Чебриков. Я хотел бы сообщить, что западные радиостанции передают уже длительное время сообщение о восстановлении Молотова в партии. Причем они ссылаются на то, что до сих пор трудящиеся нашей страны и партия об этом ничего не знают. Может быть, нам следует поместить сообщение в Информационном бюллетене ЦК КПСС о восстановлении Молотова в партии?
Что касается вопроса о восстановлении в партии Маленкова и Кагановича, то я бы попросил дать нам некоторое время, чтобы подготовить справку о тех резолюциях, которые писали эти деятели на списках репрессированных. Ведь в случае восстановления их в партии можно ожидать немалый поток писем от реабилитированных в 50-х годах, которые, конечно, будут против восстановления их в партии, особенно Кагановича. Но надо быть к этому готовыми. Я думаю, что такая справка должна быть в поле зрения Политбюро ЦК при принятии окончательного решения.
Тихонов. Да, если бы не Хрущев, они не были бы исключены из партии. Он нас, нашу политику запачкал и очернил в глазах всего мира.
Чебриков. Кроме того, при Хрущеве ряд лиц был вообще незаконно реабилитирован. Дело в том, что они были наказаны вполне правильно. Возьмите, например, Солженицына.
Горбачев. Я думаю, что можно было бы обойтись без публикации в Информационном бюллетене ЦК КПСС сообщения о восстановлении Молотова в партии. Отдел организационно-партийной работы мог бы в оперативном порядке сообщить об этом в крайкомы и обкомы партии. Что касается Маленкова и Кагановича, то я тоже выступил бы за их восстановление в партии. Причем время восстановления не нужно, видимо, связывать с предстоящим съездом партии.
Романов. Да, люди эти уже пожилые, могут и умереть.
Устинов. В оценке деятельности Хрущева я, как говорится, стою насмерть. Он нам очень навредил. Подумайте только, что он сделал с нашей историей, со Сталиным. По положительному образу Советского Союза в глазах внешнего мира он нанес непоправимый удар. Не секрет, что западники нас никогда не любили. Но Хрущев им дал в руки такие аргументы, такой материал, который нас опорочил на долгие годы.
Громыко. Фактически благодаря этому и родился так называемый еврокоммунизм.
Тихонов. А что он сделал с нашей экономикой! Мне самому довелось работать в совнархозе.
Горбачев. А с партией, разделив ее на промышленные и сельские партийные организации!..
Черненко. Что касается письма Шелепина, то он, в конце концов, просит для себя обеспечения на уровне бывших членов Политбюро.
Устинов. На мой взгляд, с него вполне достаточно того, что получил при уходе на пенсию. Зря он ставит такой вопрос.
Черненко. Я думаю, что по всем этим вопросам мы пока ограничимся обменом мнениями. Но как вы сами понимаете, к ним еще придется вернуться»36
Обсуждение в полном смысле продемонстрировало пресловутое единство членов Политбюро. Однако и здесь выделялись лидеры. Таким лидером стал Устинов, как он сам говорил, «насмерть» отстаивавший свое резко негативное отношение к Хрущеву, ответственному за «вопиющие безобразия» по отношению к Сталину.
Нет, для членов Политбюро не Сталин был отрицательным героем советской истории. «Ни один враг не принес столько бед, сколько принес нам Хрущев своей политикой в отношении прошлого нашей партии и государства»,— утверждал Устинов, и с ним были согласны и Громыко, и Горбачев.
Заметно и то, как Горбачев подыгрывал Устинову, как и другим престарелым членам Политбюро. Так и читалось за этим: «Я свой, я думаю так же, как и вы».
