— Эврика, — воскликнул Котовский, я понял, как работает моя машина. Оказывается, при перемещении нельзя воздействовать непосредственно на перемещаемый объект, иначе невозможно будет избежать промахов, причём весьма значительных. Я всегда считал, что погрешность при попадании в заданные координаты зависит от массы. И когда я узнал, кто из нас куда переместился, включая тех котов, о которых рассказал Антон, я сразу понял, что моя теория неверна. В противном случае такое перемещение было бы невозможно. У нас у всех разная масса, мы все должны были оказаться очень далеко друг от друга. Тем не менее, все переместились примерно в одно место, ну, в радиусе трёхсот километров. Только Маша с Наташей отклонились от заданных координат на несколько тысяч километров. И это натолкнуло меня на мысль, что точность попадания в заданную точку зависит не столько от массы, сколько от занимаемого перемещаемым предметом объёма пространства в данный момент времени. Ведь все мы перемещались по одному и становились в центр транспортировочной площадки. А Наташа с Машей залезли в машину вдвоём одновременно. Это значит, что они хотя и незначительно, но всё же изменили своё положение относительно оси перемещения в момент старта. И это всё объясняет. Перемещать предметы с помощью моей машины можно только внутри закрытого контура, чтобы они не могли изменить своё местоположение в момент старта. При этом перемещаемый предмет должен транспортироваться вместе с защитным контуром, который должен иметь правильную геометрическую форму, например, шара. Всё это для того, чтобы при искривлении пространства, которое неизбежно возникает при перемещениях подобного рода, сам защитный контур не стал причиной возникновения погрешности.

Дверь открылась и вошла Маша.

— Папа, ты серьезно решил здесь остаться?

— Да, мне здесь нравится. Открываются новые перспективы для меня и мамы.

— А как же твои исследования?

— Мне всё равно где работать. К тому же моя лаборатория разрушена, а я официально погиб. Воскреснешь — и тебя затаскают по всяким инстанциям. Потеряешь кучу времени, нервов и денег, а здесь есть шанс начать жизнь заново в другом мире, с другими возможностями. Да и экология здесь получше. Все эти «плоды цивилизации» мне и раньше не очень-то нравились, потому я и жил в деревне.

— А как же Антон? Ему в школу ходить надо. То, что мама занялась обучением местной детворы, это похвально, но Антон — неужели вы не хотите, чтобы он получил хорошее современное образование? Да и что он будет делать в этой глуши? Здесь ни интернета, ни компьютерных игр, ничего, к чему он так привык, нет. Что вы ему предложите взамен: коня и два меча?

— С Антоном, конечно, будут сложности, но они вполне решаемы. Во-первых, он тоже хочет остаться жить здесь…

— Конечно, нашли, кого слушать! — негодовала Мария. — Он, чтобы в школу не ходить, ещё и не на такое согласится.

— Не перебивай, Маша, ты сначала послушай. Он будет ходить в свою прежнюю школу в «цивилизованном мире». С дядей Женей я уже договорился — он предоставит нам пару комнат в своём доме для соблюдения конспирации. Кроме того, ни Наташа, ни ты, Маша, не собираетесь бросать институт и сможете присматривать за братом, чтобы он школу не прогуливал и учился хорошо. Илье в любом случае придётся мотаться туда-сюда по работе, вот он вам и поможет с вашей цивилизацией.

— Подожди, папа. Я правильно тебя поняла? Я, Наташа, Антон и Илья — возвращаемся, а ты и мама остаётесь здесь?

— Официально для властей — да. На самом деле — нет. Туда вы будете, как на работу, ходить. Кто — учиться, кто — работать, отдыхать иногда, купить что-нибудь, а вечером — все сюда, домой.

— Как — домой? У меня здесь дома нет. У Ильи — есть, у Наташи — есть. Ты — или у мамы в храме, или во дворце у Турона поселишься. Антон, понятное дело, с вами. А я? Я уже взрослая девочка и хочу самостоятельности.

— Ты, Машенька, хочешь сказать, что тебе здесь не нравится, тебя тут ничего не держит?

— Скорее, второе, чем первое. Понимаешь, папа, я — дитя цивилизации, у меня там много друзей и так далее, и тому подобное.

