— Уходим! — скомандовал он и потянул Майло за руку, но тот не сдвинулся с места. Распахнув глаза, мальчик смотрел за решетку неподвижным взглядом.

— Отвернись, не смотри туда! — потребовал он, но Майло никак не отреагировал на это. В его глазах, занимавших половину худенького личика, бушевало пламя.

Подхватив его на руки, Арис крикнул:

— Стефан, уходим!

— Да, сударь, — будто вынырнув из сна ответил мальчик.

— Иди вперед!

Стефана не пришлось просить дважды — подхватив факел он почти бегом бросился к выходу.

Дым теперь преследовал их, поднимался следом, но крики стихли и вовсе пропали, и ужас покидал, истончался с каждым шагом. Арис вдруг понял, что тело Майло в его руках жесткое и холодное, будто кусок камня. Он остановился, опустил мальчика на пол и увидел, что его глаза все так же широко раскрыты и в них нет ничего, кроме пустоты.

Он потряс его и позвал по имени, но ничего не изменилось, его глаза они были такими же темными и неподвижными, будто он ничего не видел перед собой.

Стефан вернулся и остановился рядом, не понимая, что происходит.

— Майло? — наконец он увидел, что с братом что-то не то, — Майло! Что с тобой!

Арис поводил рукой у самого лица мальчика, он смотрел сквозь ладонь.

— Майло! Майло, хватит! Ты пугаешь меня! — крикнул Стефан и встряхнул брата за руку. Зубы Майло стукнулись друг о друга. Больше ничего не произошло.

— Что с ним случилось, сударь? Лушь осталась за дверью, так почему…

— Я не знаю, — ответил Арис, — в любом случае нам нужно подняться наверх. Скоро здесь будет нечем дышать из-за дыма.

Он снова поднял одеревенешее тело Майло и прижал к себе, будто стараясь согреть своим теплом. Стефан вытер украдкой лицо рукавом.

— Кеттер, — крикнул Арис, едва они выбрались наверх.

Старик нашелся наверху, у камина, в зале. Запах дыма из подземелья уже стлался по полу вонючим покрывалом.

— Кеттер, что с ним? Посмотри.

— Пустите, — отодвинув Стефана, который все пытался растолкать брата, Кеттер склонился к Майло.

Он прикоснулся к его лицу, повертел голову, провел рукой перед лицом несколько раз, вздохнул и выпрямился.

— Ну что? — спросил Арис.

— Я видел такое раньше.

— Так что это?

— Его душа не выдержала ужаса окружающего мира, — развел руками старик, а Стефан за спиной тихо заплакал. — Что он увидел?

Арис вспомнил визг и запах горящих тел за решетчатым окошком.

— То, чего не должен был видеть такой юнец, — сказал он. — Это можно вылечить?

— Хм… — пробурчал старик, — Иногда это проходит само со временем…

— А иногда нет?

— Иногда — нет.

— Он умрет? Если это не пройдет само?

— Пока есть кто-то, кто о нем заботиться, он будет жить.

Арис встал и сжал кулаки.

— Будь проклято все в этом поганом мире! Я говорил тебе, старик! Говорил! Говорил, что я проклят!

— Арис, послушай меня…

— Я говорил, что людям лучше держаться от меня подальше! И вот, — он указал рукой на Майло, бездумно смотрящего в угол. — Это ты уговорил меня пойти с вами! Вот что случается с теми, кто оказывается рядом со мной! Если б меня не было рядом, вряд ли вы полезли бы в подземелья!

— Сударь… — Стефан, который стоял все это время неподвижно рядом с Майло, вдруг поднялся.

— Сударь, — повторил мальчик, — простите, но то, что вы сказали — неправда.

— Это я привел его в подземелье, — он всхлипнул и сжал губы прежде, чем продолжить, — Майло очень боялся и я хотел, чтобы он стал смелее. Это не вы сделали!

Сжав кулаки, он смотрел на Ариса и в уголках его упрямых глаз закипали слезы. Вытерев лицо, Стефан глухо добавил:

— Всем людям сейчас грозит огромная опасность, сударь, и повсюду умирают. Разве вы не знали?

