«Альфейн Тирисс был придворным художником совсем недолго, всего лет сто. И фиолетовый он возлюбил под конец своей службы при дворе, это было примерно тогда, когда там училась моя тётя Айну, они с Райном ровесники. Ему около семисот лет, примерно так я и думала. Но не стоит заострять на этом внимание.»

Я спросила:

– Ещё что тебя радует?

– То, что ты выбралась. Я приехал позавчера, самую малость опоздав на суд, и как раз застал панику вокруг исчезнувшего здания, – на его лице появилась тихая скорбь по весьма скромным чужим успехам, он посмотрел на меня и сказал, как будто извиняясь: – У меня не было полномочий вмешиваться, так что я просто наблюдал. Но в отчёте напишу... многое. Ты знакома с Уллиниэль ле Гриннэ?

– Это моя соседка по комнате. Мы не особенно много общались, но моё личное мнение – она невинное дитя, оказавшееся в сложных обстоятельствах не по своей вине, ей было очень тяжело в этом городе с самого момента приезда. В ней не было злого умысла, просто... ошибка. Никто не пострадал. На самом деле, насколько я могу судить изнутри этой ситуации, все причастные получили такой интересный опыт, который мало где можно получить, – я подняла на него глаза, пытаясь оценить эффект, Райн улыбался, как будто насквозь видит мои попытки оправдать Улли, но мешать не собирается. Я сделала вид, что рассказываю это просто от избытка эмоций, чтобы поделиться интересным фактом: – Там друиды вырастили хлопок из рубашки. Они не поняли, как они это сделали, но это факт. И в переливании силы опыты продвинулись очень существенно, на дополнительных у ис'Тера такого прогресса не было.

Он улыбнулся с долей уважения:

– Я смотрел видеозапись, где ты объясняешь про переливание. Это очень здорово, Лейли, я это покажу специалистам, если ты не против.

– Показывай, это не секрет.

– Так и запишем, «не секрет», – шутливо кивнул он, я рассмеялась, он опять изобразил серьёзность: – Давай дальше, следующий вопрос. Что тебе было любопытно в последнее время?

– Созревание инкубов, – мрачновато улыбнулась я, он поднял брови, я закатила глаза и шепнула: – Не спрашивай, я не хочу это обсуждать. Что ещё... Боевая магия.

– Почему? – он перестал улыбаться, я тоже невольно стала серьёзнее, призналась:

– Потому что мне не нравится чувствовать себя уязвимой. И не нравится, когда рядом есть кто-то сильнее меня. Я себя неуверенно чувствую тогда.

Я смотрела на него, судя по его ответному взгляду, как-то так, как он не хотел бы, чтобы на него смотрели. Он как будто отодвигался, чтобы не касаться моих слов и моих чувств, мне стало неловко, я махнула рукой и шепнула:

– Сделай вид, что ты этого не слышал. Спрашивай дальше.

Он отвёл глаза и усмехнулся, как будто его забавляло моё великодушное разрешение выйти из этой ситуации. Сказал шёпотом, с намёком, как будто на что-то неприличное:

– Боевая магия под запретом для гражданских.

– Я знаю.

– И тем не менее, ты уложила десяток магов заклинанием от судорог в воде, – он смотрел мне в глаза очень прямо и цепко, как будто это был пароль, но я не знала отзыва и ответила просто правду:

– Это было подходящее заклинание.

Он улыбнулся и опустил глаза. Когда я не видела его хитрых прищуренных глаз, он опять казался мне невинным божеством, бесконечно далёким от мирских тревог. А потом он поднял глаза и сказал:

– Я не имею права учить тебя магии, Лейли. Но я могу процитировать тебе закон о самообороне из Кодекса Альянса, который актуален в любом Мире и на любой Грани Содружества. Там сказано: «Не является преступлением причинение вреда посягающему разумному в случае необходимой обороны, а так же, при защите своего имущества на своей территории, и при защите других разумных, в том числе, их прав и свобод». Говоря простым эльфийским языком – если тебе или кому-то рядом угрожают, игнорируя твои законные права, в первую очередь, право на жизнь, здоровье и свободу, ты имеешь право защищаться, используя любые доступные средства. Если тебе доступно заклинание-дефибриллятор, то, – он хитро улыбнулся и развёл руками, – оно подойдёт. И если ты докажешь, что это было оправданно, ты будешь в своём праве. Скальпель – это просто лезвие, госпожа доктор. Куда направишь, то и разрежет.

