Свою добычу несли по частям. Относили шагов на пятьсот, укрывали от дождя, и опять возвращались за следующей партией. Так и дошли до нашего дерева. А там нас встретил целый отряд во главе с куратором! Он аж всплеснул руками:

– Наконец-то!

Я насторожилась:

– А что случилось?

– Что надо, то и случилось, – неожиданно злобно отрезал куратор, – не ваше дело! Велено вас поймать и сопроводить. Со всем грузом!

Береженный нами груз похватали равнодушные руки и потащили к столовой, про последнюю партию с орехами даже сказать не успели, они так и осталась в кустарнике. Мы с помощником дружно промолчали, пусть лучше пропадет или найдет нормальный человек.

Потянулись следом за теми, кто нес нашу добычу, так бы и зашли в столовую, но мне ткнули в спину, подгоняя. Я резко обернулась: за мной шел куратор, увидел мое личико и сразу отскочил в сторону. Следом вели Ореста, держа под руки с обеих сторон, два сотрудника с моего этажа. Оба с бесстрастными лицами. Орест мне криво ухмыльнулся.

– Так, господа, – я остановилась, – или мы идем свободно, куда скажете, без тычков и тесных объятий, или я проведу ликбез по боевым приемам.

Сотрудники растерялись.

– Отошли от нас обоих, – прогудела я, начиная злиться.

– Отошли, – лаконично подтвердил команду незнакомый мужской голос.

Я повернулась.

К двери столовой ведут две ступеньки, на второй стоял приличного вида дядька, примерно в такой же форме, как у меня, маскировка совпадала.

А вот рядом с ним стоял Дикий Кошмар, нет других слов: огромный детина, запущенный донельзя, в форме, но даже цвет не разобрать. На голове грязная пакля, на подбородке рыжая рвакля. По идее, это борода, но любая щетка или половая тряпка на швабре выглядят достойнее. Ноги этого недоразумения топтали цветы у входа, а голова в рвакле и пакле возвышалась над дядькой, стоящего на верхней ступеньке.

– И что они принесли с собой? – продолжились вопросы с верхней ступени.

Куратор быстро развернулся к нашим мешкам, махнул рукой, и все сопровождение кинулось вытряхивать нашу добычу прямо на утоптанную землю.

Траву высыпали кучками, саженцы, аккуратно упакованные в мокрые водоросли, разбросали и сломали, рассаду и грибы затоптали. Я не шевельнулась, а Ореста перекосило. Полный мешок свежей рыбы вывалили под ноги Кошмара, запеченная рыбка попала на первую ступеньку столовой. Запахи смешались, поплыли по двору. Мои записи вытряхнули из прозрачного земного мешочка, их подхватил ветерок и понес во все стороны.

Все молчали. Дикий Кошмар похрюкивал, улыбался желтым оскалом, вероятно, наслаждаясь учиненным погромом.

– Понятно, – подытожил дядька в форме, – ничего особенного. Не стоило ждать. Выпустите моего заместителя.

– А с этими что тогда делать? – удивился куратор.

– Ничего. Занимались же они чем-то, пусть продолжают. Пойдем, ваша светлость, у нас вино еще оставалось…

Начальство. Офицеры! Ужас. Просто ужас.

Детина развернулся, как бульдозер, окончательно доломав все цветы, и пролаял:

– Га-га-га! Такая мелкая, смотреть тошно. На один разок.

– Пошли-пошли, принесут – и опять все остынет…

Они направились к корпусу, комнаты которого я недавно и старательно убирала. Орест уже подбирал наши травы. Выскочила грустная Салмея, поставила пустой таз на крыльцо, вопросительно на меня посмотрела. Я кивнула. Свежая рыбка уже потеряла свою привлекательность, но отмоют. Несколько грибов остались тоже целыми. Готовую рыбу испоганили не всю, часть так и лежала в прозрачном пакете. Его я и ухватила, больше ничего не стала поднимать, даже записи. Основное помню, значит, запишу в свой блокнот еще раз.

Забрали сумки и пошли к себе. Салмея нас догнала с узелком, сунула его Оресту и бегом вернулась к крылечку, чуть не плача.

Да-а… такую стену мне, пожалуй, не проломить. Эти двое ничего мне не расскажут о других мирах. Зря ждала судна.