— Жаль, а я думал, что у тебя и здесь уже друг появился, — улыбнулся Котовский.

— Это ты о ком? — недоумевала Маша. — Что ты имеешь в виду?

— Да так, у меня тут вчера один молодой человек твоей руки попросил.

— Что? — Маша побагровела, то ли от смущения, то ли от злости. — Кто?

— А у тебя самой никаких предположений на этот счёт нет? — всё также загадочно улыбаясь, спросил Николай.

— Понятия не имею, кто этот наглец.

— Говоришь, что понятия не имеешь, тогда откуда ты знаешь, что он наглец.

— Папа, не придирайся к словам. Кто это?

— Я ему сказал, что ты сама дашь ответ.

— Папа! — Маша нахмурила брови. — Только не говори, что это Турон!

— О, я вижу, моя дорогая, что Турон либо был единственным наглецом, которого ты встретила здесь за эти несколько месяцев, либо у него действительно были основания просить твоей руки.

— Ерунда.

— Угадать с первого раза, до этого вообще не представляя, кто же это может быть, просто чудо. Давай рассказывай, что у вас там. Он всё-таки мой начальник, но самое главное, ты — моя дочь. От твоего решения многое зависит. Если он тебе не нравится, и ты не захочешь здесь оставаться — это будет только твоё решение. Мы с мамой его поддержим, даже если придётся изменить наши предыдущие планы.

— Не дави на меня, папочка! Ничего такого у нас не было. Общались с ним несколько раз при разных, почти комичных обстоятельствах. Несколько раз с ним поругались, несколько раз попросили прощения. Последний раз я вообще видела его мельком на свадьбе Ильи, когда ты меня представлял, как свою дочь.

— Так, понятно. Последний раз, то есть когда я вас знакомил, вы были уже хорошо знакомы.

— Сказать, что мы хорошо знакомы — нельзя, до вчерашнего дня он не знал моего имени и кто я такая. Так что, ты, папа, действительно нас познакомил.

— И что же это тогда за общение такое?

— Это не очень интересно. Один раз я ошиблась номером и позвонила Турону, второй раз я приняла его за торговца и попросила прокатиться на динозавре.

— Да, ты умеешь произвести хорошее впечатление…

— Не надо сарказма. Он ведь попросил моей руки.

— Только не говори, что ты решила согласиться.

— Конечно, нет! Я ещё подумаю. Натан пригласил нас всех в Апатиадаль. Вы с мамой поедете?

— Не знаю. Это мы ещё не обсуждали.

— До чего же приятно просто гулять и осознавать, что всё уже позади. Совершенно другое мировосприятие.

Наташа наконец-то почувствовала себя счастливой.

— Я счастлива, — сказала она, — что все мы вместе, что всё у нас получилось. Теперь у нас есть будущее, мы сможем реализовать свои мечты. И жизнь станет такой, как мы захотим.

— Я тоже очень рада, — согласилась Маша. — Однако, обойдусь без пафосных речей, подписываюсь под вышесказанным. И кстати, у меня есть ещё один, правда очень маленький и скромный источник радости.

— Неужели пополнился твой гербарий?

— Представь себе. Я наконец-то внесла в него знаменитую апатиадальскую розу.

Превосходный цветок, очень похож на нашу розу, но стебли у неё тонкие и сухие, хотя и длинные, с человеческий рост. А вот цветы более крупные — размером с хороший ананас. И пахнет она великолепно.

— Ха!

— Да погоди ты, Натан! Это для вас, мужчин, всё — ха, а для нас цветы — это важно. Между прочим, я тоже много всего слышала об этом цветке, но ни разу его не видела. А ты местный житель, мог бы и подарить даме своего сердца букетик.

— Это нереально.

— Почему же?

— К этим цветам запрещено даже прикасаться. Их не так уж и много, под охраной каждый цветок.

— Что ещё за глупость? — удивилась Маша. — Ты на рынке бываешь? Там этих цветов — тысячи. Я вот вчера купила себе огромный букет. Там было так много роз, что специально для этого букета пришлось покупать вазу. Дороговато, но очень красиво. Цветы стоят в моей комнате, можешь зайти полюбоваться…