— Что тут было? — спросил Арис.

Бако указал рукой на лежащего:

— Стража сказала, что жрец нечестивого подземного бога пробрался в город. Наверное это шпион колдуна. Я приказал преследовать его и вот, он мёртв.

— Ясно, — проговорил Арис.

— Я искал тебя, вождь, когда стражи сообщили о нём. На миг я испугался, что он пришел по твою душу Хорошо, что ты в порядке. Но где же ты был? — теперь Бако сверлил его взглядом и Арису вдруг показалось, что в лунном свете его глаза отливают серебром. Он моргнул и наваждение исчезло.

— Я гулял в городе, — сказал он.

— Гулять одному опасно, вождь. Всюду шпионы колдуна и враги, — Бако вытер нож пучком сухой травы. — Нужно быть осторожнее.

— Не волнуйся за меня. Вернемся назад, — сказал Арис. Он окинул взглядом воинов, что убили жреца. Оба они были кочевники из клана Приволов. В лунном свете он хорошо видел их лица. Оба были сыновьями младшего брата Тангора Привола. Он видел, как они сражались с Мешем в ту ночь, когда его увели к колдуну.

У помоста сражались опьяневшие зрители. Визжали женщины. Стража уже не вмешивалась, смотрела безучастно. На площади остались только самые пьяные и стойкие.

— Я буду спать, — сказал Арис. — Прощай, Бако.

— Ты ляжешь в башне?

— Да, там.

— Прислать тебе жен?

— Я пошлю весть, если они мне понадобятся.

Бако не стал настаивать.

— Хорошо. Увидимся утром. Я соберу вождей и ты скажешь им, что уходишь.

Когда Арис остался один, он подумал: возможно, среди тех, кто спасся от колдуна могут быть враги. Те, кого колдун заставил себе служить с помощью магии. Они и сами могут ничего не знать об этом.

Снова Арис вспомнил, как в первую ночь слышал грызню волков. Они гнали человека, в этом нет сомнений. Может быть Бако не знал, что волки грызли живого? А может быть это был один из тех, кого Бако считал врагом?

Как узнать, кто врет, а кто нет? Сонм вопросов бился в голове. Скоро битва, от которой зависит всё, а он будто застрял в паутине и не знает, что делать. Может в этом и был план жреца — поселить в нем разброд, чтобы он усомнился в правильности своего пути?

Снова, будто год назад, раздираемый противоречиями, он стоит на перепутье. Когда-то давно в такие минуты он уходил подальше от людей, их голосов, шума и света и ждал, пока голова очистится и ответ придет к нему сам собой. Будто чей-то мудрый голос говорил с ним.

Он остановился, кое-что вспомнив. Жрец подземного бога сказал — всё имеет голос, нужно только уметь слушать. Кеттер говорил, под древними городами вырыты подземные ходы, которые уходят вглубь и в стороны на многие лиги. Там темно и безлюдно. Там жили люди прошлого. Те, кто видел мир покрытый тьмой, те, кто помнил чудовищ. И Меша, когда он был молод и только начал свой путь. Может быть там остались отголоски прошлого? Всё ещё звенят по коридорам и ещё можно услышать их? Но там же темно, совершенно темно! А его обоняние, с помощью которого он теперь видит во тьме? Для чего оно, если не для этого!

Арис никогда не колебался долго. Бако говорил, вход на ледяные уровни начинается в пещере с рекой. Он встал на ноги. Нужно посмотреть на них.

Ночь подходила к концу. На восточном склоне города Октафора мельтешили темные силуэты. В предрассветном тумане с вершины башни Вождей казалось, будто сотни муравьев ползают туда-сюда среди горящих костров. Грохот, лязг железа и крики далеко разносились в предутренней тишине.

Бако следил за этой возней нахмурив брови. Здесь, наверху, дул холодный ветер и Бако кутался в плащ, размышляя, о чём ещё следует подумать и что приготовить к последней битве. Судя по всему времени оставалось немного — от варгов приходили вести, что войско колдуна повернуло и идёт теперь на север. К сожалению, никто из них ни разу не видел вождя Ариса.

Строго говоря, после того, как вождь Арис исчез в Линфероне через одну ночь после своей свадьбы, его не видел никто и нигде. Вождь Арис исчез, будто канул в воду. Он не дошёл до башни, в которую направлялся и не появился в подземельях. Бако сказал всем, что ночью вождь покинул лагерь волшебным способом, но ему не поверили.

