На этот раз всю одежду срезала и с помощью Кет вымыла герцога всего. Правда, к самому «ответственному» месту она меня не подпустила, стыдливо прикрывала простынкой. При этом всё время повторяла, что не пристало мне заниматься такой работой, и нужно позвать лекаря. На что я возмущённо отвечала, я такой же лекарь, просто у меня мало практики.

Кетти обняла меня за плечи.

— Мари, я знаю, что ты очень хороший целитель, я видела, как ты работала с бабушкой, но сейчас не тот случай. Герцог, прежде всего мужчина, и не пристало юной девушке…

Она не договорила.

— Да, что я там не видела?! — выпалила я, и осеклась. «Ох, нельзя ранить мою дорогую экономку такими откровениями». — Ну, то есть, я хотела сказать, что изучала по книгам строение тела и внутренностей человека, поэтому для меня в этом нет ничего такого…

Кет как-то подозрительно на меня посмотрела, но промолчала, а я принялась за обработку ран.

Та, что на груди выглядела неплохо, было небольшое воспаление, а вот рана на бедре привела меня в уныние, началось нагноение. Очень плохо. Её промыла обеззараживающей настойкой, всё равно пациент боли не чувствует. Смазала обе раны бабулиной целебной мазью.

Осталось только напоить его светлость приготовленным вчера отваром. Говорила ба: он и мёртвого поднимет

Как только Кет отлучилась на минутку, я потянулась рукой к простынке. «Приличные девушки так не делают, приличным девушкам это вообще не интересно» — сказала сама себе, и отдёрнула руку.

Оглянулась по сторонам, никто меня не видел за таким непристойным занятием. Соули не было никакого дела до моих шалостей, она грызла, деревянную игрушку, которую смастерил для неё Роджер. Вгляделась внимательно в пациента, он всё ещё без сознания. «Фу-ух!»

Лихорадка у герцога продолжалась ещё три дня, все это время я практически не отходила от него, предоставив заботу о девочке Кет. Обрабатывала раны, поила исцеляющим бальзамом, когда был особенно горячий, обтирала тело водой с мятой и кислицей, для снижения жара. На четвертый день пошло улучшение, заметила это утром, когда всё тело мужчины покрылось испариной.

— Вот и хорошо, вот и славненько, — повторяла, обтирая его в очередной раз, хоть он меня и не мог слышать.

Напоила его вновь бальзамником, добавив снотворной травки, пусть поспит, мне нужно кое-куда отлучиться.

Пока спускалась вниз, подумала, что маскироваться мне теперь не нужно, тот, кто мог меня поймать лежит сейчас в комнате и совсем не склонен в данный момент ловить преступников. Как раз время отправится к ювелиру, пора заняться драгоценностями с весеннего бала. Знал бы герцог, что разыскиваемые им украшения находятся под самым его носом.

Кет к этому моменту уже накормила Соули, и они мирно игрались на лужайке в саду.

Тихонько подошла к ним. Экономка подняла голову, малышка перестав стучать погремушкой по земле, взглянула на меня.

— Я отлучусь ненадолго: — известила Кетти, и подняла на руки подползшую ко мне девочку.

— А как же твой больной? — нахмурила брови экономка.

— Он спит, и проспит, я думаю, до вечера. Так что, можешь о нём не беспокоиться.

Она, соглашаясь, кивнула. Чмокнув доченьку, в носик передала её Кет и вернулась в дом.

Сложила украшения вместе с эскизами в корзинку, под ложное дно, сверху выложила цветами из сада и направилась в сторону богатых кварталов.

Фейт Шендал, местный мастер ювелирного дела, был давним приятелем моего деда, и являлся одним из самых состоятельных граждан нашего города, хоть и не принадлежал к аристократии.

— Кто к нам пришёл! — воскликнул он с порога, забавно картавя.

— Добрый день, Фейт, — я присела скромно в реверансе.

— Ах, оставьте эти церемонии, — он обнял меня, потом отстранился, внимательно взглянул в глаза и вновь прижал к своей широкой груди. — Джемма, детка, как ты выросла!

Он всё время называл меня вторым именем, теперь после расшифровки герцога, я поняла почему. Ему, наверное, доставляло удовольствие называть меня драгоценностью.

