Счастливая улеглась в постель.

— Зови герцога, — проговорила в нос, и поднесла к глазам платок. — Только предупреди, что я очень больна.

— Добрый вечер, — произнёс, входя в комнату герцог, и склонил голову в вежливом поклоне.

— Ваше сиятельство, — прохрипела приветственно в ответ больным-больным голосом, а потом добавила капризно, сильно гнусавя: — Какое уж тут доброе…

И застонала для достоверности.

Давей более не церемонясь, прошёлся вдоль кровати и присел на постель, с состраданием заглядывая в глаза:

— Как же такое с вами случилось? Просквозило где-то? — задал вопрос и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Раннее лето — такое коварное время, того и гляди простуду подхватишь. Теплее одеваться надо. Как же вас так угораздило?

И так он это назидательно произносил, будто моя экономка. Только открыла рот, чтобы ответить, но его сиятельство не дал произнести ни слова:

— Или в холодной воде искупались? — задал ещё один коварный вопрос, хитро щуря глазки, и от этих слов озноб по коже прошёл, а он ещё и добавил: — Погода нынче обманчива: решишь, что вода тёплая, а от неё ещё несёт весенней прохладой.

«Он ведь знает, гад! Знает…Внутри всё замерло, даже сердце, казалось, перестало биться».

— Да что вы?! — ответила кисло. — Какое купаться?! Даже и не думала.

Громко высморкалась в платочек. Может хоть это отобьёт у него охоту задавать вопросы, да вызовет желание уйти поскорее.

— Да, ну?! — приподнял этот ирод бровь, пытаясь сдержать улыбку, как будто что-то очень смешное разглядел.

«Ещё и издевается!»

— Что вы! Я с детства воды боюсь, — заверила его. — «Эх, врать, так врать. Что мне ещё остаётся?!»

Герцог в ответ лишь недоверчиво хмыкнул.

— Это я лихорадку подхватила, — заявила с важным видом и чихнула для достоверности.

— Где же вы так умудрились? — сдвинул брови его сиятельство, изображая сочувствие, а в глазах черти заплясали.

Захотелось двинуть его, что есть силы в глаз. Ещё и потешается надо мной, такой больной и немощной!

Странная у нас с ним игра получается. Он знает, что я — Лиса. Ну, или догадывается. И даже источник моей странной болезни подозревает. Я знаю, что он все знает, или почти все. Но мы оба продолжаем нести чушь, и лишь взгляды да полуулыбки выдают истину.

— Больного одного лечила, — поведала почти шепотом, делая вид, что дышать мне тяжело и закатила глазки, якобы от накатившей слабости.

— И как больной? — чуть ли не хихикая спросил герцог.

— Умер, — ляпнула со злостью. — «Не позволю надо мной подшучивать».

— Как же так? Не удалось исцелить? — протянул тот с отчаянием в голосе и смешинками в глазах.

— Нет, — ответила серьёзно. — Ему уже было не помочь. Тяжелый случай. Очень тяжелый!

Последние слова произнесла с угрозой. А потом, когда этот инквизитор взял меня за руку и принялся еле ощутимо проводить пальцем по ладони, от чего все внутренности пришли в трепет добавила:

— Вы бы держались от меня подальше, это очень заразно. Тоже умереть можете!

— Меня никакая зараза не берёт, — заверил он, и поднес мою руку к губам, наблюдая за моей реакцией.

И она последовала, да ещё какая: сердце бешено забилось, разгоняя по венам кровь, дыхание сбилось, и я предвкушении следила за его губами, ожидая, когда же они коснутся кожи на моей ладони.

А этот искуситель медлил, обдавая дыханием кисть.

«Ну, же!» — захотелось поторопить, невольно взглянула ему в глаза и… пропала. Этот взгляд гипнотизировал, манил и обещал так много.

Сердце на секунду сбилось с ритма, и вновь бросилось вскачь. «Ой, пропала ты, Лиска! Кажется, окончательно!»

Спас меня вновь мой нос: в нём начало крутить, свербеть и я смачно чихнула, еле успев прикрыться платком.

— Будьте здоровы! — пожелал его сиятельство с неожиданной хрипотцой в голосе.

Но я не успела в полной мере оценить его охриплость.

