Грохот прокатился по улице. Крик рос, множился, отражаясь от стен домов. Он шагнул наружу, решительно отгородив себя от тех, кто прятался внутри за надежной дверью, которую сделал сам.

— Смотрите, сударь! И тут знак Бакриярда Янаана!

Арис вздрогнул.

— Знак, сударь! Глядите! Намалеван сажей: башни Линферона и волк с оскаленной пастью прямо на стене.

— Да, верно. Хорошо работают посланцы этого Бакриярда.

— Так ведь они служат самому великому из воинов, сударь Вазирик! Самому вождю Арису! — воскликнул Стефан.

— Берегитесь! — вдруг закричал поодаль Кеттер и Арис, резко повернулся, вытащив на половину меч. И тут же засунул его назад.

— Это не лушь. Человек.

— Ты уверен? — Кеттер, запыхавшись подбежал к ним.

— Он убегает, — пожал плечами Арис. — Он не хочет выяснять кто мы — люди, или лушь.

Три дня спустя они набрели на новое пепелище. От деревни не осталось совсем ничего и они ушли и пока еще не стемнело и выбрали место для ночлега подальше от тракта, в стогу сена, за рощицей. Вскипятили воды в глиняной плошке, заварили скудный ужин. В сожженной деревне не нашлось и крошки еды, даже зелень в огородах была срезана кем-то.

Стефан накормил брата, безмятежно смотрящего сквозь них и под гул пустого желудка завел свой любимый разговор — о Линфероне, Бакриярде Янаане, и блестящих победах великого вождя Ариса.

Кеттер, слушая его, иногда поглядывал на Ариса и усмехался, когда мальчик нахваливал великого вождя особенно рьяно.

— Скажи-ка старик, — вдруг сердито спросил Арис, — Ты помнишь, что такое солнце — круглая штука в небе, которую мы совсем не видим с тех пор, как вышли из проклятого леса! Я думал сперва, это из-за того, что мы бродим по горам — в горах всегда холодно. Но вот мы и с гор спустились, а солнца все нет и весна будто бы не пришла. В чем тут дело? В Лесном краю он светило ярко, а тут вдруг исчезло?

— Это последствия колдовства, — сказал Кеттер, — И ранняя зима и черная весна. То что произошло у Туганны не закончилось там. Слишком много силы взяли колдуны из мира и нарушили баланс, потому зима пришла в начале осени и весна все никак не начнется. Мир устал, нет сил на обновление. Он восстановится, но не сразу. Ему нужно время.

— Не понимаю, — сердито дернул головой Арис, — Как это так, из-за битвы пришла ранняя зима?

— Эта битва происходила с обеих сторон мира, ты и сам знаешь, с Той стороны она потрясла мир до основания. Два таких сильных мага рвали ткань Мироздания чтобы уязвить друг друга и порядочно потрепали. Вот и результат — ранняя зима и поздняя весна. У мира нет сил, он болен.

— Но почему в Лесном краю так тепло и все время светит солнце, будто ничего и не было? — спросил Арис.

— Там все иначе — Лесной край лежит между мирами, всё там создано магией — лес и вода и воздух. Я говорил тебе, помнишь?

Арис заметил как смотрит Стефан, делает вид, что дремлет, но у самого ушки на макушке, а глаза так и бегают от него к старику и обратно. Он оборвал разговор, не зачем смущать мальчишку:

— Спать! Старик, ты сторожишь первым и смотри, если увижу, что ты уснул, выгоню прямо под дождь, будешь спать в поле!

С этими словами он растянулся на земле, но долго не мог уснуть и все думал об одном: если власть колдунов так велика, что одна их битва пошатнула мир, значит нужно искать пути к гибели Меша на Той стороне. На лицевой стороне мира он против Меша всего лишь букашка. Но там, кто знает, может быть он сможет сразить колдуна?

Он не заметил сам, как уснул. Во сне ему приснился Океан, могучие волны катились всюду без конца и края. Арис хотел задать вопрос, но не смог.

Утром пошли дальше. Теперь всюду, на остовах домов, на верстовых столбах и даже на деревьях они встречали знак Бакриярда Янаана: башни Линферона и волк с оскаленной пастью. Тут и там пестрели надписи, сделанные сажей на обрывке холста, палкой в грязи: «в Линфероне ждут всех, кто хочет сражаться с лушью».

