— Да.

Джастин помолчал, вероятно, сбитый с толку таким лаконичным ответом, а затем продолжил:

— Ты знаешь, откуда он взялся? — Хантер ничего не ответил. — Хорошо… Думаю, молчание — знак согласия. Эмм, телефон сломан, но я могу его починить. Еще раз спасибо, что занес его пару дней назад. Миранда сказала, что было уже поздно и я спал, поэтому ты надолго не задержался.

— Пожалуйста. Отдыхай, ладно? Миранда сказала, что твое лицо сильно повреждено.

— Так и есть… Спасибо, Хантер… — его младший брат был готов зарыдать и распасться на гребаные части. — Ты действительно заботишься обо мне…

Конечно, глупый ты сукин сын. Иначе зачем бы мне это было делать?

— У меня свидание. Давай я тебе перезвоню?

— О, черт, да, чувак! Я не хотел тебе мешать! — его брат хрипло рассмеялся.

Джастин, казалось, собирался сказать еще что-то, но Хантер завершил звонок. Он стоял там, ощущая неловкость. Достав сигарету, он подкурил ее и глубоко затянулся. Дело в том, что до тех пор, пока он не переехал к Джастину он не осознавал, насколько парень был одинок. Многие годы Хантер думал, что у его брата было все отлично, когда на самом деле тот молча страдал. Хантер глубоко ошибался.

Мать Джастина в принципе была неплохой мамой, но не особо внимательной. Фактически, Джастин рос сам по себе, жаждая ее внимания. Все свое время она тратила на дрянную работу, плохих мужчин и мечту стать актрисой в Калифорнии. В конце концов, она родила его младшую сестру от какого-то мужика, с которым провела одну ночь и больше никогда его не видела. Кажется, последние пять лет она пыталась больше участвовать в его жизни, чаще звонить, навещать его. Но дистанция — эмоциональный разрыв — все же, оставалась. Джастин провел всю свою жизнь, пытаясь обрести спокойствие и найти самого себя… Смысл своей жизни. Хантер очень хорошо знал это чувство, когда спрашивал Бога о том, зачем он здесь и почему должен страдать беспричинно. Затем обычно следовал вопрос: «Какова моя цель в жизни?»

Наблюдая за Джастином, Хантеру было совершенно ясно, что этот человек не создан для того, чтобы быть на улице. В глубине души он был хорошим парнем, который просто сбился с пути. Если бы он вырос в более традиционной семье, возможно, он бы работал в сфере недвижимости или чего-то в этом роде. Он был бы законопослушным обывателем с хорошеньким домиком, идеально подстриженным газоном и накопительным пенсионным счетом. Для Джастина было еще не поздно все это обрести.

Таким образом, когда Хантер пошел за ублюдками, напавшими на его брата, это было не только для Джастина, но и для его семьи и всего хорошего, что потенциально могло с ним произойти. Для меня же все кончено… Я останусь таким, какой я есть.

Но у Джастина все еще могло наладиться.

Хантер взглянул на часы и, бросив сигарету на землю, затушил ее ботинком. Вернувшись на каток, он стал искать Ниту и вскоре заметил ее с пакетом сахарной ваты в руке, отрывающую ртом пушистую розовую массу сахарной пряжи. Она раскачивалась в такт музыке, все еще в коньках, выглядя красивой, сексуальной, трахабельной. Капельки пота, выступившие у нее на лбу, сверкали, как маленькие бриллианты. Казалось, она его не видела.

— Можно мне немного?

Подпрыгнув от неожиданности, она легко рассмеялась.

— Почему ты продолжаешь это делать? — ухмыльнулась она. — Держи, — она протянула ему пакет.

— Нет, — он закусил нижнюю губу. — Покорми меня.

Веки Ниты томно опустились, а затем она, закатив глаза, сунула пальцы в пакет и, оторвав кусочек ваты, положила ему на язык. Сладкий кусочек мгновенно растаял. Обняв ее и с легкостью оторвав от пола, Хантер поцеловал Ниту еще раз. На этот раз… она ответила на поцелуй. Закрыв глаза и тяжело дыша, он кружил языком у нее во рту, ощущая сладость, которую так жаждал, когда медленно толкался языком внутрь и наружу, а затем вокруг. Обхватив ее затылок, Хантер наклонил ее голову для более глубокого поцелуя. Музыка посылала вибрации по всему его разгоряченному телу. Прижав Ниту к стене, он целовал ее шею, чувствуя, как его член утолщается и дергается от желания. Легкий стон сорвался с ее губ, когда он прижался к ней своим телом.

