– Он там рвёт и мечет! – ответил технолог. – Звони!

– Да у меня вот… разрядился.

– Тогда беги ко мне. Тут рядом. Он там ещё на телефоне.

Андрею, вбежавшему в кабинет технолога, протянула трубку секретарша.

– Алексеев? Кокусев говорит… – услышал он нетерпеливый и на высоких тонах голос начальника. – Через пять минут быть в институте. Ваши камни…

Андрей бросил трубку, не дослушав. Пять минут – это, конечно, шутка, но, наверное, с камнями произошло что-то не шуточное, если за дело взялся сам Кокусев.

Пять минут – ничто, но если не ожидать трамвая, а хорошо бежать через дворы, то можно сделать и невозможное.

На вахте его не остановили: и в лицо знали, и предупреждены, по всему, были. Даже подсказали вдогонку:

– Беги на директорский двор! Тебя там ждут.

Директорский двор славился как место отдыха сотрудников в летние дни. Посередине двора возвышались останки фонтана, который как будто намеревались восстановить, но, как всегда, руки до него не доходили. Вокруг фонтана была разбита клумба, отгороженная от дорожек кирпичной кладкой; кирпичи выложены наискосок с побелёнными углами. На просторном дворе можно было в обеденный перерыв прогуляться или посидеть на массивных крашеных зелёным скамейках, установленных вдоль стен здания лет пятьдесят назад. На зиму и ранней весной двор пустел и казался заброшенным.

Но до директорского двора Андрей не добежал. Его встретила группа людей. Среди них в шапках и пальто находились и Кокусев, широколицый и моложавый, лет сорока, и начальник лаборатории Козлов.

Игорь Павлович под хмурым и неодобрительным взглядом начальника института быстро объяснил ситуацию. От Андрея шёл пар, пот ел глаза, и он слушал в пол уха, улавливая только суть. А дело состояло в том, что Куродёров оказался в больнице… Шок… Он длинной палкой убрал халат… Куча камней, меча огнём направо и налево, оплавляя ступени лестниц, двинулась с этажа на этаж вниз, выбила двери чёрного входа… Сейчас вот добралась до директорского двора, напала на фонтан и клумбу…

–… там что-то происходит непонятное. Никто подойти не может… Вызвали пожарников. Двое из них получили сильные удары, но обошлось, – закончил Козлов.

В его голосе ощущалось нечто такое, как будто он был рад случившемуся, но, однако обязан говорить неприятные вещи.

Прошла минута молчания. Окружающие с откровенным интересом разглядывали Андрея и ожидали его действий.

– Что там сейчас? – Андрей повёл головой на угол, за которым начинался директорский двор.

– Из-за угла смотреть не безопасно. Но из окон видно. К ЭКСПЕРИМЕНТУ подключены руины фонтана и кирпичи клумбы.

Игорь Павлович сделал ударение на слове «эксперимент» и посмотрел на Кокусева. Тот сумрачно кивнул, хотел что-то сказать, но не сказал, а вопросительно посмотрел на Андрея, выдвинув вперёд и вверх мягкий подбородок. Как Андрей не был занят собой, он заметил, что глаза у Кокусева не такие уж злые, как ему показалось вначале, а весёлые и добрые, и они ждали, что же, в конце концов, предпримет автор этого «эксперимента»?

– Я, Андрюша, пробовал, – каким-то робким голосом нарушил молчание Козлов.

– Неужели… ходили?

Андрей недоверчиво глянул на шефа, на его плотную круглую фигуру, широкие от пальто плечи, на лицо с алым румянцем и серыми грустными глазами. Но тут же увидел и опалённый пыжик шапки и тёмные пятна на скулах Козлова, оторванную начисто пуговицу – на её месте топорщились нитки.

Андрей вдруг почувствовал, что на дворе прохладно, так как он уже остыл, а прибежал сюда полураздетый. К тому же солнце уже не светит, а едва доносит до земли рассеянные свои лучи через сплошную белёсую пелену неба, и что ему сейчас придётся одному выйти из-за угла и направиться центру директорского двора, где продолжался его, именно его, «эксперимент».

– Я сейчас… всё узнаю, – не глядя на шефа, да и вообще ни на кого, сказал Андрей негромко.

