– Взрыв Белой звезды?

– Теоретически. Я не нашёл никакого следа «Белой звезды». Она полностью аннигилирована. Неизвестно, как подобное могло произойти, однако существование «Белой звезды» фактически зафиксировано.

– Она могла контролировать разум.

– Интересно. Запишу в дело.

Оклайн как-то между делом подумал, что слишком часто в последнее время теряет сознание. Похоже, совсем выгорел. А ведь несколько дней прошло! Как он измотался за это время!

– Не рекомендую вставать. Последствия подобного воздействия неизвестны.

– Всё со мной нормально. Да.

Придерживаясь за стену, похрамывая, поднялся на мостик он и упал в кресло. Снаружи витала Земля. Вторая планета Солнечной системы. Уже вторая. Вот и Луна. Совсем не изменилась – те же выжженные чёрные пятна и серые поля. А меж ними, на сотнях орбит, витали восемь тысяч боевых станций и три с половиной тысячи линейных пустоходов ФОСС. Ни одну планету в галактике так не хранили, как Землю. Ни одну, поскольку однажды люди уже потеряли свой дом, свою родину. Теперь же: «пока стоит Земля, стоит человечество».

Вода покрывает восемьдесят её процентов, извитая береговая линия, каньоны и реки, идущие по древним разломам. Когда-то она выглядела совсем иначе – на гербе ООН, по легенде, изображена её карта. Ложь. Когда Оклайн впервые увидел планету, она пусть и не была настолько избитой, она была иной.

Это один из мифов. Как-то была такая книга, «Списки мифов, легенд и древней истории»: в ней рассказывалось о чудесах Земли до Тёмных веков. Об чудных зверях, что обитали по ней: о ламах и драконах, слонах и химерах, китах и кракенах, моржах и грифонах. Об великих изобретениях: о Интернете, о башне, ставшей известнее собственного архитектора, о первых полётах на Луну, об ядерной бомбе и двигателе внутреннего сгорания. О странных культурах и обычаях. О «переписке по сети» и газовых плитах. Удивительные, наверное, были времена! Топить ценным сырьём, добываемым лишь на опасных зелёных мирах или в бактериальных ваннах.

Всё то – ложь. Легенда. Никогда не было ни львов, ни гиен, ни гидр, ни единорогов. Никогда не было ни Дуная, ни Енисея, ни Иерихона, ни Атлантиды. Это придумки отчаявшихся, забитых, затравленных выживших в выжженной пустыне. Миражи, тысячи раз переложенные с уст на уста, приобретшие образ утерянного рая. В книге имелись фрагменты карт древних. Глядя на них, Эмбар видел болота на месте пустынь, равнины на месте гор, сушу там, где плещется море, и города на месте бескрайних просторов. Воображаемый мир. Наверняка рисовавшие их шаманы тешили себя мыслью, что, придумав великую историю своему бедному народу, они вернут ему хотя бы кусочек потерянного эдема.

Но ложь, повторённая тысячу раз, остаётся ложью. От Дедала до Роланда, от Пирамид до Мировых войн, от Инда до Амазонки. Не было ничего этого. Фрагментарность, абсурдность, желание возвеличить предков сквозят из каждой щели тех мифов. И всё же на лице проскальзывала робкая улыбка при мысли, что древние передавали по сети не только сухую информацию, но и эмоции, что они были настолько богаты, что жгли попросту нефть и газ. Что они жили хорошо. Славные, должно быть, царили времена!

– Совет Безопасности требует явиться на суд, – прервал течение фантазии Сафф.

– Сам Совбез? Неожиданно, – он глубже зарылся в кресло. – Когда?

– Сразу, как только ваше состояние позволит. Они заседают постоянно, потому ваше прибытие не создаст лишней сложности.

– Ха-ха! Тебе легко говорить. Это же Земля! Неблагородным сюда путь закрыт! Ни одно ничтожество не смеет запятнать чистоту святого мира своим грязным дыханием!

Охрана общего наследия – ООН – бдит денно и нощно, не пуская никого на поверхность планеты. Она самый защищённый объект во Вселенной, сбежать отсюда или же пройти через атмосферу без разрешения – невозможно.

– Так как вы уже находились на планете, для вас сделали исключение. Личный приказ адмирала Августа. Он крайне заинтересовался отчётом.

– Отчётом?

– Отто предоставил данные обо всех наших действиях. Мне пришлось дополнить его, чтобы объяснить некоторые спорные моменты.

