Узнаваема процитированная выше фраза, в которой Людовик заявляет, что отвечает за евреев. Но, как мы видели, он понимает свой долг защищать в основном как долг подавлять. Что касается утверждения, что он не желает присваивать себе их добра, то документы это опровергают (или, во всяком случае, если таково было его намерение — он снова противополагается своим более реалистичным советникам, — то его служащие действовали иначе). Наконец, он позволил прорваться своему отвращению к порочности еврейских занятий: это пороки (sordes), которые пачкают (iinquinare) «его» землю. Из этого явствует целая программа очищения и отлучения. И в ней использован символ еврейского народа в средневековом христианском мире: скорпион[1530]. Ибо именно он выпускает «яд», который в данном тексте Людовик Святой дважды приписывает евреям, тот яд, который заражает «его» землю.
Законный статус евреев в христианском мире и, в частности, в королевстве был определен IV Латеранским собором 1215 года: они — «вечные рабы». Этот статус вписывается не в рамки монархического государства, а в рамки феодальной монархии. Ибо Людовик действует в данном случае как обычно: он признает права сеньоров, которые кажутся ему законными или которые следует соблюдать, и он преступает их, чтобы по возможности заменить их королевской властью. Он пользуется даже церковным законодательством, чтобы упрочить власть по отношению к евреям. Ордонанс 1230 года (несомненно, изданный его матерью и советниками, так как ему еще не было шестнадцати лет и он еще не взял в свои руки бразды правления) — первый ордонанс, касавшийся всего королевства. Впрочем, это выражение компромисса между королем и могущественными сеньорами крупных фьефов, ибо статья 2 предусматривала, «что никто во всем королевстве не может держать еврея другого домена и где бы он ни нашел “своего” еврея, ему будет позволено взять его, как собственного серва, сколько бы времени этот еврей ни оставался в другом домене или даже в другом королевстве». Тем не менее, статья 5 хитро сочетает утверждение королевской власти во всем королевстве и призыв к феодальной помощи баронов для повиновения ей: «И если отдельные бароны откажутся соблюдать это постановление, то мы заставим их, для чего другие бароны со всей их мощью и доброй верой обязаны помогать нам». И этот королевский ордонанс, изданный в Мелене в 1230 году, который также вписывается в миротворческую политику в королевстве в период затяжного несовершеннолетия короля, подписан графом де ла Маршем, графом де Монфором, коннетаблем Франции, графом Сен-Поль, виконтом Лиможским, герцогом Бургундским, кравчим Франции, графом Бар-ле-Дюк, графом Ожа, графом Шалонским, Ангерраном де Куси, Аршамбо де Бурбоном, Ги Дампьером, Жаном де Нелем и Гийомом де Вержи. И родоначальником этой политики тоже был Филипп Август. В начале ХIII века «по крайней мере в сознание народа входило такое равенство: серв = еврей»[1531]. В рамках этой политики Филипп Август заключил после 1200 года соглашения о взаимных реституциях евреев, живущих на их землях между королем и такими сеньорами, как Гоше де Шатийон в 1210 году[1532] и граф Тибо Шампанский[1533]. Но именно IV Латеранский собор, опираясь на церковное законодательство, сообщил импульс к их систематизации. В 1218 году Филипп Август принял закон de judaeispotestatis suae «о евреях, находящихся в его власти»[1534].
Людовик продолжал заключать соглашения с другими крупными сеньорами по поводу реституций евреев, считавшихся сервами[1535].
Как замечательно доказал У. Джордан, выражение tanquamproprium servum («как собственный серв»), использованное в Меленском ордонансе 1230 года, имеет аналогию с беглым рабом. Но аналогия на том и кончается: серв может себя выкупить или, прожив какое-то время в другой сеньории, будет считаться свободным. Еврея можно и должно отдать и забрать; срока давности для него не существует. Ведь он, как постановил IV Латеранский собор, вечный серв. Таким образом, узаконивались налоги и конфискации, жертвой которых он мог стать, если то было угодно королю: captiones. В общем, еврей «отдается на милость»[1536].
