«Бездна» в пике прошла побоище, метеором врезалась в атмосферу, оставляя огненный след. Краска её от жара сошла, но керамика осталась цела, закалившись в жаре сражения. Бросив рычаги, кинулся Эмбар к танку, вылетел над головами авангарда.

Враг послал на них все силы. Из неведомых укрытий ринулись навстречу орды тварей, волной ужаса и смерти. Выскакивали одурманенные солдаты и Гвардейцы, гудели танки и пронзали перехватчики небеса, оставляя за шаттлами предательские полосы маслянистой тьмы!

Разорвались утренние сумерки светом ядерных пожаров, и обугленная плоть планеты оплавилась вновь. И вновь на чёрный камень пролилась горячая кровь. И вновь реют знамёна, идя за строем строй в последний бой. Сверкают взрывы, дым клубится. Лишь белые черты на спинах выдают в аду солдат. А те умирают, но стреляют вновь и вновь, забирая жизнь за жизнь. Падают, но не сдаются!

Гудят моторы, рвутся танки вперёд. Под гул тысячи орудий взмывают ракетные грады, пронзая застланное небо. Разрываясь впереди цветами тысячи смертей! Они рвались, рвались нещадно. Под лучи крепости, под гибель товарищей, идя по трупам врагов. Только вперёд! Не надеясь вернуться назад! Только вперёд!

Передовой отряд стрелой огня и взрывов достиг извитой обшивки. Не желая отступать, они, словно снаряд, подорвали и её, и себя, забрав на тот свет тысячи тварей. Бойцы ринулись в пролом. Сражались бок о бок рыцари и простые солдаты, танкисты и пехота, люди и мидду. Плечом к плечу, спина к спине, сжигая пирроген и собственную ярость, разя уродов направо и налево!

Они внутри! Пробились через рой! По колено в крови, врага и товарищей, в ранах и обугленных скафандрах. В гневе и беспощадном прорыве через орды тварей.

Впереди замаячили белые доспехи. Браться столкнулись с братьями. Лилась рекой лучшая кровь галактики. Падали один за одним, брусчаткой благородных тел устилая путь. Они не отступали, они выгрызали победу из вражеских рук!

Уж последний линейный солдат рухнул, не показав лопаток. Уж последний Белый щит отдал долг своему народу. Уж последний танк застыл, упёршись стволом в тушу жуткого монстра! Но они все шли и шли! Шли и шли! Кто не мог, становился на колени и стрелял, прикрывая товарищей.

Тварь на машину прыгнула сверху, Оклайн механически зажал гашетку. Щелчок. Опустел магазин. Он взмыл вверх, размазав гада по потолку. Триста алых рыцарей стояли по пояс в трупах врагов, пробирались, отбивались, но теряли темп. С каждой минутой их становилось всё меньше и меньше, а цель так близка, но так далека!

Внезапно ослаб напор тварей. Отступили они перед мастерством противника, готовясь добить несговорчивого врага!

– Оклайн! – позвал его слабым голосом Ур. – Спустись! Быстрее!

Выглянув из люка, он всё понял. Рыцари. Они уже в силах идти вперёд. Они останутся тут, прикроют его.

– Осталось всего ничего! Заложи эту бомбу и убей эту тварь!

– Я пойду с тобой! – подняла окровавленную руку Сидера.

Её почти не видно за слоем отрубленной плоти и грязи. Она словно чёрт из ада во время пира, но она жаждет покончить с этим не меньше остальных. Из туннелей раздался вой. Волна света пробежала по карамельным стенам.

– Оклайн, – Варайн достал блестящий медальон рыцаря. – Если ты выживешь, не дай Ордену погибнуть!

Он молча кивнул в ответ. В последний раз их взгляды встретились. Время замерло на миг негласного прощания. Варраден просто так не сдадутся, даже когда их силы иссякнут… У них остались бомбы.

Первые чудища показались из-за изгибов. Танк рванул вперёд на всех парах. Один зал, второй, третий! Позади раздался вой битвы. Последней битвы.

Вот, вот оно! В толстенной стене одинокий проход, похожий на глубокую нору. Повреждёнными датчиками, заляпанными и обломанными, прощупал округу. Вроде всё чисто.

– Вперёд, – прошептала Сидера, вырываясь наружу.

Громкий удар. Она падает вниз с развороченной грудью. Пуля снайпера разорвала ей сердце. И прежде, чем Аррас успел сделать второй выстрел, раздался дикий грохот. Зажглись зелёные щиты останавливая ударную волну невиданной силы. Варраден исполнили последний долг!

