– Съел, – выкрикнул Аарон.

– Ты уникален, Аарон. Не поделишься, в чём твой секрет?

– Обязательно поделюсь с твоим трупом, – злился он. – Когда вытащу твоё жалкое тело из этой консервной банки.

– Спокойнее. Подыши. Нам нужен конструктивный диалог, а не обмен оскорблениями и обвинениями, – доброжелательным тоном продолжал Алазар, словно перед ним лучший друг, с которым необходимо наладить контакт после ссоры, а не злейший враг, создающий проблемы.

Аарон рассмеялся смехом безумца.

– Можешь смеяться, но так ты ничего не добьешься.

– Правда? – он оскалил зубы.

И в тоже мгновение два лазерных луча опалили жаром лицо Алазара. Слабое жжение защипало щёки. Тепловое поражение с каждой секундой усиливалось, глазные яблоки теряли влагу, а на лбу выступили первые капли пота. Лицо под шлемом болезненно покраснело от ожогов. Невозможно! Такого не может быть! Живой металл неуязвим. Лишь первозданные источники космической энергии способны на подобное. И таких всего пять! Пять сил абстрактов: пространство, время, материя, хаос и порядок. Пять столпов сотворения Вселенной. Существование шестой силы не укладывалось в рамки общей картины истории. Ставило в тупик и заставляло отбросить прошлые убеждения о создании мира. Нелепое предположение. И пока единственное, в которое Алазар упорно отказывался верить.

Алазар ударил по подбородку. И раскрошил Аарону нижнюю челюсть. Но шея не поддавалась. Лучи отклонились от цели и потухли во тьме. В глазных впадинах, раскалённых и покрасневших, сверкали искорки. Аарон издал неразборчивый звук, кашляя и захлёбываясь собственной кровью.

Ты ничего не изменишь!

Пронзительный вопль в голове заставил Алазара попятиться. Громкая мысль заполнила всё, мысли потерялись в ней. Он догадался, что слова не принадлежат Аарону. С ним говорит нечто другое, чью мощь люди даже представить не в силах. Алазар перевёл тревожный взгляд с холодной тьмы на разбитую и озлобленную физиономию Аарона. Синие волокна исправляли повреждённую часть лица. Алазар беспокоился, потому что не понимал ничего. Его не страшила смерть. Он боялся только того, что не справится с возложенной на него миссией. Неизвестное звено в цепи, способное разрушить все планы, шанс появления которого исчислялся ничтожно малой погрешностью.

Алазар сжал руку в кулак. На костяшка образовались зазубрины. И нанёс тяжёлый удар по правой половине лица Аарона, в момент проломив скулу и сломав нос.

– Прости, Аарон. По-другому нельзя, – с сожалением сказал он.

Затем ударил снова. И снова, лихорадочно повторяя монотонное действие из раза в раз, пока не добился полной неузнаваемости Аарона. Оголённый кровавый череп с расколотыми костями. Глаза раздавлены. Поперёк лба образовалась широкая трещина. Голова безжизненно висела, но Алазар продолжал слышать медленное дыхание и улавливать биение сердца. Аарон крепко держался за жизнь, но не потому, что обладал сильным духом, никакой дух не справится со смертельными травмами, а потому, что он нужен неизвестному существу, как передатчик.

– Что бы в тебе не сидело, что бы не внушало, Аарон, уж поверь, но оно не хочет спасать твой мир.

Алазару оставалось воспользоваться последним средством. На раскрытой ладони открылся камень времени, обвитый нитями живого металла. Он прижал руку к остаткам лица Аарона.

– Пора заканчивать, – произнёс он.

Камень неистово запульсировал. Неожиданно из-за спины донёсся режущий свист. Алазар потерял концентрацию и обернулся.

– Отпусти его, – отчаянно крикнула Ева, увидев свисающее тело Аарона в железной хватке беспощадного тритоморфа.

Психокинетический поток подхватил и швырнул девушку о стену, где одиноко висели пожарный рукав и красный топор с клинообразной киркой вместо тупого обуха.

– Твои попытки смехотворны. Ева, ты всего лишь человек. И не можешь ни на что повлиять.

За спиной Алазара Ева заметила опрокинутую помятую бочку. А на боку едва заметно красовалась жёлтая наклейка с языками пламени. Она раньше видела такие бочки на разгрузке грузовых вагонов, когда отец брал её с собой в рейс. Сомневаться не приходилось, что содержимое – не что иное, как бензин.

– И один человек может изменить многое, – глаза налились пугающей яростью. Голос звучал отрешённо.

