Зачем тогда Лиаласу Рудгард?

Месть. Вполне возможно, это то, что движет забытым богом.

Его прокляли, хотели убить… Не имея достаточно сил, он хочет создать молодого бога и сместить на него людскую веру. А когда старые боги ослабнут, придет время мести Лиаласа и Граин-Трее ждет новый, измененный мир.

Я зябко передернула плечами и уткнулась взглядом в разлапистый куст над которым кружили бабочки. Они жили одним днем не задумываясь ни богах, ни о последствиях их разборок. Счастливые, им-то головы ломать не нужно, как поступить со слетевшим с катушек богом.

Сколько смертей понадобится для смены порядка? Он ведь уже начал, выпустив кайлотов. Но почему другие боги не вмешиваются?

— Скажи, — я вновь посмотрела на наемника, — если Владетель объявит себя богом не появится ли какой-то настоящий бог и не накостыляет ли ему по шее?

Лунг рассмеялся:

— Я бы посмотрел на это. Но нет. Боги давно не вмешиваются в мирские дела. Возможно, им нет дела до них. Думаешь для чего появились метаморфы? Они всегда предпочитали действовать чужими руками, но всегда в своих интересах.

Я же говорю — серпентарий, клубок могущественных змей.

Теперь понятно для чего Арлазгурн отправил меня искать Лиаласа. Зачем бить свои копыта о твердь, если можно найти наивную дурочку, которая сделает всю работу? А если у нее получится, то он прискачет во главе кавалерии и спасет мир. Или порадуется его развалинам, ведь он, кажется, сидит на оборотной стороне?

— Забавно у вас здесь, — в полголоса прошептала я. — Каждый пытается достать из костра угли чужими руками.

— В вашем мире не так?

Я встрепенулась и удивленно посмотрела на наемника, который лежал на траве щурясь от солнечных лучей. Спокойное дыхание мерно поднимало его грудь, ничем не выдавая ни волнения, ни заинтересованности.

Кажется о том, что я из другого мира, знали только маг с орчанкой? Хотя, может, я сама случайно сболтнула и не заметила?

— Откуда знаешь?

Лунг распахнул глаза в которых искрилась насмешка, жуликовато улыбнулся:

— Ну, вот и попалась! Я предполагал нечто такое, но доказательств у меня не было. Оборотный мир?

Хорошо, что дальше он не заглядывает, а то объяснять пришлось бы долго.

— Почти. Мир без магии.

— Да ладно? Правда? — он повернулся в мою сторону, приподнимаясь на локте. — Почему же тогда пылал твой факел? А то как ты рвешь магию, словно ткань? Это по-твоему что? Думаю в тебе есть магия, но иная. Пока ты не осознаешь ее и не примешь — не научишься пользоваться.

— Арвен пытался научить.

— Арвен — идиот, видит лишь то, к чему привык. Лучник не сделает из человека мечника. Инструменты разные. Твою магию ему не понять, — он вновь лег на спину.

— А ты, значит, видишь больше?

— У меня кругозор широкий.

Пышный куст каких-то шарообразных цветов, что рос рядом, одобрительно качнул головой, поддерживая слова наемника. Тихий голос свирели, теплым ветром, радостно взлохматил мою макушку, нежно погладил по щеке и затерялся в шуме травы.

Другая магия. Да что этот наемник понимает в ней. Он и магией-то никогда не пользуется, хотя я видела ее — странную, словно рваное покрывало.

До сих пор я так и не смогла определится с моим отношением к Лунгу. С одной стороны, мне нравилась его бесшабашность, легкость отношения к жизни. Он был милым, обаятельным и пушистым. Но с другой, под налетом пушистости сидел змей, готовый ужалить. Этакий плохой мальчик, который часто нравится хорошим девочкам.

Но я-то не хорошая девочка и озорной улыбкой меня не проймешь.

С чего-то на сытого Мииша напал приступ игривости. Непоседливый крыс носился по траве, по моим ногам, по телу лежащего наемника. Зарывался в его раскинутые волосы, отчего те напоминали клубок шевелящихся змей. Когда из клубка раздался возмущенный рык, я потянулась за метаморфом, намереваясь выпутать звереныша.

Неожиданно для меня Лунг обхватил мои плечи руками. Притянул меня ближе, практически уронив на свою грудь. И поцеловал требовательно, но нежно.

