Политическая джерримендеринг укрепила эти тенденции, так как обе партии с помощью анкет избирателей и компьютерных технологий нарисовали округа Конгресса с явной целью закрепиться на своем посту и свести к минимуму количество конкурентных округов на любых выборах. Между тем, раскол СМИ и появление консервативных изданий означали, что избиратели больше не полагались на Уолтера Кронкайта, который говорил им правду; вместо этого они могли ориентироваться на источники, которые подкрепляли, а не оспаривали их политические предпочтения.
К тому времени, когда я вступил в должность, этот "большой передел" между красными и синими был почти завершен. В Сенате еще оставались сторонники — десяток или около того умеренно-либеральных республиканцев и консервативных демократов, которые были открыты для сотрудничества, но большинство из них держались за свои места изо всех сил. В Палате представителей волна выборов в 2006 и 2008 годах привела к тому, что десяток или около того консервативных демократов из традиционно гоп-округов заняли свои посты. Но в целом демократы в Палате представителей придерживались либеральных взглядов, особенно по социальным вопросам, а белые южные демократы стали исчезающим видом. Сдвиг среди республиканцев в Палате представителей был еще более серьезным. Очищенная почти от всех оставшихся умеренных, их фракция склонилась вправо сильнее, чем когда-либо в современной истории. Консерваторы старой школы боролись за влияние с вновь набравшими силу последователями Гингрича, метателями бомб Раша Лимбо, подражателями Сары Пэйлин и аколитами Айн Рэнд — все они не признавали компромиссов; скептически относились к любым действиям правительства, не связанным с обороной, охраной границ, правоохранительными органами или запретом абортов; и были искренне убеждены, что либералы стремятся разрушить Америку.
По крайней мере, на бумаге ничто из этого не помешает нам принять законопроект о стимулировании экономики. В конце концов, демократы имеют большинство в семьдесят семь мест в Палате представителей и семнадцать мест в Сенате. Но даже при самых благоприятных обстоятельствах попытка провести через Конгресс в рекордные сроки крупнейший в истории законопроект о чрезвычайных расходах была бы похожа на попытку заставить питона проглотить корову. Мне также пришлось столкнуться с небольшим институционализированным процедурным шалопаем — сенатским филибустером, который в итоге оказался самой хронической политической головной болью моего президентства.
Филибастер нигде не упоминается в Конституции. Вместо этого он появился случайно: В 1805 году вице-президент Аарон Бурр призвал Сенат отменить "предложение о продолжении" — стандартное парламентское положение, которое позволяет простому большинству членов любого законодательного органа прекратить дебаты по какому-либо вопросу и назначить голосование. (Берр, который, похоже, так и не выработал в себе привычку все обдумывать, по слухам, считал это правило пустой тратой времени).
Сенаторам не потребовалось много времени, чтобы понять, что без официального способа прекращения дебатов любой из них может остановить работу Сената и тем самым добиться всевозможных уступок от разочарованных коллег, просто бесконечно разговаривая и отказываясь предоставить слово. В 1917 году Сенат ограничил эту практику, приняв процедуру "cloture", позволяющую прекратить филибастер голосованием двух третей присутствующих сенаторов. В течение следующих пятидесяти лет филибастер использовался лишь в редких случаях — в основном, южными демократами, пытавшимися заблокировать законопроекты о борьбе с линчеванием и справедливой занятости или другие законы, угрожавшие встряхнуть Джима Кроу. Постепенно, однако, филибастер стал более рутинизированным и более простым в поддержании, что сделало его более мощным оружием, средством для партии меньшинства добиться своего. Одной лишь угрозы филибастера часто было достаточно, чтобы сорвать принятие закона. К 1990-м годам, по мере ужесточения борьбы между республиканцами и демократами, любая из партий, оказавшаяся в меньшинстве, могла — и блокировала — любой законопроект, не соответствующий ее вкусу, при условии, что они оставались едины и имели по крайней мере 41 голос, необходимый для того, чтобы не допустить отмены филибастера.