— Спа…сии…бо! — еле выдавила из себя, ловя ртом воздух, и собираясь вновь разразиться чиханием.

— Ай-ай-ай, — протянул его сиятельство, то ли с сочувствием, то ли издеваясь. — Как вы больны! Необходимо срочно открыть окна, свежий воздух пойдёт вам на пользу.

Поднялся с места, наконец, отпустив мою руку. Легкий туман, создаваемый теплом его ладоней и распространявшийся по всему организму, из головы тут же исчез. И пришло понимание надвигающейся катастрофы.

— Нет! — возразила я, повысив голос от испуга. — Не нужно открывать окна, я сквозняка боюсь!

Я демонстративно укуталась в одеяло. «Никак нельзя открывать окна, комната проветрится и от запаха пыли не останется и следа, а значит и моя мнимая болезнь развеется».

Но герцог даже и не думал меня слушать.

— Ну, что вы раскапризничались, совсем, как ребёнок, — заявил снисходительно, и открыл окно.

— Сейчас мы вас лечить будем.

— Как лечить? — опешила я ещё больше, наблюдая, как он свободно передвигается по комнате, шторки раздвигает, чтобы впустить побольше света и свежего воздуха.

— Долг как говорят платежом красен. Вы меня выходили, теперь я вас на ноги ставить буду, — пообещал: уже снова возвращаясь к постели.

«Не надо меня на ноги ставить!» — промелькнула в панике мысль.

Но он, кажется, решил не оставлять мне права выбора.

— Я сама в состоянии себя вылечить, — предприняла попытку освободиться от назойливого гостя, не хватало мне ещё герцога в лекарях. — Вы забываете, что я сама целительница.

— Как я могу подобное забыть, но только видя, в каком вы плачевном состоянии, не могу оставить вас в одиночестве.

«А как было бы хорошо, чтобы вы оставили меня в покое».

— Не стоит, — продолжала сопротивляться обществу его сиятельства. — У вас должно быть много своих дел… государственной важности.

«Попросту: шли бы вы, ваше сиятельство, куда подальше!»

— Сейчас самое важное моё дело — это вы! — улыбнулся герцог, и так многозначительно прозвучала эта фраза, что мне сразу же вспомнилась и погоня, и моё ныряние с моста, и его фраза о том, что за решёткой мне красота совсем не понадобится.

Даже не нашлась, что ответить, и страх холодом пробрался под кожу. «Ох! Глупая моя головушка! И с каких пор я решила, что смогу переиграть главу Тайной канцелярии?! Когда умудрилась расслабиться и забыть, что он за фрукт? Парочка удачно проведённых операций вскружила мне голову. Возгордилась и совсем забыла, с кем имею дело. А он всего лишь охотился всё это время: изучал мои привычки: ходил зигзагами: запутывая следы: приманивал лживыми надеждами, ослаблял моё внимание страстными взглядами, ставил капканы нежными прикосновениями, окутывал туманом влюблённости сознание, а сам расставлял ловушки. И вот я попалась. Когда и почему решила, что останусь безнаказанной?! Как я могла так глупо поддаться его чарам?

В груди больно сжалось от осознания действительности и собственного бессилия.

— Сейчас прикажу сделать вам целебного чаю, — с этими словами его сиятельство пошёл к двери, чем вывел меня из задумчивости.

— Я сама в состоянии распорядится… — начала резче, чем следовало, но Змей перебил.

— Лежите, лежите, вам вредно вставать, — произнёс назидательно, и меня бросило в жар от страха, теперь в каждом его слове слышался скрытый подтекст.

Бросив на меня хитрый взгляд, широким жестом открыл дверь.

За нею оказалась Кет От неожиданности она слегка растерялась, но тут же приняла смиренный вид, опустив глазки в пол. Давей удивлённо приподнял одну бровь, но не сказал ни слова, лишь жестом пригласил её войти.

Экономка вошла, остановилась посреди комнаты и с тревогой взглянула на меня.

«Моя бедняжка, переживает за меня». Постаралась взять себя в руки, дабы не добавлять ей волнений.

— Кет, будь добра, приготовь мне чай с имбирем и лимоном, и добавь в него моего фирменного эликсира.

Надеюсь, она догадалась какого. Если «герцогский» отварчик ещё остался, я быстро усну, и тогда гостю ничего не останется, как вежливо удалиться.