– Эх, Отто, Отто. Простой ты человек! – Райна ведь предупреждала. – Так и быть. Я ещё не готов.

– Возможно, стоит поговорить с Сидерой.

– Она здесь?

– Так как лечение не завершено, пришлось забрать с собой.

– Ох… Может, станет легче.

Найти Сидеру не составило труда. Она, невнятно бормоча, лежала на стульях за баром, заставленным пустыми бутылками. Тикали часы. В воздухе висел фруктовый аромат, смешанный с запахом лёгкого алкоголя. Пара пустых столиков из резного дерева блестели лаком в свете пары жёлтых ламп. Оклайн вздохнул, сел по другую сторону стойки, наполнил чашу и осушил за один присест.

– Как настроение? – спросила Наррайн.

– Так себе.

– Пф… Налить?

– Покрепче.

– Ага…

Она провела рукой по ещё полным бутылкам, выбрала одну и кинула на стол.

– Прошибает только так.

– Я ведь не пьянею…

– Плевать.

Сидера вскинула револьвер, прицелилась в потолок и сделала вид, будто стреляет. Ствол предательски дрожал.

– Пиф-паф… Я ковбой! Ох…

– Ты никогда так не напивалась.

– Всё бывает впервые, – её руки безвольно опустились. – Боро умер.

– Что?

– Пару дней назад. Когда я его увидела…

Она накрыла глаза рукой, чтобы скрыть слёзы.

– У тебя Райна, у меня дядя. Почему? Что мы сделали не так?

Поднял за свою потерянную подругу.

– Я принял смерть очень многих друзей. Многие умерли на моих глазах. Стеллар, Рамзани, Рогозов, Броуз, Гаррель… Были и те, кого я не знал… Я не понимаю, как это работает. Когда привыкаешь к смерти, считаешь её облегчением…

– Она всё равно бьёт.

– Именно так, – Оклайн приложился к бутылке.

– Боро… Он был последним из моей семьи. Больше у меня никого не осталось! Зачем я тогда согласилась?! Малолетняя дура! Надо было выбирать интернат! Я могла бы стать министром!

– Министром? – по лицу пробежала неожиданная улыбка. – Ты?

– А что? Я злобная. Умная. Выкарабкалась бы. Разогнала бы то болото, которым стало наше правительство.

– Ты и так отлично справляешься.

– Эх… Если бы, если бы… Что стало с нашим миром? Хрень с ним стала. Вот что, – она выпила ещё.

– Но мы боремся, чтобы это изменить.

– Да. Боремся. Не впустую ли?

– Путь важнее цели.

– Боро говорил так же.

– Так почему мы должны не слушать его? Мудрый был старик, знал, что к чему. Пусть же его заветы продолжат жизнь в наших умах. За тех, чьи идеи пережили их самих.

– За наших друзей.

Не чокаясь. В молчании сидели они несколько минут, пока с протяжным скрипом и стоном Сидера не уселась за стойку. Лицо её словно битая груша – мятое и кислое, глаза замыленные, чешуйки потеряли лоск. Она пошарила в столе и положила на стол книгу «Легенда о сорока двух».

– Он хотел, чтобы первый экземпляр был у тебя. Работал как проклятый. Чуял, что конец близок.

Открыв первую страницу, Оклайн прочитал автограф: «Пусть в твоей галактике когда-нибудь настанет утро». А дальше, словно в сборнике сказок, начиналась история человечества – труд словно и не претендовал на правдивость, наоборот, всячески подчёркивал свою фантастичность. Каждая глава словно миф, полный пафоса и славы предков. Только если не знать, что всё написанное – правда. Листая исписанные страницы, Оклайн улыбался, припоминая павших товарищей, дела давно минувших дней. А после закрыл томик и поставил рядом с мемориальной доской, у ожерелья из рубинов.

– Он всё сделал правильно, – прошептал Эмбар. – Его работа увидит свет.

– Старался не зря.

– Эх, – зажмурился Эмбар. – Мне пора. Совбез будет меня судить. За то, что я принимаю решения не по их бумажкам, а по ситуации и убеждениям. Пусть они сколь угодно долго пытаются доказать свою правоту, я останусь при своём.

– Они тебя оправдают, – с робкой надеждой поддержала Сидера.

– Не знаю, – холодно проскрипел Оклайн. – Они принимают решения заранее. Сама процедура – фарс, пыль в глаза. Дело уже закрыто. Остаётся лишь доказать свою ценность, попытаться довести мысль, что рано, рано списывать меня в крематорий!