Вне всякого сомнения, крещение состоялось в 1243 году. Еврейка получила имя Бланка, в честь Бланки Кастильской, а один из сыновей — имя Луи в честь короля. Для привлечения кандидатов на обращение им назначалась пенсия, что прослеживается по фрагментам дошедших до нас королевских счетов. Так, 18 мая 1239 года: «Для обращенной, которая была еврейкой, проживающей в парижской богадельне: 40 су, свидетель: податель пожертвования. Обращенной в Гонессе: 40 су, свидетель: Тибо из Сен-Дени».
Впрочем, еврейка Бланка из Бомона-сюр-Уаз с большим трудом получила от архиепископа Руанского Эда Риго пенсию, назначенную ей Папой на ее нужды.
Количество обращенных, несомненно, было весьма значительным. Ордонанс 1260 года предоставлял мэрам «добрых городов» юстицию над обращенными иудеями[1553]. Как пишет Ж. Наон, «ухудшение положения евреев» при Людовике Святом «наблюдалось не только в экономической, но и в религиозной сфере, еще до проведения политики обращения иудеев, начатой около 1253 года…. Не следует упускать из виду экономическую привлекательность крещения…. По части обращения немаловажное значение принадлежало Северу и Западу»[1554].
Какова была реакция иудеев на все эти гонения? Самый полный из известных нам документов — это протест-заявление, направленный Людовику Святому между 1245 и 1260 годами раввином Меиром бен Симеоном из Нарбонны.
Сделав попытку доказать королю пользу еврейского кредита для него самого и его подданных-христиан, он перечисляет семь несправедливых законов, изданных королем против евреев.
Вот что наш сеньор король изменил и постановил в отношении членов нашего народа, находящихся под его властью, (законы) и несправедливые приговоры, противоречащие Закону и Пророкам. Первый, который он ввел как закон для членов нашего народа, что еврей не может уйти из домена одного сеньора и поселиться в домене другого сеньора. Второй закон, что он конфисковал наши поручения и наши деньги: и мы не имеем ничего, чтобы прокормиться самим и прокормить наших детей, ибо мы бедны и отвержены настолько, что многие умирают от голода. Третий, что он оставил в силе налоги, нисколько их не отменив: ему следовало бы повелеть, чтобы во всем королевстве не взимали налоги с евреев, поскольку он отнял у них деньги…. Дело в том, что он повелел своим баронам (хотя это им не по нраву), чтобы они не возмещали долги (и то же самое он повелел бальи) по поручениям Израелитов Благородным (les gentils) — капитал как процент. Пятый, если Израильтянин должен какому-нибудь Благородному, то надо принудить израильтянина возместить долг этому Благородному. Шестой, что мы уже не имеем права на процент, даже в пределах, когда это позволено нам Торой, согласно мнению Древних, заимствуя оттуда на поддержание наших бедняков и отверженных нашего народа, которые не могут найти себе дела среди нас. Седьмой, что он конфисковал большие дома, которыми владели богачи из нашего народа в его домене, говоря: «Довольно с них и небольших домов стоимостью от 40 до 50 ливров». Но если у кого-то имеется двое-трое наследников, то такого дома недостаточно даже для них, не говоря уже о потомстве. Разве Творец (да будет благословенно Имя Его!) не создал мир для Адама и Евы, чтобы они дали рождение множеству поколений?
Далее он называет 35 последствий, порожденных этими законами, проистекающими из грехов и правонарушений, которыми, таким образом, король нанес физический и моральный ущерб евреям. Приведу два из них: «Двадцать пятое является причиной того, что злодеи из его народа всячески вредят евреям, двадцать шестое, что люди плюют им под ноги, оплевывают их». И он все время говорит о нищете евреев, о том, как трудно многодетным семьям и как нелегко молодым людям вступить в брак.
Это умело составленное обращение; в нем содержится все, что должно растрогать короля и заставить его вернуться к этим «законам»: его интерес, набожность, желание справедливости и мира, страх перед грехом и адом: «Подумайте о себе и о своей душе, чтобы не понести в земном мире и в мире загробном тяжкое наказание за эти законы, ибо они таят в себе смертные грехи»[1555].
Получил ли Людовик Святой это послание, — неизвестно. Во всяком случае, в последние годы жизни, в преддверии второго крестового похода, перед которым очищение королевства представлялось ему непременным залогом успеха, от проявил склонность к введению все более строгих мер против иудеев.