И вновь законодательство о евреях идет вразрез с социально-экономическим развитием. Тринадцатый век в христианском мире и особенно во Франции — время, когда набирает темп освобождение сервов. Напротив, угнетение евреев усиливается. Во французском обществе еврей все больше превращается в парию и в изгоя. Он живет уже в легальном гетто.
К этим прецедентам и к общему контексту формирования позиции Людовика Святого прибавлялось влияние и давление его окружения. Очевидно, Бланка Кастильская очень не любила евреев. Не любили их и многие братья нищенствующих орденов. Наконец, обращенные евреи (зачастую ставшие доминиканцами) провоцировали Людовика Святого (как поступал с еретиками Робер Бугр) на страшные жестокости по отношению к их бывшим единоверцам.
Отсюда его крайняя агрессивность. В начале приведенного выше текста Гийом Шартрский говорит: «Что касается иудеев, ненавистных Богу и людям, то они были ему настолько омерзительны, что он видеть их не мог». Он проводил в жизнь антиеврейское законодательство, начатое его дедом и отцом, предпринимая все более строгие меры. Значительная часть изданных им ордонансов касается евреев[1537].
Первым, как известно, был знаменитый Меленский ордонанс 1230 года. Кроме двух уже рассмотренных статей имеются еще три, согласно которым евреям запрещается брать взаймы, которые постановляют, что их должники вернут им долг в рассрочку в три ближайших праздника дня Всех Святых и что евреи не взимают никакого процента с заключенных сделок. Рост определяется как «любая сумма сверх основной».
По ордонансу 1234 года должникам-христианам возвращается третья часть их долга евреям, запрещается их арест в случае неплатежа долгов, а евреи при этом не получают никакой прибыли, о которой не заявили при свидетелях, достойных доверия, под страхом утраты своего капитала и преследования королевской юстицией; исполнение этих мер возлагалось на королевских бальи.
Великий ордонанс реформы декабря 1254 года содержит две статьи о евреях. Статья 32 гласит, что они должны прекратить «заниматься ростовщичеством, колдовством и письменами[1538]» и что им надлежит сжечь Талмуд «и прочие книги, в которых замечено богохульство». Отказавшиеся выполнить эти меры будут изгнаны. Все евреи должны жить «трудами рук своих или иной работой, не ссужая денег на срок или в рост». Статья 33 запрещала баронам и королевским агентам помогать им вернуть доверие: в нем повторяется, что бароны не могут удерживать на своих землях евреев другой сеньории и не должны позволять им «заниматься ростовщичеством». Вновь появляется определение роста как «того, что превосходит основную сумму».
Что касается ростовщичества, то эти ордонансы сначала прилагались не очень строго. Не только некоторые бароны опасались утратить еврейский кредит на своих землях, но даже отдельные бальи и сенешалы не выказывали особого рвения в применении королевских решений против «ростовщичества евреев». Возобновление и введение более суровых мер в 1254 году подкреплялось их неукоснительным осуществлением. Ордонансом 1254 года открывается третий этап акций французской королевской власти, направленных против еврейского кредита. После содействия большому кредиту, основанному на недвижимости, затем ограничения (в частности, начиная с Меленского ордонанса 1230 года) банкирской деятельности евреев по ссуде денег под залог эта последняя фаза лишает еврейский кредит всякого законного существования[1539]. В скрупулезном исследовании У. Джордан доказал, что в Пикардии борьба с ростовщичеством евреев закончилась победой короля[1540], и, по его мнению, король должен был вскоре одержать победу во всей Северной Франции[1541]. В Южной Франции Альфонс де Пуатье предпринял против еврейского ростовщичества столь же строгие меры, как и его брат, но неизвестно, какие именно[1542]. Зато евреи Нарбонне, сплотившись, оказали более решительный отпор[1543].
