убеждения, на деле были насильственным обращением. Например, он обязал иудеев слушать проповеди христианских проповедников. Его биографы неустанно говорят о его рвении и об успешном осуществлении обращения. В подтверждение того, сколь важное значение он этому придавал, король сам нередко выступал крестным отцом обращенных иудеев. Вот один пример, запечатленный Гийомом де Сен-Патю:
Святой король убедил креститься и окрестил в замке Бомон-сюр-Уаз одну еврейку вместе с ее тремя сыновьями и дочерью, и святой король, его матушка и братья приняли из купели во время крещения упомянутую еврейку и ее детей[1552].
