Саша добавил: "Ты должен что-то сделать, папа".
Я посмотрел на Мишель, которая пожала плечами. "Вы — президент", — сказала она.
Правда в том, что я была благодарна своим маленьким дочерям за то, что они не стеснялись указывать на ответственность окружающих их взрослых за сохранение здоровой планеты. Хотя я всю жизнь прожила в городах, многие из моих лучших воспоминаний связаны с природой. Отчасти это результат моего гавайского воспитания, где прогулки по пышным горным лесам или послеобеденное купание в бирюзовых волнах — это право по рождению, которое дается так же легко, как выйти за порог дома, — удовольствия, которые ничего не стоят, никому не принадлежат и доступны всем. Время, проведенное в Индонезии, когда я бегал по террасам рисовых полей, наблюдая за водяными буйволами с покрытыми грязью мордами, укрепило мою любовь к открытому пространству; так же, как и мои путешествия в двадцатые годы, когда — благодаря отсутствию привязанностей и терпимости к дешевому жилью — у меня был шанс пройти по тропам Аппалачей, сплавиться на каноэ по Миссисипи и посмотреть на восход солнца над Серенгети.
Моя мать укрепила эту привязанность к миру природы. В величии его устройства — скелет листа, труды муравьиной колонии, сияние белоснежной луны — она испытывала удивление и смирение, которые другие приберегали для религиозного поклонения, а в юности она читала нам с Майей лекции о том, какой вред люди могут нанести, когда небрежно строят города, добывают нефть или выбрасывают мусор. ("Подними фантик от конфеты, Бар!") Она также указывала, что бремя такого ущерба чаще всего ложится на бедных, у которых нет выбора, где жить, и которые не могут защитить себя от отравленного воздуха и загрязненной воды.
Но если моя мать и была в душе экологом, я не помню, чтобы она когда-либо применяла этот ярлык к себе. Я думаю, это потому, что большую часть своей карьеры она провела, работая в Индонезии, где опасность загрязнения окружающей среды меркла по сравнению с более непосредственными рисками, такими как голод. Для миллионов деревенских жителей, живущих в развивающихся странах, добавление угольного электрогенератора или новой, дымящейся фабрики часто представляло собой лучший шанс получить больший доход и избавиться от изнурительного труда. Для них забота о сохранении нетронутых ландшафтов и экзотической дикой природы была роскошью, которую могли позволить себе только западные люди.
"Нельзя спасти деревья, игнорируя людей", — говорила моя мама.
Это представление о том, что для большинства человечества забота об окружающей среде возникает только после удовлетворения основных материальных потребностей, осталось со мной. Годы спустя, будучи общественным организатором, я помог мобилизовать жителей общественных домов, чтобы они добились очистки асбеста в своем районе; в законодательном собрании штата я был достаточно надежным "зеленым", чтобы Лига избирателей за сохранение окружающей среды поддержала меня, когда я баллотировался в Сенат США. Оказавшись на Капитолийском холме, я критиковал усилия администрации Буша по ослаблению различных законов по борьбе с загрязнением окружающей среды и выступал за сохранение Великих озер. Но ни на одном этапе своей политической карьеры я не делал экологические вопросы своей визитной карточкой. Не потому, что я не считал их важными, а потому, что для моих избирателей, многие из которых принадлежали к рабочему классу, плохое качество воздуха или промышленные стоки отходили на второй план по сравнению с потребностями в лучшем жилье, образовании, здравоохранении и рабочих местах. Я решил, что о деревьях может беспокоиться кто-то другой.
Зловещие реалии изменения климата заставили меня изменить свою точку зрения.
