На берегу виднелись белокаменные дома, вернее, виллы, обнесённые ажурными оградами. На террасах стояли люди в ярких костюмах, они разговаривали и смеялись — это было заметно по запрокинутым головам. Я осмотрелся, работая руками и ногами, чтобы оставаться на плаву. В сотне метров были пришвартованы парусники с красными флагами, свисающими с мачт. Это средиземноморское побережье. Ещё до войны — ну, или по крайней мере, до того, как войска Содружества атаковали Истанбул.

Я начал грести по направлению к пирсу. Возле него было привязано полдюжины лодок, и я схватился за одну, чтобы отдышаться. Ещё небольшое усилие — и я выбрался на берег.

Камень набережной был горяч и источал запах ила. Я встал и пошёл. Ракушки хрустели у меня под ногами. Я всё ещё был в комбинезоне и выглядел донельзя нелепо здесь, где все были одеты соответственно жаркому климату. Проходившие мимо люди смотрели на меня в недоумении, женщины бросали опасливые взгляды и торопились поскорее пройти дальше.

Куда податься? Я понятия не имел, как здесь оказался, и не знал языка. Во время войны мы все прошли интегрированный курс общетурецкого (наречие, на котором общались жители Османского Конгломерата), но затем я стёр его заодно с другими воспоминаниями.

Я шёл по набережной, понимая, что представляю довольно странное зрелище, и меня наверняка остановит полиция. Так что вскоре свернул на узкую улицу, где было поменьше народу, и торопливо пробрался к центру города — без всякой цели, ибо не имел представления, как отсюда выбраться. У меня не было ни документов, ни денег, и я не мог пойти в аэропорт и купить билет.

По дороге мне пришла в голову идея отправиться в посольство. Там мне наверняка помогут. Единственная помеха: я не знаю, где оно, и как его найти.

В небе пролетели вертолёты с красными флагами Османии на брюхах. Я ускорил шаг, надеясь, что иду в нужном направлении, и через полчаса увидел вдалеке купол и шесть минаретов Голубой мечети. Теперь у меня былориентир. Я шёл, старясь срезать все возможные углы, хотя всё равно приходилось изрядно петлять. Прошло около четверти часа, прежде чем я попал в новые районы столицы, где почти не осталось древних зданий, и постройки сверкали стеклом и металлом. Тут были широкие улицы, заполненные транспортом. В сотне метров я увидел информационный терминал и вздохнул с облегчением: теперь я смогу отыскать посольство! Торопливо подошёл и выбрал на сенсорном экране меню языков. Мне нужен русский. Теперь мои проблемы останутся позади! С улыбкой я переключился на карту Истанбула.

Взрыв заставил меня упасть на тротуар — так же, как прочих пешеходов. Земля дрожала, вспучивалась и покрывалась трещинами. У меня на глазах минивэн врезался в легковушку, в него влепился грузовик, превратив автомобиль в лепёшку. Другие водители тоже не смогли справиться с управлением, и на дороге возникла куча мала из искорёженного транспорта.

Встав на четвереньки, я осмотрелся, понимая, что произошло нечто из ряда вон. Сверху сыпались стёкла, дома дрожали и явно должны были вот-вот начать рушиться.

Это землетрясение! — сообразил я.

Вокруг стоял визг: люди разбегались, кто куда, из магазинов выскакивали перепуганные посетители. Я поднялся и побежал по тротуару, который ходил подо мной ходуном. С трудом удерживая равновесие, свернул на какую-то улицу и упал, споткнувшись о вывороченный асфальт. Подняв глаза, я увидел, как дома складываются один за другим. Воздух наполнялся пылью и крошевом, уши закладывало от грохота. На какое-то мгновение картина разрушений показалась мне знакомой — что-то вроде дежа-вю. И в этот момент пришло понимание того, что происходящее — сон. Я испытал облегчение, но тут пришлось подскочить и бежать, потому что здание напротив начало разваливаться. Забыв обо всём, я нёсся по улице, налетая на людей и думая лишь о том, чтобы спастись. Вот только как это сделать, если весь город трясёт, как от лихорадки?

Свернув ещё раз, я пробежал сотню метров и остановился, как вкопанный: прямо передо мной из руин небоскрёбов, раздвигая обломки, поднималось нечто!

Это был обелиск то ли из тёмного камня, то ли из металла. Его гладкую поверхность покрывали какие-то символы и мелкие трещины. Я смотрел и не могу оторваться.

Земля вздрогнула особенно сильно, и я упал на колени. Обелиск начал разваливаться на две половинки, и из него, словно из яйца, выползла некая конструкция из света и энергии. Она казалась одновременно бесплотной и осязаемой — словно воплотившийся призрак чудовищного по размерам существа. Существа, подобного которому никогда не было на Земле.

Два вертолёта направились к обелиску. Они подлетели и зависли перед ним. На миг всё застыло, превращаясь в трёхмерную картинку, а потом вертолёты исчезли. Я не мог поверит своим глазам: вот они были, и вот их не стало!

Меня охватила паника. Сердце пыталось выскочить из груди, в ушах стало горячо. Я поднёс к правому ладонь и увидел на ней кровь. Только в этот миг я понял, что оглох!

Мимо пробегали люди — они направлялись мне навстречу. Должно быть, их испугало появление обелиска.

— Это сон! — сказал я себе и закрыл глаза. — Нужно проснуться!

Хватит с меня этого кошмара! Я сосредоточился на том, чтобы пробудиться, и вдруг ощутил некое присутствие. Словно кто-то стоял прямо предо мной и смотрел на меня.

Открыв глаза, я увидел стену из света, окружившую меня. Я находился в огненном круге. Жара не было, но я чувствовал потоки энергии, струившиеся сквозь пространство. Мне уже было не убежать, я находился в плену.

Небо над обелиском почернело, и в нём сверкали бесшумные молнии. Казалось, всё изменилось, только я не мог понять, как именно. Веки стали тяжёлыми, у меня не было сил сопротивляться накатывающему сну — словно мне вкололи лошадиную дозу успокоительного. Последняя мысль, которая пришла мне в голову перед тем, как я провалился в темноту, — можно ли уснуть во сне⁈