Я попыталась вырваться, но он лишь сильнее прижал меня, не разрывая поцелуя. Растерянное возмущение внутри меня превратилось в задорную злость.

Значит пользуемся силой? Я подалась навстречу Лунгу. Потом нежно провела ладонью по его груди, чувствуя под тканью рубашки упругие мышцы. Он ослабил хватку, а вместе с ней бдительность, это позволило мне замахнуться и, со смачным звоном, припечатать Лунга ладонью в лоб, разорвав наш поцелуй.

Он посмотрел на меня. В его взгляде мелькнуло притворное возмущение.

— Еще раз так сделаешь, убью, — я многозначительно улыбнулась наемнику.

Он хитро улыбнулся в ответ:

— Справишься?

— Постараюсь.

Не сводя с меня иронического взгляда, Лунг разомкнул объятья. Я поднялась, опираясь на его грудь, и принялась отряхиваться. Злости не было, только раздражение. По сути, он не сделал ничего плохого, просто хотелось поцелуя другого мужчины, поцелуя в котором я отказывала себе сама.

Мииш пулей влетел на мое плечо, недовольно, словно обиженный ребенок, рыкнул в сторону наемника. Не обращая внимания на него, Лунг поднялся вслед за мной, ухватил за руку.

— Я хочу чтобы ты была на моей стороне, — в его глазах не было обычной насмешки.

— А разве мы не на одной стороне?

— Ты права, — он выпустил руку. — Если ничего не получится с Арвеном — я всегда буду рад тебе.

Ну зачем же шипами по сердцу. Самой и так тошно. Вздохнув, я развернулась и пошла к дому.

Арвен

Впервые мне хотелось убить.

Не потому, что так требовали обстоятельства. А потому, что тьма рвала душу, требуя крови. Оконная рама под моей ладонью пошла трещинами. Я убрал руку, опасаясь разрушить ее. Сжал кулак, удерживая рвущуюся наружу злость.

Они целовались.

Тот, кого я мог бы назвать другом, и женщина, которую хотел назвать своей.

Тьма бесновалась внутри, рвя сердце. Оно кровоточило, истекая ядом ревности. Эта ревность отравляла разум. Заставляла жадно втягивать воздух в тщетной надежде заглушить боль, пылающую внутри.

Они. Целовались.

То, что она не позволила мне, она разрешила ему.

Плохо сдерживаемая ярость прошла судорогой по мышцам. Хотелось схватить Лунга за горло и медленно сжимать, наблюдая, как по капле жизнь покидает его тело. Тьма подначивала, предлагая выпустить ее. Уговаривала решиться. Шептала, что как только мы разберемся с соперником, она подчинит ее тело, заставив стать моей.

Я закрыл глаза, сцепив зубы. Так темные и превращаются в монстров, позволяя тьме прорваться наружу — прислушиваясь к ее шепоту.

Звук открывающейся двери вынудил меня отвести взгляд от целующейся парочки.

— Лейр…

— Стайр, проваливай, — рявкнул я в ответ, не скрывая раздражения.

Видимо, что-то мелькнуло в моем взгляде, потому что он торопливо прикрыл дверь, но не ушел.

— Владетель… Он успокоился.

— Хорошо. Сейчас буду.

Я вновь посмотрел в окно. Они стояли рядом и беседовали. Лунг держал Иину за руку. Желчь ревности в крови разъедала вены.

Не в силах на это смотреть, я отвернулся. На глаза попался один из стульев. Я потянул к нему плеть тьмы — стул рассыпался черной трухой. Легче не стало.

Мертвое должно оставаться мертвым. А я должен быть мертв еще с рождения.

Она сделала свой выбор. Теперь пришла очередь моего.

Иина

На лестнице я столкнулась с Арвеном.

Он отрешенно прошелся по мне взглядом и посторонился, пропуская. На мгоновенье показалось, что что-то неуловимое изменилось в нем, но я не придала этому значения. Мало ли, может, кошмары мучали, может, совесть.

Мииш недовольно фыркнул в его сторону и, спустившись с моего плеча, юркнул наверх.

— Ну, что? — спросила я Арвена. — Владетель успокоился? Будем разговаривать?

— Иди в комнату, — небрежно бросил горьким, словно пережаренный сухарь голосом, обходя меня.

Что-то не поняла? Я схватилась за рукав его рубашки.