Без какой-либо конституционной основы, общественных дебатов или даже без ведома большинства американцев, прохождение законов через Конгресс стало фактически требовать 60 голосов в Сенате, или то, что часто называли "супербольшинством". К тому времени, когда я был избран президентом, филибастер настолько прочно вошел в практику Сената, рассматриваясь как неотъемлемая и проверенная временем традиция, что никто особо не беспокоился о возможности его реформирования или полного отказа от него.
И именно поэтому, только что выиграв выборы с подавляющим перевесом и при поддержке самого большого большинства в Конгрессе за многие годы, я все еще не смог переименовать почтовое отделение, а тем более принять пакет мер по стимулированию экономики, не получив несколько голосов республиканцев.
Насколько это сложно?
Подготовка крупной инициативы Белого дома может занять несколько месяцев. Проводятся десятки встреч с участием многочисленных агентств и, возможно, сотен сотрудников. Проводятся обширные консультации с заинтересованными сторонами. Коммуникационная команда Белого дома должна организовать жестко управляемую кампанию, чтобы продать идею общественности, а механизм всей исполнительной власти задействуется для привлечения председателей и членов ключевых комитетов. Все это происходит задолго до разработки и представления реального законодательства.
У нас не было времени на все это. Вместо этого, еще до моего вступления в должность, моя до сих пор неофициальная и в основном неоплачиваемая экономическая команда работала без остановки во время праздников, чтобы разработать ключевые элементы того, что станет Законом о восстановлении и реинвестировании Америки (очевидно, "пакет стимулов" не понравится общественности).
Мы предложили разделить почти 800 миллиардов долларов на три примерно равные по размеру части. В первую ведро — чрезвычайные выплаты, такие как дополнительное страхование по безработице и прямая помощь штатам, чтобы замедлить дальнейшие массовые увольнения учителей, полицейских и других государственных служащих. Во второй — снижение налогов, направленное на средний класс, а также различные налоговые льготы для бизнеса, которые стимулировали компании инвестировать в новые заводы или оборудование сейчас, а не потом. Как чрезвычайные выплаты, так и снижение налогов имели то преимущество, что ими было легко управлять; мы могли быстро доставить деньги из дверей в карманы потребителей и предприятий. Снижение налогов также имело дополнительное преимущество, поскольку потенциально могло привлечь поддержку республиканцев.
С другой стороны, третья группа содержит инициативы, которые было сложнее разработать и которые потребуют больше времени для реализации, но могут оказать большее долгосрочное воздействие: не только традиционные расходы на инфраструктуру, такие как строительство дорог и ремонт канализации, но и высокоскоростные железные дороги, солнечные и ветряные электростанции, широкополосные линии для сельских районов с недостаточным уровнем обслуживания, а также стимулы для штатов по реформированию их систем образования — все это предназначено не только для трудоустройства людей, но и для повышения конкурентоспособности Америки.
Учитывая, сколько неудовлетворенных потребностей было в сообществах по всей стране, я был удивлен тем, сколько работы потребовалось нашей команде, чтобы найти достойные проекты достаточного масштаба для финансирования по Закону о восстановлении. Некоторые многообещающие идеи мы отвергли, потому что их реализация заняла бы слишком много времени или потребовала бы огромного нового бюрократического аппарата. Другие не попали в список, потому что не смогли бы в достаточной степени стимулировать спрос. Памятуя об обвинениях в том, что я планировал использовать экономический кризис как предлог для оргии расточительных либеральных проектов (а на самом деле я хотел предотвратить участие Конгресса в расточительных проектах, либеральных или иных), мы ввели ряд гарантий хорошего правительства: конкурсный процесс подачи заявок для государственных и местных органов власти, желающих получить финансирование; строгие требования к аудиту и отчетности; и, что, как мы знали, вызовет вой на Капитолийском холме, твердая политика отказа от "эармарок" — чтобы использовать безобидное название для проверенной временем практики, когда члены Конгресса включают различные проекты (многие сомнительные) в законы, обязательные для прохождения.