Бако знал, почти все вожди искали следы Ариса, расспрашивали, вынюхивали, до самого дня ухода из Линферона. Некоторые отправляли разведчиков на ледяные уровни, но никто не нашёл и следа — к радости Бако, который сперва ужасно боялся найти тело вождя, или какие-то ещё дурные вести.

Прошуршала циновка закрывающая вход и вошел Кеттер. Старику не спалось в последнее время, он бродил тенью по всему городу, там и сям. Все уже привыкли к этому.

— Что ты видишь там, Бакриярд, рука вождя? — спросил Кеттер.

— Вижу, как люди царя Рохихалилы и люди вождя анназар строят свои мудреные механизмы, пока их вожди сидят у стены и разговаривают.

— Разве теперь они вожди? — удивился старик.

Бако поморщился:

— Да, да, ты прав! Теперь они тысячники великого войска и у нас нет больше не рохиле, ни анназар!

Кеттер покосился на него и промолчал: в лагере было много раздоров связанных с новыми названиями. Цари и вожди были очень недовольны поначалу, а Бако запрещал под страхом наказания использовать старые имена и обозначения.

— Я оговорился. Я хотел сказать — люди бывшего царя и бывшего вождя. Это важно потому, что я знаю, о чём они говорят!

— Раз они разговаривают, значит дело идет, — заметил Кеттер. — Думаю сегодня они закончат, еще до совета. Но чем ты недоволен? У тебя хмурится лоб.

— Я знаю о чем они говорят! Их разговоры одинаковы. Всегда они говорят об одном и том же — жалеют свое золото, жалеют, что теперь они не вожди и короли. Жалеют…

Циновка у входа распахнулась.

— Рука вождя! Он ждет.

— Скажи: иду, — Бако отвернулся от окна и запахнул свой плащ.

— Разве совет будет не здесь, не в башне Вождя? — спросил Кеттер.

— Совет будет здесь, но позже. Меня ждет старший шаман. Он хочет рассказать что-то.

— Надеюсь, речь пойдет о вожде Арисе. Все ждут его возвращения по мере того, как множатся слухи о скором продвижении луши и колдуна, — сказал Кеттер и Бако посмотрел на него и ответил:

— Я уже не надеюсь получить вести об Арисе. Мы не слышали о нем с тех пор, как он исчез в ночь после своей свадьбы… — лицо Бако скривилось.

Кеттер ничего больше не сказал и Бако покинул зал. Тогда старик позвал мальчика и пока тот раскладывал письменные принадлежности, молча разглядывал совершенно пустой и огромный зал. Утренний свет заходил через шесть стрельчатых окон в эркере, а сам зал был разделен высокими арками на три части и самая дальняя, у выхода на наружную лестницу тонула в полумраке.

На стенах еще сохранились барельефы и за ложными окнами пестрели остатки мозаики в которой можно было различить пейзажи. Пол был выложен красноватыми и белыми плитами и на всем этом лежала печать былого величия и запустения. Края камней округлились, покрылись трещинами. Некогда светлый камень стен потемнел и позеленел пятнами плесени из-за частой сырости.

За месяц, проведенный в Октафоре, строения вовсе не чинили, но тут, в башне, названной башней Вождя, Бако приказал наспех перекрыть крышу и это сделали всем, что попадалось под руку, кое-как, лишь бы дождь не тек за шиворот. Это было разумно — все усилия уходили на восстановление стен города и укрепление подступов. Несколько раз с болью Кеттер видел, как ломались в городе старинные постройки, еще хранящие следы былой жизин и стены падали, барельефы крошились в пыль, а люди бросали крошку в носилки и несли к стенам, чтобы лепить обломки друг на друга, порой вниз лицами, которые еще оставались на обломках.

Чувств, которые это вызывало в нем, Кеттер не смог бы объяснить никому, а тем более Бако. Как он может понять, что Кеттер помнит этот город полным жизни, кичливым своим богатством, верящим в свою вечность и бережно сохраняющим сокровища внутри крепких стен? Он предпочитал молчать и только мысль, что все это превратилось бы в пыль так или иначе, немного скрашивало тоску старика. Он со вздохом поднял голову. Мальчик в ожидании смотрел на него.