— Веселая будет поездка, ничего не скажешь, — едва слышно произнес Райан, сдвигая мод сумку и усаживаясь назад.

Я посмотрела на него через зеркало заднего вида, но он лишь вскинул брови, как бы спрашивая меня: «а что такого я сказал?».

Я осуждающе покачала головой, а затем аккуратно нажала на газ, и машина медленно покатилась прочь от мотеля.

— Как ты решил с погромом? — спустя время, когда вывеска мотеля скрылась за поворотом, спросила я.

— Пит разберется.

— Ясно.

В машине снова стало тихо.

Иногда я бросала взгляды на Райана, но он безучастно смотрел в окно, не издавая ни звука. Это было непривычно. Казалось, что Райан, как вечный двигатель — всегда полон сил и энергии. Много болтает. Глупо шутит. Но боль потери почти сломала его. Я надеялась, что не ошиблась в нем, решив, что Райан сильный, что в нем есть стержень. Если это так, то он оправится и сможет жить дальше. Но если нет — боль потери уничтожит его. Капля за каплей будет топить его в чувствах вины, одиночества и осязаемом ощущении невосполнимой потери. Мне было известно, какого это. Я носила в себе все это больше трехсот лет. И чувство вины давило гораздо сильнее, чем все остальное.

Спустя час я заметила, что Райан уснул и немного расслабилась.

— Он справится, — поймав мой взгляд, сказал Лиам.

Его тон был сухим и казался равнодушным, но я понимала — это стоит ему слишком больших усилий.

— А ты? — против воли вырвалось у меня.

Охотник не ответил, только бросил на меня очередной хмурый взгляд из-под бровей. Что ж…

Но через пару минут Лиам снова заговорил:

— Она заслуживает гореть на костре.

— Может быть многие заслуживают, но как наверняка разобраться кто?

— Поэтому Кристи надо остановить.

— Ты сказал, что согласен с ним.

— Ты знаешь почему я так сказал.

Я не ответила ему. Лиам был прав и поэтому мне не требовались объяснения его слов. Все было предельно ясно.

— Я не хочу потерять и его, — через плечо обернулся к брату Лиам.

— Этого не случится, — твердо сказала я, сжимая руль.

Мысль, что однажды кто-то придет и скажет, что Райан мертв, почему-то заставляла меня холодеть внутри.

— Ты говорила, что у тебя была сестра?

Я напряглась. Мне не хотелось обсуждать мою семью. С кем бы то ни было. Но может быть Лиам заслуживал знать?

— Была.

— Что с ней стало?

— Ее убили.

Лиам задумчиво провел ладонью по лицу.

— У тебя был кто-то еще?

Я помедлила. Всего пару секунд.

— Старший брат.

— Что стало с ним?

— Он выбрал прожить жизнь человека.

— Он тоже был ведьмаком? — удивленно уточнил Лиам.

Я обернулась к нему. В свете уличных фонарей, которые стояли вдоль дороги его кожа выглядела слишком бледной. Черты лица заострились. Тени сделали скулы острее, а брови еще более нахмуренными, хотя казалось, куда уж больше. Но при этом Лиам казался почти расслабленным и, как ни странно, искренне заинтересованным в беседе.

— Да, был, — все-таки ответила я, снова сосредоточив внимание на дороге.

— Почему он отказался от магии?

— Из-за самого бессмысленного чувства на свете, — процедила я сквозь сжатые зубы. — Он полюбил девушку, а потом она оказалась на пороге смерти. И он выбрал ее. Джаспер выбрал любовь.

— Я не совсем тебя понял, — отозвался Лиам.

Я снова перевела на него хмурый взгляд.

— Тебе и правда это все интересно?

— Ну, если я спрашиваю.

Я скрипнула зубами. Как за час мы дошли от «я задушу тебя, злобная ведьма» до «расскажи мне о своей семье»?

— Если не хочешь, можешь не рассказывать, — мягко добавил Лиам.

Кивок головы. Словно в подтверждение того, что он сказал. Я тоже кивнула, бросила взгляд на спящего сзади Райна и снова повернулась к дороге. А затем начала говорить:

— Мы остались с Джаспером вдвоем. Только он и я из всей нашей семьи. Мы прятались, скрывались ото всех и учились жить заново, — я сглотнула ком, который появлялся в горле каждый раз, стоило мне начать говорить о семье и спустя минуту продолжила. — Магия Джаспера была почти незаметная. Облегчить боль, унять бессонницу, успокоить расшалившиеся нервы. Он не мог лечить раны, разве что человеческую душу.