Той же ночью, когда наконец они все улеглись спать вокруг очага, выпало караулить Стефану. Арис все никак не мог уснуть и лежал, слушая сонное дыхание старика и Майло. Стефан тем временем подошел к брату и склонившись зашептал:

— Майло, я хотел рассказать тебе тайну, которую узнал. Сегодня я слышал, как проговорился старик… это уже второй раз. Первый раз он произнес только часть имени, а сегодня так и назвал Вазирика Арисом. Понимаешь? Арисом. И Вазирик не удивился этому. Мы ведь думали с тобой, откуда он взялся на Перевале и ничего не знает о заставах и стрелках.

За Перевалом только Лесной край, а он не похож на лесных колдунов. Мы все не могли понять с тобой, но сегодня всё стало ясно. Майло! Это он и есть! Герой, что поднялся на небо за золотым мечом! Он получил свой меч, я видел! Видел этот меч сегодня в подземелье. Он достал его, Майло! Меч сверкал как солнце! Понимаешь⁈ У него золотой меч и зовут его Арис. И он свалился на Перевал прямо с неба! И теперь мы идем в Линферон к Бакриярду Янаану, который собирает войско для него. Мы увидим великую битву. Эх, Майло, очнись поскорее!

Арис вздохнул и Стефан сразу же замолчал.

Наутро они покинули заставу Сакракард. С неба смотрело морозное солнце.

— Теперь дорога пойдет вниз. Станет теплее и если все будет хорошо… мы увидим Линферон через две недели, — сказал Кеттер, кутаясь в плащ.

Арис встал рядом с Майло и взял его за руку. Мальчик бултыхался, как тряпичная кукла и смотрел в одну точку бессмысленным взглядом. Стефан вышел последним. Он несколько раз обернулся, будто прощаясь. Откуда-то из скал над заставой в небо все еще поднимался дымный хвост.

После заставы Сакракард дорога пошла вниз, через два дня спал мороз и с неба снова полился нудный дождь, усилился запах гари. Запах падал с неба с дождем, поднимался от мокрых луж, полных черной воды, шлейфом стекал с гор; камни Перевала пропитались сырым запахом старого пожарища. Еще трижды они натыкались на уничтоженные заставы с разверстыми вратами и вывороченными внутренностями.

Перевал сбегал вниз, вершины Сестер больше не вздымались, закрывая пол неба и вот наконец горы расступились выпустив их в Долины. Начались земли литереев.

Стефан, привычный к узким горным ущельям и скалам, почувствовал себя неуютно на голой равнине, Арис наоборот воспрял духом от вида широкой как стол, плоскости, прорезанной оврагами и рощами.

Их надежды, что равнины окажутся многолюднее не оправдались, запах застарелой гари не исчез и все так же преследовал их. В первый же день, продвигаясь вдоль тракта они увидели остовы печных труб.

Литереи складывали печи из камня, а не из глины; и были они другой формы — шире и больше, чем на Перевале. Эти земли были богаты лесами, даже бедные крестьяне могли строить стены из настоящих, толстых бревен. Арис остановился возле наполовину сгоревшей стены, когда-то сложенной из смолистой сосны. Наверное она вспыхнула как щепка.

Часть дверного проема сохранилась и дверь все еще висела на единственной петле. Арис подумал, что висит она до сих пор потому, что когда-то ее собирали для себя — вон как пригнана дощечка к дощечке, до сих пор не могут оторваться друг от друга, обнялись, будто сестры. Ему стало горько, будто он съел полыни.

Нет, он не жалел неведомого хозяина, когда-то сделавшего эту дверь и собравшего стены, никогда он не был чувствителен к таким вещам, а в последнее время сердце обросло жесткой корой, как старый дуб. Горечь была чужой, будто запах в воздухе, она пришла со стороны. Сама собой возникла картина.

Голова закружилась и Арис покачнувшись коснулся двери. Крик появился внутри, возрос и оглушил. Он будто видел чужими глазами и слышал чужими ушами жуткие крики. И стоял на пороге, а по улице, мимо, неслись люди с нижнего края деревни с перекошенными от ужаса лицами. От кого? Арис ощутил удивление и тревогу хозяина дома. Чувства были чужими, но он ощущал их внутри. А потом пришел гнев и страх — не за себя, а за тех, кто остался позади, за его спиной. О тех, ради кого он стругал сосновые доски. Он ощущал запах дома, запах тепла и любви.