— Хорошие новости!

Ятыони включила голографическую трансляцию. Эта трансляция показывает то, что происходит в настоящем времени.

Лада находилась на своей террасе. Рядом с джакузи стоял фаэтон в сине-золотой ливрее. Провожали её две пухлые подружки Ланэ и Ольдра. Они втроём что-то живо обсуждали звук транслировался с серьёзными помехами, распутать нить разговора было невозможно.

— Где звук? — спросил Ле Гуиф.

— А ты разве не знал? В присутствии обречённой ятыони почти не работает, и это доставляет неудобства.

— Забавно.

— Постой! — Янтарь внимательно взглянула на своего сердечного нахлебника — Если ты не знал о проблемах в работе ятыони, как ты для себя объяснил мою просьбу о создании голограммы?

Ле Гуиф побледнел и трусливо посмотрел на свои ладони.

— Эх ты — сказала Янтарь — посчитал меня слабой. Думаешь я стыжусь поражений?

Гранд-зобный-мешок, благородный правитель планеты, трагически замолчал. В тишине послышался звуки голосов, ятыони передала часть далёкого диалога.

— …Всеобщие, восемья, эгосфера — говорила Ланэ — Какие странные имена есть у ятыони, совсем безликие, плоские. Наше, родное имя социальных протоколов самое удачное. Ятыони! Как благозвучно, воздушно оно звучит! Драгоценный стих, миниатюрный, но вмещающий многогранный смысл. Горжусь своей планетой!

— И я горжусь Пасынком! — воскликнула Ольдра.

— Восемья тоже удачное имя — сказала Лада.

— Полагаю тебе просто нравится циферка восемь — Сказала Лане — Ведь спящая восьмёрка означает целую бесконечность. То есть восемья объединение бесконечного количества человеков.

— Человеков конечное количество — Лада засмеялась — Но в общем-то мой разумный друг, ты права…

В трансляции снова исчез звук, а девушки вышли из поля зрения. Можно было наблюдать только как дроиды грузят в фаэтон весьма значительный багаж.

— Зачем ей столько вещей? — спросил Ле Гуиф.

— Варварка, дикарка, отсталый человек — сказала Янтарь — Что ты от неё хочешь? Обходительности? Приличных манер? Фу! Какой ты наивный. Она будет таскать с собой весь этот хлам, бесконечный скарб, чтобы глазеть в призму старья и не заметить настоящей жизни. Той самой жизни какой мы, мой хороший, с тобой живём.

Багаж занял своё место. Лада прошла поле трансляции и скрылась в фаэтоне. Дверь закрылась и резвая машина взмыла в воздух и устремилась к ближайшему порталу Чёрного подобия.

— Куда направляется обречённая? — спросил Ле Гуиф — На какую планету?

— Не знаю — сказал механический голос.

— Ятыони куда летит фаэтон в сине-золотой ливрее?

— Никуда — сказал голос.

— То есть как никуда? — Ле Гуиф взвыл командирским басом — Вот же эта машина, ты нам её показываешь. Она в небе. Куда она летит?

— Машины нет.

— То есть как нет! Я вижу её собственными глазами!

— Машины нет!

— Успокойся правитель — сказала Янтарь — Попробуй просто поверить своим глазам и всё станет проще.

— То есть как успокойся! В смысле просто поверь своим глазам! — Ле Гуиф мгновенно рассвирепел — Я гранд-зобный-мешок целой планеты! Благородный защитник цивилизации! Как мне можно успокоиться, когда я вижу возможную угрозу для моего родного Пасынка!

— Поступай как должно — сказала Янтарь. Ей нравился запах взбешённого правителя.

— Так, ятыони, куда летит фаэтон — свирепо воскликнул Ле Гуиф

— Никуда — сказал механический голос.

— Верни его! Или, при невозможности, сбей!

— Невозможность и того и другого.

— Сбей фаэтон! Уничтожь его.

— Как я собью то чего нет?

— Даже если это опасность для планеты?

— Как, то чего нет, может представлять опасность для планеты?