Я закусила губу и присмотрелась. В боковом зеркале появился свет приближающихся фар, и я напряглась. Пятно света росло и немного слепило. Я с трудом подавила желание нажать на педаль газа, когда с ревом мимо нас по встречной полосе пролетел новенький ниссан. Машина обогнала нас, перестроилась обратно на полосу и, не сбавляя скорости, продолжила ехать вперед. Через пару минут задние фонари скрылись из виду. Толкло тогда я поняла, что с силой сжимаю руль. Дьявол. Как мне надоело это постоянное ощущение страха…

— Если ты устала, я сменю тебя, — дотронулся до моего плеча Лиам.

Я отрицательно помотала головой и мысленно вернулась на несколько сотен лет назад:

— Мы жили в Канзасе. Как раз накануну Кровавого Канзаса * (гражданская война в Канзасе с 1854 по 1858 годы. Носит название Кровавый Канзас или Истекающий кровью Канзас. Серия вооруженных столкновений на землях Территории Канзас накануне войны между Севером и Югом, которая в значительной степени спровоцировала общую гражданскую войну в США.) Джаспер работал в больнице. Он всегда был лучшим из нас. Знаешь, словно он был рожден для помощи другим. Хотя… так оно, наверное и было. Сам магия Джаспера помогала людям, как, впрочем, и он сам. Там в больнице он и познакомился с Гарриет. Она не знала о его способностях, но иногда мне кажется, что она просто ловко делала вид. С другой стороны раз она не убегала в страхе от Джаспера, какая разница догадывалась она о том, что он ведьмак или нет?

Я снова замолчала. Мне казалось, что я отчетливо вижу ее лицо перед собой. Красивая, молодая девушка, выросшая на ферме, никогда не боявшаяся тяжелого труда так хорошо подходящая моему брату…

— Она была из южан? — уточнил Лиам.

Я усмехнулась.

— Да. Да, ее отец был из южан и закон о Канзасе и Небраске не устраивал его. Но, как ты знаешь, не только его. Когда начались первые столкновения, работы в больнице прибавилось. Джаспер пропадал там сутками. Я злилась на него. Мне казалось, что он предает меня. Бросает. Оставляет совсем одну. А он в ответ на мои претензии только грустно улыбался и передавал очередную порцию стряпни Гарриет.

— Что с ней стало?

— Пуля из М1 Гаранд. Мы так и поняли, что произошло. Но когда Джаспер нашел ее, я была уверена, что Гарриет уже мертва.

— Ты сказала, что он спас ее? Как это возможно? — нахмурился Лиам. — Никто не может вытащить человека с того света, даже ведьмы.

— Вытащить нет, — покачала я головой. — Обменять. Обменять свою магию на его смерть.

— Я не понимаю, — все сильнее хмурился Лиам.

Это была еще одна тайна, которую я собиралась открыть охотнику, но в этот раз это почему-то больше не казалось чем-то страшным.

— Ты знаешь, мы можем отдавать магию. Другим ведьмам по своей воли или по принуждению, но это запрещено законами Ковена. Мы может отдавать магию Великой Матери. И именно это происходит, когда Управление ловит кого-то из нас и заставляет отказаться от собственной жизни. Магия просто возвращается туда откуда приходит. Но еще ведьмы могут отдать магию, чтобы спасти умирающего. Отдать ее человеку. Тогда происходит обмен. Человек получает еще одну жизнь, а ведьма становится смертной.

— Я даже не думал, что такое возможно.

— Потому что за все свои триста лет жизни я не встретила никого кроме Джаспера, кто пошел бы на такое! — стукнула я по рулю. — Дьявол.

— Гарриет выжила? — не обращая внимания на мою злость, спросил Лиам.

— Да. Выжила. Вышла замуж за Джаспера, уехала, как можно дальше от Канзаса и умерла благочестивой старушкой в возрасте восьмидесяти лет, пережив моего брата всего на два дня.

В машине повисла тишина. Я пыталась унять обиду, которая ядовитым плющом обвивала мое сердце, словно все это произошло только вчера. Мне было все еще больно. Я до сих пор чувствовала себя брошенной и преданной единственным родным человеком, который у меня оставался. У меня не было никого кроме Джаспера — моего старшего брата, и когда он умер, я осталась совершенно одна, не понимая, что делать с этой чертовой жизнью.