Важное значение для укрепления перемен, начавшихся с приходом Андропова, имело проведение кампании отчетов при выборах во всех партийных организациях страны. Центральный Комитет по предложению Ю. В. Андропова в августе 1983 г. принял решение о проведении осенью и зимой отчетов и выборов в первичных, районных, городских, окружных, областных и краевых парторганизациях. Там содержалось важное требование: «Не могут быть терпимы факты, когда собрания проходят по подготовленному сценарию, без заинтересованного, откровенного обсуждения, когда выступления участников заранее редактируются, а инициатива и критика приглушаются»37. Это решение было принято практически одновременно с утверждением совместного постановления Совета Министров СССР и ВЦСПС «О дополнительных мерах по укреплению трудовой дисциплины»38
В этом документе были подвергнуты резкой критике министерства и их аппарат. Постановление обвиняло их в том, что они не создают необходимых организационных и экономических условий «для нормальной высокопроизводительной работы», что и сам аппарат министерств «не показывает примеры организованности», что и администрация, и партийные и профсоюзные органы смирились с низкой дисциплиной, скрывают факты бесхозяйственности.
Постановление требовало усилить контроль за рабочим временем, предусматривало многочисленные способы наказаний за прогулы. Так, опоздавшему на работу на три часа и больше записывался прогул; прогульщиков и пьяниц разрешалось переводить на нижеоплачиваемую работу сроком до трех месяцев; их отпуск сокращался на число дней прогула. Содержалась и многозначительная запись — привлекать прогульщиков к ответственности «в соответствии с законодательством». Но доставалось не только прогульщикам. Запрещалось допускать «необоснованные завышения материального поощрения с целью переманивания работников с других предприятий».
Не забыли и начальников: если в подведомственных им коллективах была отмечена низкая дисциплина, то их полагалось освобождать от занимаемой должности.
Сочетание официального повышения требовательности к руководителям и проведения отчетно-выборной кампании создавало качественно новую ситуацию для руководителей всех рангов. Заметим важное, хотя и недооцениваемое обстоятельство: абсолютное большинство руководителей всех рангов по положению входили в состав выборных партийных органов — от партбюро и парткомов до обкомов и ЦК. И призывы к повышению требовательности создавали совершенно иную, в корне отличавшуюся от брежневской, атмосферу назначения на партийные должности и связанные с ними посты в государственном и хозяйственном аппарате. Знаменитая «стабильность кадров» стала уходить в прошлое, как и уверенность в безнаказанности, сформировавшаяся во времена Л. И. Брежнева.
Экономическое положение в стране продолжало вызывать тревогу. Проводимая под руководством Андропова борьба за повышение исполнительской дисциплины способствовала заметному увеличению объема и эффективности производства39 Однако угроза кризиса сохранялась. 15 августа 1983 г. на встрече с ветеранами партии Андропов, указав на проблемы в экономике, призвал: «Теперь надо наверстывать упущенное. Это, помимо всего прочего, потребует изменений в планировании, в хозяйственном механизме»40
Признание необходимости пересмотра прежнего хозяйственного механизма выразилось в примечательной передовой статье, опубликованной в «Правде» 10 июля 1983 г., в поддержку личного подсобного хозяйства. Статья была явно неслучайной. Личное подсобное хозяйство со времен Хрущева в разной степени подвергалось критике. В нем видели пережиток прошлого, воплощение частнособственнических настроений. В этой статье все было не так. В ней отмечалась важная роль подсобных хозяйств не только в экономике семей, но и в воспитании детей, в формировании трудовых навыков. Передовая статья в «Правде» по этой теме, несомненно, учитывала позицию секретаря ЦК по сельскому хозяйству М. С. Горбачева.
28 августа было опубликовано постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О мерах по ускорению научно-технического прогресса в народном хозяйстве»41. Любопытно, что в этом документе наряду с требованиями внедрения в промышленность более совершенных технологий содержались чисто административные способы решений. Так, предполагалось начиная с 1984 г. аттестовы- вать все товары по двум категориям — высшей и первой. Те товары, которые не будут аттестованы, должны быть в двухлетний срок сняты с производства. На новые товары высокого качества разрешалось делать надбавку в 30%; выпускавшиеся устаревшие товары низкого качества должны были продаваться на 30% дешевле. Важно отметить, что функции контроля (что — первой категории, что — высшей и что — низшей) возлаг ались на государственный орган, а не на реальный спрос.