Кое-где в заброшенных селениях прятались старики и больные, иногда они лишь натыкались на следы недавнего пребывания живых. Кем бы они не были, предпочли уйти, как только заслышали их. Причину страха они скоро обнаружили: шайка здоровых, молодых мужчин встретилась им на краю одной из сожженных деревень у тракта.

Стефан сперва решил, что эти люди, как и они идут в Линферон, но Арис сразу понял по их повадкам, чего они хотят. Оценив их: один мужчина, хоть и рослый, но один, двое мальчишек и старик, вожак дал знак своим и они принялись обходить их, как свора собак.

Арис расправился с ними безо всякой жалости, вытащил золотой меч и не успели мародеры понять, что произошло, как трое из них валялось на земле, а четвертый бежал прочь. Арис бросил нож ему в спину и потом послал за ним Стефана.

Стефан принес нож и подал, предварительно вытерев:

— Сударь. Почему так случилось? Людей очень мало, того и гляди все превратятся в лушь. Почему они напали? Может быть они уже были лушью, только не до конца?

Тщательно очистив меч от следов крови, Арис сказал:

— Такие, что наживаются на чужом горе были всегда. Они не лушь, и разница в том, что лушью становятся не по своему желанию, а они решили стать бездушниыми.

— Я думал, мы должны беречь людей, — проговорил Стефан.

— Мы могли бы оставить им жизни. Но подумай о тех, кто не сможет дать им отпор. Иногда надо быть жестоким ради слабых.

Стефан посмотрел на Майло и кивнул.

Чем дальше они шли, тем чаще Стефан говорил о Линфероне. Теперь, едва встав на привал, он заводил с Кеттером эти разговоры и часто Арис засыпал под их беседы.

Как-то раз они нашли для ночлега уцелевший сарай на краю выгона. Дверь была выбита, но после долгих скитаний этот сарай показался им дворцом. Арис принес дров и воды, а старик со Стефаном разложили огонь и заварили душистых трав и зерна. Когда все поужинали, Арис сел у порога сторожить, а остальных отправил спать. Стемнело. Он смотрел, как надоевшие капли взбивают пузыри в черных лужах. Стефан дремал, сжимая в руках недоеденный сухарь. Майло сидел возле брата, безмолвный и прямой; страшный, с мертвым, пустым взглядом. Уложить спать его теперь было не просто — он спал и в пути, а порой не спал всю ночь вот так вот сидя и глядя на что-то, видное только ему.

Арис вдруг встал:

— Старик… ты спишь?

— Что такое, Арис?

— Нужно поговорить. Вставай!

— Хорошо, хорошо, иду, — проворчал Кеттер вылезая из под одеяла…

— Помнишь, возле той сгоревшей деревни… как она называлась? Не важно. В ту ночь, когда к нам присоединились эти мальчики, ты сказал, что, мол знаешь, как остановить лушь? Это правда? — сказал Арис едва они выбрались из под навеса.

— Да, — кивнул Кеттер, — думаю, что знаю.

— Думаешь! — хмыкнул Арис, — Мне не нужны твои думы. Ты знаешь, или нет? Не юли! Я устал и даже моя злость не похожа на бурное море, как прежде, а скорее на застывший черный лед на болоте, полный яда, он ест меня изнутри… однако я рано или поздно подвешу тебя над огнем. Ты злишь меня, старик!

— Я молчал потому, что ты не хотел меня слушать. Ты сам запретил говорить мне. Сказал: отнеси эту весть Бакриярду Янаану, — поджал губы Кеттер.

— А теперь я хочу слушать! — Арис бросил камешек, который крутил в руке и он щелкнул об ствол дерева и отскочил далеко в траву. — Идем! Пусть Стефан спит. Идем, идем, поговорим у того дерева, — он указал рукой на огромный дуб, примостившийся у края поля.

Кеттер зябко повел плечами. Хлюпая сапогами по лужам, они брели через поле и сквозь низкие тучи не было видно ни одной звезды.

— Расскажи мне все. Все, что знаешь о Меше. И о луши и о том, как остановить их. Все, что ты знаешь! Чем больше я думаю про Меша, тем больше мне кажется, что он просто глупец, полный злобы. Его поступки полны глупости! Для чего он хочет уничтожить весь мир? Чтобы править голыми камнями⁈

— Этого я не знаю. Никто не понимал для чего. Это и правда странно — сделать всех живых лушью. Что же касается того, где можно лушь остановить… помнишь город, единственный город в который мы заехали, когда путешествовали с тобой по землям Томоза?