Фейт был человеком небольшого роста, но очень обширного объёма и такой же широты души. Но, не смотря на свои габариты, был очень живым и подвижным Ювелир любил жизнь, своих дочерей и сладости.

Он провёл меня в гостиную и приказал подать чаю.

— У меня есть изумительные пирожные, пальчики оближешь, я тебе гарантирую, — поведал он мне, и сокрушенно покачав головой добавил. — Какая же ты худенькая. Должно хорошо кушать! Посмотри на дядю Фейта, разве не красавец! — и он становился, выставив ножку вперёд и сложив руки на талии. Вся его поза говорила: «посмотрите, как я хорош!»

Это выглядело настолько забавно, что я помимо воли начинала улыбаться. Такими же смешливыми и улыбчивыми были и его дочери.

Пышечки невысокого роста, они всегда были горды своими объёмами, а если им говорили, что они слишком толстые, неизменно со смехом отвечали:

— Я вас умоляю, хорошего человека должно быть много!

И так задорно хохотали, колыхая своими прелестями, что вы ненароком подхватывали их веселие и начинали вместе с девушками смеяться.

Выпив по чашечке чая с действительно изумительными пирожными, мы приступили к делу. Лишь увидев выложенные мной драгоценности на стол, Фейт прицокнул языком.

— Какая прелесть, — и с хитрым прищуром взглянул на меня. — Далеко пойдёшь, деточка.

Он, конечно же, узнал украшения, думаю, к нему из Тайной канцелярии в первую очередь наведались.

— И что ты за них хочешь? — произнёс он с сарказмом, потому как, мы оба понимали, что за хорошую цену продать будет не возможно.

— Вот это, — я вынула листки с эскизами, которые придумала ещё той ночью. По моим рисункам должны получиться совершенно новые виды колец, серёжек, колье и диадем.

Рассмотрев тщательно мои художества, ювелир расплылся в улыбке:

— А, малышка с фантазией! — добавил удивлённо. — Не хочешь пойти ко мне в ученицы?

— Я? — немного опешила от такого предложения.

— Да, девочка моя, хорошая профессия дорогого стоит, а у тебя есть всё для этого: любовь к камням и художественный вкус.

— Спасибо, но я…

— Дядя Фейт всё понимает, — перебил он меня. — Но, если вдруг, будет надо, обращайся, моя мастерская — очень хорошее место.

Я поняла его с полуслова, ювелир мне тонко намекнул, что в случае, если мне будет совсем тяжко, он возьмёт меня к себе в ученики и даже просто спрячет.

Я его поблагодарила, и мы принялись обсуждать стоимость его работы. Торговалась долго и упорно, если бы я согласилась с первого раза на его цену, дядя Фейт счел бы это оскорблением.

Уже на выходе обернулась:

— Дядя Фейт у меня к вам просьба, — сделала паузу.

— Дядя Фейт весь во внимании

— Когда вас, вдруг спросят, зачем я приходила к вам поздно ночью четыре дня назад, скажите, что у вас разболелся живот, и вы за мной послали, потому как снадобья моей бабушки лучшее лекарство. Вот, — и я протянула ему пузырёк с тёмно-зелёной жидкостью.

— Моя хорошая: таки да, частенько стал живот прихватывать, только твоим зельем и спасаюсь,

— улыбнулся широко ювелир.

Я улыбнулась ему в ответ и, кивнув на прощание, отправилась на площадь разыскивать Шкета.

Розыски довольно быстро увенчались успехом. Мальчишка сидел в своей неизменной позе на какой-то давно припаркованной здесь телеге, из-под кепки смотрел на окружающий мир и попыхивал трубкой. При моём приближении его положение не изменилось, лишь исчезла из руки трубка.

— Привет! — поздоровалась я, он важно кивнул в ответ. — Что слышно в городе?

— Герцог лютует! — ответил Шкет, а я открыла рот от удивления. Как он может лютовать, если на данный момент находится у меня в гостевой комнате, и в не совсем здоровом виде.

— Ты не знаешь? — опешил и он в ответ. — Весь город только об этом и гудит.

Я только покачала головой. «Что происходит? Или у герцога есть двойник?»

Мальчишка весь подобрался, от расслабленной позы не осталось и следа, взгляд стал заинтересованный.