— Снимите номер! — крикнул кто-то, а затем последовал взрыв смеха, в том числе и их собственный. Хантер нерешительно отступил, отпуская ее. Посмотрев ему в глаза, Нита обняла его за шею и притянула к себе. Они снова начали целоваться, и он страстно желал, чтобы они сделали следующий шаг… Желательно голыми в постель.

Наконец, Нита оторвалась от его губ, словно ей потребовались все силы, чтобы закончить поцелуй и, смущенная, продолжила есть сладкую вату. Игриво отобрав у нее пакет и засунув горсть ваты в свой рот, он вернул его, после чего она нахмурилась.

— Там ничего не осталось, кроме крошек! Черт, ты жадина! — смеясь, она выбросила пакет в мусорное ведро.

Взяв ее за руку, Хантер повел ее обратно на танцпол. Начала играть «Freak-A-Zoid» группы «Миднайт Стар».

— Аааа, черт! Моя любимая песня! — Нита, покачиваясь, начала щелкать пальцами. Они танцевали вместе и, хотя Хантер не был хорошим танцором, он старался. Должно быть, у него получалось, потому что женщина улыбалась и не жаловалась. Вечер близился к завершению и был объявлен последний танец. Когда все закончилось, они оба улыбались, тяжело дыша.

— Я зайду в уборную, — объявил он, когда один за другим стали выключаться яркие прожекторы.

— Я тоже.

— Встретимся у машины, когда закончишь.

Кивнув, она исчезла в дамской комнате.

Через несколько минут Хантер уже курил возле машины. Он ждал ее на улице, представляя, что она, вероятно, красит губы и поправляет волосы — это то, что делают женщины. Вскоре Нита вышла. Хантер бросил сигарету на землю и, обогнув машину, открыл для нее пассажирскую дверь. Включив стереосистему, из которой послышались звуки «How Does it Feel» Д'Анджело, он приоткрыл окно, впуская ветерок, и закурил еще одну сигарету.

— Ты думаешь разогреть меня, готовя к чему-то позже, — она усмехнулась. — Можешь забыть об этом.

— Я ничего не пытаюсь сделать… Кроме попытки бросить курить.

— А так и не скажешь, — пошутила она. — Ты куришь, как паровоз. Бросить тяжело. Я знаю, я тоже курила.

— Правда? — он удивленно приподнял бровь. — Когда ты бросила?

— Семь лет назад или около того.

— Что было твоей мотивацией?

— Мой ребенок, — на ее губах появилась гордая улыбка. — Тиша все время жаловалась на это… Потом она стала приносить из школы брошюры о раке легких. После этого я предприняла несколько попыток бросить и потерпела неудачу. Затем, наконец, я окончательно с этим завязала. Признаться, запах сигарет иногда вызывает у меня желание закурить, но я успешно с этим справляюсь.

Он понимающе кивнул. На некоторое время, пока он ехал в направлении ее дома, в машине воцарилась тишина.

— Хантер.

— Да?

— Когда у тебя были последние отношения?

— Ммм, примерно три года назад. Мы расстались перед моей последней отсидкой.

Она пробежалась рукой по своему колену.

— Почему вы расстались?

— Потому что она не хотела меня ждать, а потом рассердилась, когда я сказал: «Ну и ладно». — Хантер пожал плечами.

— Ты любил ее?

Некоторое время он думал об этом.

— Да, думаю, что любил.

— Ты думаешь?

— Я имею в виду, мне кажется, что есть степени любви, понимаешь? — он пожал плечами. — Например, иногда ты очень близок с кем-то. В других случаях ты любишь кого-то, но не сильно… Не знаю. Я не задумываюсь об этом.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду. Как по мне, то ты либо любишь кого-то, либо нет.

— Согласен, но, как я уже сказал, это своего рода шкала… Как шкала оттенков серого цвета. Чем темнее оттенок, тем сильнее любовь.

— Мне нравится, как это звучит. Я могу это понять.

— Хорошо. Итак, ты говорила, что твои родители все еще женаты и живы?

— Да, — она улыбнулась. — Они живут всего в двадцати минутах езды. У них обоих все хорошо. Моя мама настоящая заноза в заднице, — она снова улыбнулась. — Она такая забавная. У меня есть сводная сестра, которая живет в Алабаме — моя мама была замужем раньше.