Блеклый свет луны жидким серебром струился сквозь приоткрытое окно, растворяясь в золотистом сиянии магического светильника, отчего комната казалась залитой мягкой карамелью.

— Иина, — из-за двери послышался голос мага.

Я вынырнула, проводя руками по волосам, чтобы отжать их. Опять порция нотаций.

— Арвен, проваливай к Арлазгурну, — устало крикнула ему в ответ, свесив через край ванны руку.

Он не ушел, вместо этого я услышала, как он оперся о дверь. Надо же какой вредный. В тишине вновь раздался его голос:

— Бери Ррр, Пелагия и уходите.

— Куда? — с кончиков пальцев сорвались капли воды и разбились бусинами об пол. Говорить не хотелось. Безнадежно испорченное настроение требовало покоя и бокальчик чего-то расслабляющего.

— К оркам, к эльфам, да хоть к самому Арлазгурну! — Арвен замолчал, а затем произнес тихим голосом: — Владетеля ищут и, если его найдут здесь, вам будет грозить обвинение в измене и смерть. Тебе особенно.

Сказанное не испугало. Наоборот, навалилось томной апатией.

Я вылезла из ванны, все равно ведь не даст полежать спокойно. Вода, лаская, скользнула по моей обнаженной коже, не желая отпускать.

— А раньше тебя это не смущало?

— Я отговаривал, — голос мага стал еще тише. — Но разве тебя это остановило? Надежда была только на одно — Рудгард не должен был увидеть тебя.

Выскользнув из облачка пара, я прошлепала босыми ногами к шкафу с полотенцами, подхватила одно из них и стала вытираться.

— А ты?

Он не ответил. Ушел что ли? Я вновь покосилась на ванну раздумывая, может вернуться? Тишина за дверью напрягала. К черту все! Завернувшись в полотенце, я решительно распахнула дверь ванной и увидела спину мага.

Арвен покачнулся, но удержался на ногах, обернулся. Тревожность в его глазах сменилась пристальным вниманием. Его взгляд пушистым мехом скользнул по моей фигуре, от кончиков пальцев на ногах до макушки и остановился на моем лице. Только тут я поняла, в каком виде нахожусь и крепче вцепилась в полотенце.

Маг сделал шаг ко мне. Я вдохнула его запах — в груди разлилось мягкое тепло, вызвав неистовый трепет сердца.

Медленно, словно боясь спугнуть, он поднял руку и осторожно провел по моим волосам, убирая мокрые пряди с плеча. Ошеломленная его близостью, я прикрыла глаза, пытаясь выровнять свое дыхание.

По моему плечу скользнуло невесомое тепло ладони — не прикосновение, только его ощущение, так чувствуется жар раскаленных камней знойным днем.

Я набралась смелости и открыла глаза, ладонь Арвена замерла у моей щеки.

— Что будет с тобой? — раздраженно бросила я, пытаясь скрыть охватившее меня смятение.

Темный взгляд его фиолетовых глаз затягивал в омут, туда, где на дне зазывно-ласково мурчала тьма.

Арвен прикоснулся к моей щеке, медленно стирая мокрую дорожку.

— Со мной ничего не будет. Помнишь, я его брат? — Арвен улыбнулся, но улыбка вышла какой-то невеселой, похоже, он и сам в это не верил.

Я накрыла его ладонь своею, скользнула вдоль его пальцев и отняла ее от лица.

— Мы уйдем вместе. Сколько у нас времени?

Арвен переплел наши пальцы. Теперь он стоял вплотную ко мне. Моя рука, удерживающая полотенце, упиралась в его грудь.

— Сутки, — ответил он чуть осипшим голосом, — может, чуть больше. Все-таки ты скрыла его след.

Всего лишь сутки…

С одной стороны мне безумно хотелось прикоснуться своими губами к его губам, ощутить как темные пряди его волос проскользнут сквозь мои пальцы и прижаться к его груди. Но с другой, что-то останавливало меня, возможно здравый смысл, будь он неладен. Не хотелось потом ночами грызть подушку.

Видимо Арвен почувствовал мои сомнения, потому что наклонился чуть ниже. Я не отрываясь смотрела на ложбинку его губ, переживая битву чувств с разумом.

Мы из разных миров. Мы идем разными дорогами. И нас не ждет общий счастливый конец. Лучше сейчас отступить.