– Я запомню. Спасибо, – я смотрела на его белое сияние, чувствуя, как моя мимолётная влюблённость выходит на новый уровень – он не просто приятно выглядел, он дал мне такую силу и уверенность, что я почувствовала себя выше ростом, как тогда, когда впервые ударила молотом по железному пруту.

«Какая сила в знании, какая огромная, разрушительная сила. И какая слабость в незнании. Я ведь могла всерьёз пострадать, опасаясь причинить кому-то вред, и это было бы зря. Нужно лучше учиться.»

Райн смотрел в стакан, потом поднял глаза, приковав всё внимание своими синими лезвиями прищуренных глаз, и спросил с намёком на соблазнение:

– Ты не думала о карьере в Альянсе?

Я качнула головой:

– Мне бы об образовании сейчас думать.

– Какие-то трудности?

– Небольшие. Я справлюсь, – я была уверена, что он знает о моей ситуации прекрасно, но делает вид, что не знает, из вежливости. Он кивнул:

– Я в тебя верю, ты справишься с чем угодно. Твои предки всегда занимали высокие должности, с твоим прадедом по линии Хирин я несколько раз работал вместе, он прекрасный специалист и очень сильный маг, хотя по ауре не скажешь. Если ты не хочешь говорить о своей тётушке Айну, то не будем, но поверь, мне есть, что рассказать. И я вижу в тебе хорошие задатки. Как минимум, ты прекрасно пишешь отчёты, – он шутил, я смущённо улыбнулась, он изобразил скорбь: – Для меня все эти бумажки – это боль. Видела когда-нибудь самописное перо, оранжевое такое?

– Видела, но только на картинке в книге. Мастера Виссариона?

– Да, это мой друг. Он изобрёл его мне в подарок, но не учёл один момент – перо пишет его почерком, а это примерно как... – он глубоко вдохнул, как будто выбирая между нелестными эпитетами, потом махнул рукой и выдохнул: – Ладно, не будем о грустном. Расскажи лучше, о чём будет твоя следующая статья?

Нам принесли заказ, я немного поуходила от ответа, но через время расслабилась и выложила ему свой коварный план с «Фонтаном желаний», свои мысли о соседке с лимонными волосами, а к десерту он знал вообще обо всём, что гостило у меня в голове хотя бы минуту, кроме Алана и финансовых проблем моей семьи с вытекающими последствиями. Райн не влиял на меня магически, но в нём было что-то такое, от чего язык развязывался неудержимо, и мои истории лились полноводной рекой, лихо пенясь на порогах его наводящих вопросов.

К тому моменту, как он посадил меня в карету и попрощался, пообещав завтра в обед сводить в столовую, я выложила ему всю свою жизнь, без капли стеснения.

Теперь я качалась в карете по дороге в общежитие, вдыхала ночной запах реки, любовалась огоньками на лодках, и мне постепенно становилось немного стыдно и очень страшно. Это был мой любимый страх, дразнящий и интригующий – Райн деликатно обходил неприятные и неприличные темы, своими мягкими вопросами разворачивая беседу в интересующее его русло. А интересовали его демоны, особенно Деймон и Габриэль. Алана он называл «мистером Аланом Брауном, генеральным директором "Джи-Транса"», упомянул о нём один раз, шутливо намекнув, что иногда совершенно случайные люди бывают друг на друга удивительно похожи, а у полудемонов это вообще сплошь и рядом, как забавно. Я понимающе улыбнулась и вздохнула с облегчением, продолжая рассказывать о том, как я люблю свою работу в отеле и шикарный рояль в пентхаусе.

Отель как раз виднелся на дальнем берегу реки, я невольно посмотрела на верхний этаж – там шла вечеринка, танцевали гости, мелькал свет и грохотали басы, более высокие частоты на таком расстоянии слышно не было, но судя по тому, что я видела, «мистеру Брауну» было очень весело.

«Нужно написать в отель. Надеюсь, "меня телепортировали вместе со зданием неизвестно куда" – достаточно уважительная причина для прогула. Потому что если меня выгонят, я вообще не представляю, как я буду жить в своём жалком общежитии.»