Я был не единственным человеком, который отправлял такие письма. Боб Гейтс также переписывался с семьями погибших в Ираке и Афганистане, хотя мы редко, если вообще когда-нибудь, говорили об этом.

У нас с Гейтсом сложились прочные рабочие отношения. Мы регулярно встречались в Овальном кабинете, и я нашел его практичным, ровным и освежающе прямолинейным, со спокойной уверенностью, способным как аргументировать свою позицию, так и иногда менять свое мнение. Его умелое управление Пентагоном заставляло меня не обращать внимания на те случаи, когда он пытался управлять и мной, и он не боялся брать на себя ответственность за священных коров Министерства обороны, включая усилия по сокращению оборонного бюджета. Он мог быть колючим, особенно с молодыми сотрудниками Белого дома, и наши различия в возрасте, воспитании, опыте и политической ориентации делали нас далеко не друзьями. Но мы признавали друг в друге общую рабочую этику и чувство долга — не только перед нацией, которая доверила нам обеспечить ее безопасность, но и перед войсками, чье мужество мы наблюдали каждый день, и перед семьями, которые они оставили после себя.

Помогло то, что по большинству вопросов национальной безопасности наши суждения совпадали. Например, летом 2009 года мы с Гейтсом разделяли сдержанный оптимизм в отношении событий в Ираке. Не то чтобы условия там были радужными. Иракская экономика была в руинах — война разрушила большую часть базовой инфраструктуры страны, а падение мировых цен на нефть истощило национальный бюджет, и из-за парламентского тупика иракскому правительству было трудно выполнять даже самые основные задачи. Во время моего краткого визита в апреле я предложил премьер-министру Малики предложения о том, как он мог бы провести необходимые административные реформы и более эффективно взаимодействовать с суннитской и курдской фракциями Ирака. Он был вежлив, но защищался (очевидно, он не изучал "Федералист № 10" Мэдисона): По его мнению, шииты в Ираке составляют большинство, коалиция его партии набрала наибольшее количество голосов, сунниты и курды препятствуют прогрессу своими необоснованными требованиями, а любые представления об учете интересов или защите прав меньшинств Ирака являются неудобством, которое он допускает только в результате давления США.

Этот разговор стал для меня полезным напоминанием о том, что выборы сами по себе не создают функционирующую демократию; пока Ирак не найдет способ укрепить свои гражданские институты, а его лидеры не выработают привычку к компромиссу, страна будет продолжать бороться. Тем не менее, тот факт, что Малики и его соперники выражают враждебность и недоверие через политику, а не через дуло пистолета, считается прогрессом. Даже после вывода американских войск из населенных пунктов Ирака число террористических атак, спонсируемых АКИ, продолжало снижаться, а наши командиры сообщали о постоянном улучшении работы иракских сил безопасности. Мы с Гейтсом согласились, что Соединенные Штаты должны будут играть важную роль в Ираке еще долгие годы — консультировать ключевые министерства, обучать силы безопасности, выходить из тупика между фракциями и помогать финансировать восстановление страны. Но если не произойдет существенного разворота, окончание войны Америки в Ираке наконец-то стало очевидным.

То же самое нельзя сказать об Афганистане.

Дополнительные войска, введение которых я санкционировал в феврале, помогли сдержать продвижение талибов в некоторых районах и работали над обеспечением безопасности предстоящих президентских выборов. Но наши войска не смогли обратить вспять углубляющийся цикл насилия и нестабильности в стране, и в результате усиления боевых действий на более обширной территории потери американских войск возросли.

Число жертв среди афганцев также росло: все больше мирных жителей попадали под перекрестный огонь, становясь жертвами террористов-смертников и сложных придорожных бомб, заложенных боевиками. Афганцы все чаще жаловались на некоторые американские тактические приемы, например, ночные рейды в дома, подозреваемые в укрытии боевиков Талибана, которые они считали опасными или разрушительными, но которые наши командиры считали необходимыми для выполнения своих задач. На политическом фронте стратегия переизбрания президента Карзая в основном заключалась в подкупе местных влиятельных лиц, запугивании оппонентов и умелой игре различных этнических фракций друг против друга. В дипломатическом плане наша работа на высоком уровне с пакистанскими чиновниками, похоже, не оказала никакого влияния на то, что они продолжают терпимо относиться к убежищам талибов в своей стране. И все это время возрожденная Аль-Каида, действующая в приграничных с Пакистаном районах, по-прежнему представляла серьезную угрозу.

Учитывая отсутствие значимого прогресса, мы все с нетерпением ждали, что скажет о ситуации наш новый командующий МССБ генерал Стэнли Маккристал. В конце августа, проведя несколько недель в Афганистане с группой военных и гражданских советников, Маккристал представил оценку ситуации сверху донизу, о которой просил Гейтс. Через несколько дней Пентагон направил его в Белый дом.

Вместо того чтобы дать четкие ответы, он породил целый ряд новых проблемных вопросов.

Большая часть оценки Маккристала подробно описывала то, что мы уже знали: ситуация в Афганистане была плохой и становилась все хуже, талибы ободрились, афганская армия была слабой и деморализованной, а Карзай, победивший на выборах, запятнанных насилием и мошенничеством, все еще возглавлял правительство, которое афганский народ считал коррумпированным и неумелым. Однако всеобщее внимание привлекло заключение доклада. Чтобы переломить ситуацию, Маккристал предложил провести полномасштабную кампанию по борьбе с повстанцами (COIN): военная стратегия, направленная на сдерживание и маргинализацию повстанцев не только путем борьбы с ними, но и путем одновременной работы над повышением стабильности для населения страны в целом — в идеале, чтобы утихомирить ярость, которая заставила повстанцев взяться за оружие в первую очередь.

Маккристал не только предложил более амбициозный подход, чем тот, который я предполагал, когда весной принял рекомендации доклада Риделя, он также запросил не менее сорока тысяч военнослужащих в дополнение к тем, которые я уже развернул, что привело бы к тому, что общая численность американских войск в Афганистане в обозримом будущем приблизилась бы к ста тысячам.

"Вот тебе и антивоенный президент", — сказал Экс.

Трудно было не почувствовать, что меня подставили под удар — что согласие Пентагона на мое более скромное первоначальное увеличение численности войск на семнадцать тысяч человек и четыре тысячи военных инструкторов было лишь временным, тактическим отступлением на пути к получению большего. Среди членов моей команды разногласия по поводу Афганистана, которые были очевидны еще в феврале, начали ужесточаться. Майк Маллен, члены Объединенного комитета начальников штабов и Дэвид Петреус полностью поддержали стратегию COIN Маккристала; все, что меньше, по их мнению, скорее всего, потерпит неудачу и будет свидетельствовать об опасном недостатке решимости Америки как для друзей, так и для врагов. Хиллари и Панетта быстро последовали их примеру. Гейтс, который ранее выражал беспокойство по поводу целесообразности расширения нашего военного присутствия в стране, которая, как известно, сопротивляется иностранной оккупации, был более осмотрителен, но сказал мне, что Маккристал убедил его в том, что меньшие силы США не сработают, и что если мы будем тесно координировать свои действия с афганскими силами безопасности для защиты местного населения и лучше обучать наших солдат уважать афганскую культуру, мы сможем избежать проблем, которые преследовали Советы в 1980-х годах. Между тем, Джо и значительное число сотрудников СНБ рассматривали предложение Маккристала как последнюю попытку несдержанных военных втянуть страну еще глубже в бесполезные, дико дорогие упражнения по государственному строительству, в то время как мы могли и должны были сосредоточиться на борьбе с терроризмом (БТ) против Аль-Каиды.