Зашли в комнату Ореста, сказала ему так:

– Знаешь, я очень хочу вернуться на свой остров. И тебя бы с родителями забрала. Уверенна, у нас вам будет гораздо интереснее во всех смыслах. Но как туда попасть – не знаю, координат нет, географию не учила, к соседям мы не выбирались, у нас все было свое. Поэтому нужны знающие люди, магистры, скорее всего. Этот огромный и грязный мужик и есть начальник нашей школы?

– Нет, госпожа. Грязный – граф Наррац, начальник всего острова и боевой школы второго года. А который его увел – наш начальник, барон Грат.

Боже!

– Как же аристократ и начальник всего острова мог так опуститься?

– Да что вы, это наш не любит грязь. Он вообще… странный.

– Подожди, у вас что, народ редко моется? И в домах так же грязно?

– Почему? Люди-то разные. У кого вода есть, те привыкли жить в чистоте. У кого тонкое ремесло – тоже. У целителей и травников всегда чисто, у швей, в тавернах, пекарнях, в большинстве лавок, особенно в тех, где заняты продуктами или тонким мастерством. Стекло, например, и посуду моют целыми днями, у нас в соседней лавке торгуют, я видел.

– Получается, что как раз среднее сословие, купцы и ремесленники, живут в чистоте?

– Конечно, иначе ничего не продать!

– Здорово…

Даже думать боюсь, как во дворцах балы проходят. Хотя, может, есть свои изъяны в особенностях родов, прости господи. Видела же я замарашек в городе, думала, по бедности… а как привыкли, так и живут. В академии с водой никто не ограничивал, душ в каждой комнате.

Или это уже другой уровень цивилизации?

Траву Орест разложил у себя на столе, а я развернула узелок Салмеи, мысленно передав ей благодарность за булку хлеба и приличный кусок окорока.

– Смотри, какая она молодец! Эх, еще бы чаю горячего…

– Чай я смогу, госпожа! И вы сможете. В каждой душевой есть подогрев. Если вот здесь долго жать, то вода даже закипит, останется кружку подставить. И трава нужная есть! Только у меня кружка одна, сначала вам сделаем.

– Нет, ешь сам, не торопись, – вытащила свой ножик, нарезала хлеб и мясо, собрала себе небольшой бутерброд, остальное завернула, и половину спасенной запеченной рыбки оставила, – сначала душ приму, а потом уж стукну к тебе за чаем.

– Госпожа, я сам принесу!

– Ну, или так… спасибо.

Мне не хотелось своим кислым видом портить ему настроение. Плохо, все плохо.

Дверь оказалась у меня неплотно закрытый! Надо же… как я так… больше недели меня нет, заходи, кто хочешь… распахнула и чуть не выронила свой ужин.

За моим столом, на моем стуле – сидел начальник нашей штрафной школы, барон Грат, и с удовольствием рассматривал мой блокнот. И когда успел нас обогнать?

– Откуда ты взялась? – спросил негромко, не поворачивая головы, – только без вранья.

И помахал каким-то артефактом на цепочке. Досмотрел записи, развернулся ко мне. На вид обычный дядька: крепкий, глазастый, шатен, немного за тридцать. На штрафном острове я заметила одну особенность – есть какая-то доминирующая черта у каждого человека, главная. Или раньше не обращала внимания. У него это скрытность, что-то он держит в глубокой тайне.

Я положила бутерброд и рыбу на стол, прошла в душевую, не закрывая дверь, помыла руки и вернулась, присев на второй стул. Все-таки я девушка. И сотрудник. То, что врать нельзя, поняла, такие артефакты очень дорогие, очень. На Водяне еще и под запретом, только для определенных служб. Вероятно, школа штрафников тоже к ним относится. Но и рассказывать все нельзя.

– В меня кинули артефакт, оказалась здесь, – сказала я честно.

– Не врешь, – признался дядька, – и артефакт кинули сильный, до сих пор видны следы.

– Да?!

– Да, – хохотнул он, но глаза оставались холодными, – интересное решение. Древний артефакт, руку известного мастера сразу видно. Даже его дети такой бы не сделали, о потомках и говорить нечего. И откуда ты, – покрутил он опять артефактом.