Дуло плазматического бластера нацеленно поднялось. Дрожащие пальцы надавили на спусковой крючок. Раскалённый сгусток газа столкнулся с бочкой и расплавил металлическую поверхность.

– Нет! – взвыл Алазар.

Взрывная реакция не заставила себя долго ждать. Здание сокрушительно сотряслось. Огонь мгновенно вспыхнул и заполнил помещение, ударной волной толкнув Алазара вперёд, где на него обрушилась стальная балка. И временно обездвижила, придавив своим весом к полу. Тело Аарона течением удачи отнесло к Еве.

Они лежали под оранжевым облаком жгучего пламени, прижавшись друг к другу, вдыхая едкий дым и пары бензина. Словно услышав несказанную молитву, в самое пекло ворвался Сэм и закричал, взывая Аарона и Еву, но они, отравленные углекислым газом и лишённые кислорода, не могли ответить на зов. Но пару секунд спустя Сэм нашёл их без помощи и потащил наружу, где свет солнца дарил жизнь, а синее бесконечно небо защищало от смерти.

7

Аарон открыл новые глаза. Свет казался колючим и непривычно ярким. Это нисколько не смутило Аарона. Глаза не принадлежали ему. И ранее не видели ничего, кроме тьмы. В памяти ничего не осталось с того момента, как Алазар попытался его задушить. Возможно, там будет лучше. Порой травмирующий опыт сводит людей с ума. Психика – нестабильная вещь. Её можно сравнить с канатоходцем, который балансирует на тонкой верёвке между безумием и сумасшествием. Малейшая осечка сопровождается риском полететь вниз на самое дно, откуда не возвращаются. А если и возвращаются, то искалеченными и угнетёнными.

– Воды, – прохрипел он.

Чья-то рука поднесла к иссохшим губам стеклянный стакан. Аарон приподнял голову, жадно поглотил содержимое и закашлял.

– Тише, тише, – сказал Сэм, присевший на корточки рядом.

– Прости, я снова не справился, – с презрением к себе признал Аарон.

– Нет, нет, всё хорошо. Не беспокойся.

Аарон осторожно посмотрел на Сэма, потухшего и хмурого, в глазах которого блестела тусклая искра надежды. И разгоралась.

– Давай, поднимайся. Хватит валяться, – серьёзно сказала Ева.

Он принял сидячее положение и осмотрелся. Просторный тронный зал Императорского дворца. Высокий сводчатый полоток, расписанный абстрактными цветными пятнами и линиями. Сверкающие золотые колонны переливались в дневном свете. Но настоящего внимание и восторга заслуживал только один предмет: белый, как выпавший снег, трон с раскинутыми толстыми ветвями и красными листьями ранней осени. Он повторял образ бессмертного Томалина.

– Мы добрались? – воскликнул он. - Но как?

– Скажи спасибо ему, – Ева ласково толкнула Сэма кулаком в плечо.

– Да пустяки, – смутился Сэм. – Нужно отдать должное ВИНГИ, который восстановил прежнего тебя всего за час.

– Прежнего, – промямлил Аарон.

– Вы здесь, но ничего ещё не кончено. Перенесём вопросы и восхищения на потом. И займёмся делом, – Император поднялся с трона. – Здравствуй, Аарон Донхаллес, – и протянул руку, подзывая к себе.

Аарон приблизился. Неловко поклонился и крепко пожал руку, как ему показалось, трупно холодную, но не подал виду.

– Император, мне нужен...

– Куб, – закончил Хатима IV. – Мы ждали тебя. Герцог Кохе передал мне некоторую информацию.

– Информацию, – задумчиво протянул Аарон. – Впрочем это неважно. Во мне есть сила. Но самый верный способ убить тритоморфа – это камень хаос.

– Ты прав. Поторопимся, – Император резко встал и зашагал к входным дверям. – Сэмюэль, останься здесь в качестве подстраховки. Если что, задержи его, – приказал он.

– Но не вступай в прямой бой, – предостерёг Арни.

Аарон и Ева пошли следом за Императором. Сэм остался в полном одиночестве. Запах пустоты наполнял ноздри. Безжизненные стены угнетающе смотрели на него. Бесконечное время плыло мучительно медленно, заставляя нервничать и волноваться. Переживания периодически сменялись морозом безумных мыслей о том, что они все погибнут, так и не добившись своего. Тогда длинный и тернистый путь от Деона до Виктории окажется бессмысленным. Память о них погибнет вместе с ними. Особенно, если помнить будет некому. А Сэм хотел оставить после себя наследие. Пока о человеке помнят, он продолжает жить. Алазар же пытается отнять всё, всех и у всех. Отправить Вселенную в вечное забвение, где нет ни света, ни тьмы, ни пустоты.