С каждым годом прогноз, казалось, ухудшался, поскольку все увеличивающееся облако углекислого газа и других парниковых газов — от электростанций, заводов, легковых и грузовых автомобилей, самолетов, промышленного животноводства, вырубки лесов и всех других признаков роста и модернизации — способствовало рекордным температурам. К тому времени, когда я баллотировался в президенты, ученые были единодушны в том, что в отсутствие решительных, скоординированных международных действий по сокращению выбросов глобальная температура в течение нескольких десятилетий поднимется еще на два градуса по Цельсию. После этого на планете может начаться ускоренное таяние ледяных шапок, подъем океанов и экстремальные погодные условия, из которых уже не будет возврата.
Человеческие жертвы быстрого изменения климата трудно предсказать. Но по самым приблизительным оценкам, адское сочетание сильных прибрежных наводнений, засухи, лесных пожаров и ураганов может привести к перемещению миллионов людей и превышению возможностей большинства правительств. Это, в свою очередь, увеличит риск глобальных конфликтов и болезней, переносимых насекомыми. Читая литературу, я представлял себе караваны потерянных душ, бредущих по растрескавшейся земле в поисках пахотных земель, регулярные катастрофы размером с Катрину на всех континентах, островные государства, поглощенные морем. Мне было интересно, что случится с Гавайями, или великими ледниками Аляски, или городом Новый Орлеан. Я представлял, как Малия, Саша и мои внуки будут жить в более суровом, более опасном мире, лишенном многих чудесных достопримечательностей, которые я считал само собой разумеющимися, когда рос.
Если я хочу возглавить свободный мир, решил я, мне придется сделать изменение климата приоритетом моей предвыборной кампании и моего президентства.
Но как? Изменение климата — одна из тех проблем, с которыми правительства, как известно, плохо справляются, требуя от политиков введения разрушительной, дорогостоящей и непопулярной политики сейчас, чтобы предотвратить медленно развивающийся кризис в будущем. Благодаря работе нескольких дальновидных лидеров, таких как бывший вице-президент Эл Гор, чьи усилия по просвещению общественности о глобальном потеплении принесли Нобелевскую премию мира, и который продолжает активно бороться за смягчение последствий изменения климата, уровень осведомленности постепенно растет. Молодые, более прогрессивные избиратели были особенно восприимчивы к призывам к действию. Тем не менее, ключевые демократические группы интересов — особенно крупные промышленные профсоюзы — сопротивлялись любым экологическим мерам, которые могли бы угрожать рабочим местам для их членов; и в опросах, которые мы проводили в начале моей кампании, средний избиратель-демократ ставил изменение климата в самый низ списка своих проблем.
Избиратели-республиканцы были настроены еще более скептически. Было время, когда роль федерального правительства в защите окружающей среды пользовалась поддержкой обеих партий. Ричард Никсон совместно с демократическим Конгрессом создал Агентство по охране окружающей среды (EPA) в 1970 году. Джордж Буш-старший выступал за усиление Закона о чистом воздухе в 1990 году. Но те времена прошли. Поскольку электоральная база партии GOP сместилась на Юг и Запад, где усилия по охране природы давно вызывали недовольство нефтебурильщиков, горнодобытчиков, застройщиков и владельцев ранчо, партия превратила защиту окружающей среды в еще один фронт в межпартийной культурной войне. Консервативные СМИ изображали изменение климата как мистификацию, убивающую рабочие места, затеянную экстремистами-древоточцами. Большая нефть влила миллионы долларов в сеть аналитических центров и фирм по связям с общественностью, стремящихся скрыть факты об изменении климата.
В отличие от своего отца, Джордж Буш-младший и члены его администрации активно преуменьшали доказательства потепления планеты и отказывались участвовать в международных усилиях по ограничению выбросов парниковых газов несмотря на то, что в течение первой половины его президентского срока Соединенные Штаты занимали первое место в мире по выбросам углекислого газа. Что касается республиканцев в Конгрессе, то простое признание реальности антропогенного изменения климата вызывает подозрение со стороны активистов партии; предложение изменить политику для решения этой проблемы может привести к тому, что вы получите соперника на праймериз.