— Хорошо, — я отвела взгляд от лица Арвена в надежде, что он не заметил моего волнения. — Значит разберемся с этим завтра, вернее уже сегодня, но позже.

Я осторожно освободила свою руку и отступила на шаг.

В его взгляде мелькнуло разочарование и тут же камнем ушло на дно фиолетовой бездны.

— Да, — Арвен замолчал. Казалось он хотел еще что-то сказать, но его слова увязли в пелене недосказанности, которая стояла между нами.

Не давая им выбраться, я демонстративно зевнула, прикрывая рот ладонью, моля бога о том, чтобы маг не заметил мои дрожащие пальцы.

— Ну, хорошо, — голос Арвена шорохом растворился в полумраке, — отдыхай.

Он развернулся и вышел из комнаты. Я так и осталась стоять, удерживая рукой полотенце, готовое упасть к его ногам.

Потом вернулся Плагий, и из комнаты орчанки всю оставшуюся ночь раздавались странные звуки, то ли ругались они там, то ли мирились, хотя, впрочем, у них одно ничем не отличается от другого. И я безумно завидовала им. Уснула я только под утро.

А, проснувшись, сразу сбежала в заросший сад, чтобы поразмышлять в одиночестве. Арвен не шел из моей головы. Как-то незаметно его проблемы выступили для меня на первый план. То ли скрытый альтруизм не давал покоя, то ли маг стал настолько близок, что ради него я решила сунуть голову в петлю.

Твою мать!

Признаться в этом было страшно даже самой себе. В историю Золушки я не верила, слишком она похожа на сказку, а любая сказка заканчивается рано или поздно. И не всегда хорошо.

Я тряхнула головой, прогоняя навязчивые мысли. Пора вернуться к своим баранам, тьфу, богам.

Поиски Лиаласа зашли в тупик. и если бы не дары, которые находились в комнате, я бы с удовольствием бросила это дело.

— Мииш, скажи, — я повернула голову и посмотрела на метаморфа с хрустом уплетающего ванильный корж, — что происходит с богом, если в него не верят? — он перестал жевать, я уловила его недоумение. — Тот перестает быть богом?

Показалось, что Мииш в ответ пожал плечами, а затем вновь вернулся к коржу. Я отобрала его и подняла выше. А нечего отвлекаться на еду, когда хозяйка спрашивает.

— Нет, ну серьезно? Если все дело в вере, то Лиалас сейчас должен быть очень слаб.

Мииш недовольно фыркнул, словно сейчас ему придется объяснять прописные истины, ткнул в меня лапой и попытался отобрать корж обратно.

— Согласна, — я разжала пальцы — крыс вернул законную добычу, — Предположим, сейчас я в него верю. И орки в него верили, пускай даже не осознавая этого. И есть у меня подозрение, что основатель тоже он. Значит он собирает хлебные крошки веры? Получается какая-никакая сила у него все-таки есть. Но почему тогда он не воспользовался дарами? Одна сыгранная мелодия и толпы почитателей уже у ног. Что же на самом деле ему нужно? — я села, обхватив колени руками.

— Кому нужно? — рядом рухнул Лунг.

Откуда только взялся этот гаденыш, разве что ужом сквозь траву прополз. Эта его способность появляется из ниоткуда просто пугала.

— Лунг, иди к Арлазгурну, — беззлобно огрызнулась я.

— Пробовал, — он откинулся назад, заложив руки за голову, — не принимает.

Я хмыкнула. Странно. Да ему в Арлазгурновой братии цены бы не было. В этот раз он был в своем стиле — утонченный лейр исчез, а рядом со мной сидел хитрый, скользкий тип себе на уме.

Хотя, возможно, и от него будет польза. Я развернулась к Лунгу:

— Что происходит с богом, если в него не верят?

— Он умирает, — бросил наемник, разглядывая облака.

Как все серьезно оказывается. То есть, заставив людей забыть о Лиаласе, боги обрекли его на смерть. Не божественный пантеон, а милый серпентарий.

«А кто собственно сказал, что Лиалас не собирался пользоваться дарами?» — от осенившей меня мысли я широко распахнула глаза. Передо мной, как наяву, встал странный храмовник с пустым взглядом и мое сердце, как тогда, вновь сжал ледяной кулак. Он знал, куда смотреть. Если предположить, что храмовник и Лиалас одно и то же лицо, тогда не возникает вопросов как орден любвеобильных монахов узнал о дарах творца.