За своей спиной он услышал, как Кокусев быстро спросил: – А ему что, не опасно?», на что начальник лаборатории грубо выпалил: – «Сам увидишь!»

Андрей неторопливым, как показалось всем, а для него очень быстрыми шагами поравнялся с углом здания и появился в поле видимости директорского двора. Быстро охватил картину и… успокоился. Он уже сам не знал, что ожидал увидеть, но посередине большого двора копошилась совсем небольшая и не страшная уже знакомая куча камней, только увеличившаяся в несколько раз в размерах.

– Андрюша, осторожно! – крикнули откуда-то сверху.

– Андрейка, смелей-ка!

Андрей тряхнул кудрями, сжал для верности кулаки и решительно направился к центру двора. Камни не переставали двигаться. Иногда они, правда, на мгновение замирали, но потом опять продолжали заниматься своим непонятным делом.

И только подойдя к камням вплотную, Андрей вдруг подумал о полном своём незнании как ему подступиться к камням и что с ними делать.

И у начальства не спросил. Впрочем, они сами не знают, отметил для себя Андрей с каким-то нездоровым удовлетворением и оглянулся.

Пустой двор, только лишь из-за угла кто-то выглядывал в пол лица. Зато в окнах на всех этажах белели лица болельщиков. Андрею даже захотелось их поприветствовать поднятием руки, но передумал и сделал первый шаг в самую середину кучи камней.

Камни как будто даже не прореагировали на его вторжение. От них исходило тепло, и Андрей с удовольствием расправил плечи, потёр ладонь о ладонь. Тепло – это хорошо, думал он. Раз тепло, значит ничего страшного не предвидится. Всё в порядке.

Осторожно ступая, Андрей достиг того места, где до сего дня уродливой руиной возвышалось центральное сооружение фонтана. Теперь его не стало, а взамен – шевелящаяся мешанина камней, кирпичей и всякого мусора: палочки, веточки, почерневшие листочки; всё это искало своё место, устраивалось, притиралось друг к другу и представляло собой вечное движение, изменчивость и неповторимость огня. И как огонь завораживало, не вызывало усталости и навевало странные мысли, далёкие от настоящего, действительного и первоочерёдного.

Андрей ощутил ошеломляющее чувство преклонения перед этой стихией. Он вдруг подумал, что первобытные люди, возможно, упали бы ниц перед непонятным явлением, как это сейчас хотелось сделать ему.

Он ругнул себя за ненужное расслабление, с минуту-другую потоптался на месте, беспомощно огляделся и направился, было, назад, за угол к Кокусеву и Козлову, чтобы поговорить, вместе подумать, что всё-таки надо будет предпринять. Он даже уже стал придумывать первый свой вопрос к начальникам, как шум за спиной и усиливающиеся крики из окон заставили его оглянуться.

Ему стало не по себе от увиденного. Вся куча, вздыбившись волной, двинулась за ним следом. Онемевшему Андрею был виден каждый камень и камешек. Они осыпались с гребня каменной волны по её фронту к основанию. Волна приближалась – она выгнулась, обходя Андрея с боков. Он машинально отступил на шаг-другой… Камни, окружив его, взметнулись вверх дырчатыми стенами. Не успел Андрей удивиться или хотя бы испугаться, как над его головой повис каменный свод, словно сотканный из кружев…

Потом одни говорили, мол, видели столб огня, – другие – произошёл взрыв, а третьи – случилось нечто феерическое, цветное, неуловимое для восприятия.

Андрей же от яркого света вспышки закрыл глаза. Ласковый шум как во время лёгкого ветерка в редколесье достиг его слуха. Но в лицо пахнуло палёным, потом резко ударило тяжёлым запахом нечистот, гниения и пота, заставившим Андрея вздрогнуть и открыть глаза.

Он не успел удивиться тому, что увидел: незнакомое пустынное место, утрамбованная площадка перед пещерой, из приплюснутого зева которой и неслись тошнотворные запахи, невдалеке изломанный кустарник. Отметил несколько странных предметов, разбросанных по площадке. Их назначение едва ли можно было понять с первого взгляда. Какие-то обломки палок, отполированные до блеска, лоскутья грубых не то тканей, не то шкур, черепки, вбитый в землю кол, выпачканный глиной, обрывки, похожие на верёвки разной длинны…