Что же можно вывести из отношения Людовика Святого к иудеям? Были предприняты трогательные попытки опровергнуть его жесткость к иудеям, но такое положение предполагает терпимость и экуменизм, которых не было в ХIII веке. Можно ли объяснить его поведение понятиями и привычками людей «его времени, на которых лежала королевская ответственность? Мне представляется бесспорным, что он был еще более нетерпим к иудеям, чем иные Папы, прелаты, государи и сеньоры его времени. Нет ли какого-либо смягчающего обстоятельства?
Безусловно, «он находился под влиянием лиц, еще более нетерпимых по отношению к иудеям, чем он ом: некоторые Папы, значительная часть его окружения из братьев нищенствующих орденов, позиция парижских интеллектуалов и, самое главное, истерия некоторых обращенных иудеев. Надо ли идти дальше и задать вопрос: не выражали ли его биографы, не вынося иудеев еще больше, чем он, свою неприязнь к ним? По крайней мере, в «одном случае это так. Нам известно, что в «Поучениях» «сыну от написал: «Добивайся устранения грехов и даже самих грешников и богохульников и своей властью уничтожай и подавляй ереси». Его исповедник Жоффруа де Болье подправляет эту фразу, и этот исправленный вариант был присоединен к документам процесса канонизации. Часть фразы «и «своей властью уничтожай и подавляй ереси» исповедник исправил на: «и «с особым презрением относись к иудеям и всем прочим, выступающим против веры»[1556].
Точно так же А. Грабуа полагает, что знаменитый текст Жуанвиля, где Людовик призывает христиан «вонзить меч в живот иудеев»[1557], утрирован сенешалом, писавшим свою «Историю Людовика Святого» во время великого изгнания евреев Филиппом Красивым в 1306 году. Но даже если Жуанвиль в чем-то утрировал чувства Людовика Святого по отношению к иудеям, мне кажется, король действительно испытывал к ним неприязнь. Впрочем, Жуанвиль, не любивший Филиппа Красивого, с удовольствием противопоставлял внука его святому деду[1558].
Не думаю также, что следует вместе с Ж. Наоном объяснять позицию Людовика Святого только чувствами эпохи. «В своей политике относительно иудеев, — пишет он, — Людовик IX все так же оставался святым королем для своего христианского народа. В данном случае дело в самом понятии святости согласно нормам, принятым Церковью»[1559]. Так почему же Бонифаций VIII в булле и двух проповедях о канонизации ни словом не обмолвился о позиции Людовика Святого по отношению к иудеям? Да потому, что, если отношение Людовика Святого к иудеям не противоречило его объявлению святым, то не было и аргументом в пользу его святости.
Людовик Святой, который, как правило, без особого энтузиазма сочетал веру и политику, единственно из страха согрешить и оказаться не слишком добрым христианином, в отношении иудеев имел сомнения — и все потому, с чего я начал. Иудейская религия была подлинной религией, но его удалось убедить в том, что Талмуд — извращенная подмена Библии. Если он чувствовал себя обязанным покончить с иудейскими пороками, то точно так же он чувствовал себя обязанным защищать иудеев, потому что христианская Церковь не брала на себя такие обязанности; эту двойную ответственность она возлагала на себя только в отношении христиан. Отсюда — колебания, увертки, полураскаяния. Возобновление мер свидетельствует не только о трудности их применения, но, несомненно, и о некоторой нерешительности короля слишком быстро эти меры осуществить и завести дело слишком далеко. В определении ростовщичества заметны те же сомнения, что и у Церкви[1560]. Впрочем, и в вопросе о ростовщичестве, и в вопросе о защите христианской веры дело было не только в иудеях. Людовик щадил ростовщиков-христиан, но закончил осуждением ростовщичества ломбардцев (итальянцев) и кагорцев, которые были иноземцами и которых точно так же коснулись меры по очищению королевства. С сентября 1268 года до 1269 года король выносил решения об их изгнании, а их должники должны были вернуть им долг, за исключением ростовщического процента. Суровость объявленных мер, вероятно, частично объясняется тем, что они должны были вселить страх в иудеев и заставить их принять крещение — то лицемерное насильственное крещение, которое современники считали поблажкой по отношению к евреям. И только в последние годы царствования он поддался нажиму и заставил евреев нацепить кружочки..