Оклайн не кричал. Нет. Он был в такой ярости, что с голыми руками кинулся на рухнувшего с балкона предателя. Однако тот оказался силён. Очень силён. Они боролись полминуты, силы равны, как вдруг новый толчок.

Эмбар упал навзничь, нащупал рукой древко и молниеносным ударом лишил Арраса жизни. И головы. Тот качнулся пару раз и недвижно грохнулся оземь, истекая чернильной кровью.

Отдышавшись, Оклайн склонился над Сидерой. Она уже мертва, но голова её цела! Значит, есть шанс! Он закинул её в танк, а сам поднял бомбу и побежал, что есть мочи, по тоннелю.

За ним открылся тронный зал. Огромные колонны украшали его по обе стороны. Стены и пололок словно свиты из корней. Но они ничто, по сравнению с владельцем этого зала – огромная, невиданных размеров бесформенная туша, словно опухоль, зависла на цепях над огромным глубоким бассейном. Она метров сто в диаметре, вся испещрена глазами, лапами, копытами, пастями, крыльями и ртами. Главная голова напоминала лошадиную, с огромными рогами и закрытыми толстым бельмом глазами. К ней снизу тянулись десятки шлангов и кабелей, словно жуткий фартук. Так вот он какой. Шаггот. Нет существа во вселенной, способного выглядеть так!

Перед ним в трансе на балконе застыли три советника. Вот и все их переговоры – остались лишь пустые оболочки.

Не сбавляя темпа, Оклайн взвёл бомбу. Десять секунд таймера. Он размахнулся и метнул что есть силы заряд, дабы тварь сдохла! А вместе с ней – и вся её орда!

Вспышка! Волна обожгла латы, откинула его на десяток шагов назад.

– Вот мы и встретились, – проревели, прошептали, пролаяли, проскрипели и прокрякали десятки голосов. – Я же говорил, что не даю выбора!

Зеленоватое поле вокруг бомбы рассеялось.

– Иблис? – проскрежетал Эмбар.

– В одном ты ошибся, Оклайн. Я не прикрываюсь личиной шаггота, я он и есть! А теперь ты отдашь мне то, что я искал столько лет!

Он открыл свою пасть, откуда выползло длинное механическое щупальце, увенчанное огромной сияющей жемчужиной. Точь-в-точь Белая звезда! Фауст был прав!

Оклайн пытался оползти, но Иблис догнал его. Неведомая сила парализовала его. Чужое сознание накрыло мешком голову. Эмбар внезапно ослеп.

– Твое зрение – мой дар! Твоя живучесть – мой дар! Твоя скрытность – мой дар! Я их отдал, я их и заберу!

– Ты заплатишь за всё!

Не видя цели, он махнул протезом, неподвластным ещё контролю Абхама. Раздался дикий визг, внезапно поле пропало. Эмбар вновь стал собой. Оказывается, копьё попало прямо по держателю жемчужины, и сейчас, она, болтаясь на ниточке, спешно скрылась внутри тела. Все глаза опухоли устремились на жертву, все головы дико завывали, предвкушая расправу. Чем его убить?!

– Какой у тебя был потенциал! – гневно проревел Иблис. – Ты мог бы стать моим величайшим творением! Но ты бездарно растратил свои способности! Я дал тело, о котором и мечтать нельзя, а ты вернул мне кусок поношенного, отбитого мяса! Ничего, я могу вырвать импланты и из трупа!

Из щели позади выпрыгнул охотник, проскрипел своими когтями, прошипел в наслаждении. Однако Иблис не собирался беспомощно наблюдать – он поднял свои железные щупальца.

Оклайн едва успевал уклоняться. То один бьёт, снося колонну, то другой прыгает, рассекая со свистом воздух. Кровавая пелена злобы застилала взор. Улучив секунду, он вонзил копьё в бок охотника. Прогремел взрыв, разлетелись ошмётки.

– Я бог! Я творец! Ваша плоть для меня глина, из которой я рождаю свои творения! Я имею полное право сломать то, что отслужили своë!

Выхватил гранату, прогудел новый клинок. Когда Иблис попытался расплющить Эмбара, тот ловким ударом рассёк железный щуп. Потек из раны грязно-жёлтый ихор. Однако щупальце не отломилось, сбило с ног и потянуло за собой, к парапету обугленного балкона.

В последний миг он схватился за рваный край. Глянул вниз. Отсюда начинаются все кабели и трубы, что питают опухшее тело. Словно трубы органа, они выходили из стены. Граната пошла. Пламя порвало сосуды и нервы. С воплем боли и ненависти дендриты шаггота рухнули, но сам он ещё дышал!