Спокойствие механического голоса довело гранд-зобного-мешка до истерики граничащей с обмороком. Янтарь терпеливо выждала нужный момент и сказала:

— Ле Гуиф, постой, сбереги своё сознание. Сейчас я всё-всё тебе объясню — Ле Гуиф кивнул, говорить из-за звериной ненависти комком забившей его горло он не мог — Так вот мой наивный птенчик — говорила няня — ты, как и все другие правители, других планет, учишься когда общаешься с умными людьми. А ятыони наверное учится общаясь вот с такими, подобными Ладе, пакостными девками. И когда ятыони выходит за горизонт протокольного понимания то слепнет. Избирательно слепнет.

— Мы ведь потом её найдём? Обречённую? — медленно прошептал Ле Гуиф — Галактика ведь очень большая. Как же её найти?

— Верь в то что мы её найдём. Верь! Так проще всего понять суть происходящего. До выборов она не появится, а потом всё само как-то разрешиться. Поверь в такой исход и успокойся. Нам достаточно на сегодня волнений.

Трансляция продолжалась. Сине-золотой фаэтон всё летал и летал, наматывал круги. Дразнил своей доступностью и в то же время неприкосновенностью.

Стены в спальне, снова потекли, скривились, потемнели, стараясь соорудить подобие гигантского гнезда птицы-ткачика. Ле Гуифф спрятался под ложе и уснул. На его плече кровоточил свежий укус, а к телу прилипли комья белой пены.

***

Лада долго покидала Пасынок. Её фаэтон летал по кругу минуя планету за планетой, всякий раз возвращаясь на бету-Па и вновь покидая её. По кругу можно летать сколь угодно долго, видя начало и не видя конца пути. Для Лады полёт в одиночестве был лучшим времяубийством, более уместным чем дружеское общество жителей Пасынка.

Перед отлётом Ладе было тошно терпеть прощальные нежности своих приятелей. В чём смысл объятий и слёз? Если зеленокожие вызывали у неё презрение… Их она больше никогда не увидит. И не только их, но и многих, многих других людей.

Безлюдные планеты, к сожалению, влияют на подсознание человека сильнее чем вид погибших детёнышей. Душа человека становится холодной и хрупкой как ледышки углекислого газа. Нельзя, просто так, с первой попытки, взять, вернуться и стать своим в человеческом социуме. Требуется время привыкнуть к существованию людей.

И скорее всего, со второй попытки тоже ничего не получится. Лада уже смирилась с тем что ей придётся как заяц прыгать и прыгать по галактике, пока где-то на какой-то планете она случайно встретит людей не вызывающих отвращение и тоску.

И даже сегодня, она уже по-заячьи, кружила на своём фаэтоне по виткам галактики, словно загнанная волками, скакала след в след, наматывая круги чтобы в какой-то счастливый момент, вдруг, отскочить далеко в сторону, под снежный куст, нахохлиться, закрыть глаза, замереть, замаскироваться и оставить волков, и всех возможных прочих хищников ни с чем.

Именно так поступают зайцы. Лысые обезьяны, как стадные животные, имеют другую тактику защиты. Для борьбы с хищниками и жестокой природой люди формируют социальные связи. Даже ятыони оперирует протоколом социального спокойствия. Лысая обезьяна, вроде как, самое сильное животное в галактике. Милосердное, доброе животное с инстинктом убийцы.

В салоне фаэтона кроме Лады было ещё два искусственных человека-дроида, одетых в оранжевую форму.

— Сделай сердце громче! — сказала Лада одному из них.

Послушался глухой двойной стук.

— Ещё громче, и немного замедли.

Стук усилился, стал более чётким. Послышался ритмичный тихий свист — звуки движения миокарда и шелест — шум клапанов аорты и предсердий.

— Хорошо — сказала Лада — Теперь ты тоже усиль биение — сказала она второму дроиду — только на тон выше и с запозданием на два такта.

Звуки второго сердца тоже наполнили салон. В дуэте с первым, оба сердца исполняли настоящую, кусающую за душу, музыку жизни.

— Хорошо — сказала Лада — Теперь оголите груди, я хочу видеть как в ваши тонкие рёбра, бьют изнутри мешочки наполненные красной водой.

Дроиды сняли форму, их нежные тела, покрывала "слишком" идеальная кожа. Груди были маленькие, немного обвисшие, словно у изнеможённых андрогинов. В левой верхней части грудины, в рёбра, словно в прутья решётки бились бледные искусственные мышцы. Мышцы — птицы. Сильные птицы полные энергии и огня.